Мария Лебедева - Не дожидаясь полуночи

• Название: Не дожидаясь полуночи
• Автор: Мария Лебедева
• Жанр: Проза

Подходит читателям от 13 лет.

---

— Ты в душ?

— Куда ж еще.

Запираю дверь на защелку и включаю воду — пусть шумит.

Под ворохом одежды — пакет с книжной обложкой. Мне нужно ее хорошо рассмотреть.

От горячей воды валит пар, и зеркало над раковиной затягивается дымкой.

В доме напротив

Гладь зеркала отразила закрытые глаза.

Это сиделка, отложив в сторону ножницы, поднесла к ее лицу зеркальце. Будто проверяла, затуманит ли дыхание поверхность или пора подыскивать новую работу.

Пряди волос непонятного цвета— когда-то бывших рыжими — валялись в беспорядке на полу.

Поддерживаемая со всех сторон подушками, она сидела почти что сама.

— Раньше Вы хоть ненадолго их открывали. Ну? Не хотите на себя посмотреть?

Медуза Горгона не захотела бы. И василиск отказался бы тоже. Решив последовать примеру этих двоих, она даже произнесла это вслух:

— Нет.

Сиделка вздрогнула.

Заговори одна из статуэток с полки над фальшивым камином — и то удивилась бы меньше.

Голос подопечной звучал в этой комнате впервые за много месяцев, и сиделка предпочла бы не слышать его больше.

Затем, запоздало, ей пришла мысль о том, что прикованная к кровати женщина все понимает. От этого сиделки стало совсем уж не по себе. Она открыла аптечку и принялась, бормоча, отсчитывать капли. Запахло валерианкой.

Больная и не собиралась ничего говорить. Ее вообще, считай, не было здесь.

Время бывает прошедшее, настоящее, будущее и никогда-не-бывшее. Прошедшее окутано дымкой забвения, никогда-не-бывшее — туманом фантазии. Потому бывает так сложно провести между ними грань.

День, в который она обрела первого друга и рассказала первую историю относился к обоим временам. Она видела его со стороны — ведь между девочкой, сидевшей на дереве, и женщиной на белой простыне давно уж не было ничего общего.

Лишь на один миг ей показалось, что простыни теплеют, обращаются в нагретую солнцем кору.

Но то, что это означало, совершенно к делу не относилось.

…Толпа ликовала.

Их радостные визги раздавались далеко за пределами школьного двора. Конечно, исход был понятен заранее. Но новенькая решила, что попытаться же стоило.

— Во что играете?

Время остановилось. Как будто кто-то скомандовал «Морская фигура, на месте замри», хотя играли вовсе не в это. Наконец, один из них шмыгнул носом и сказал за всех:

— Уходи.

Никто не возразил.

— Почему?

Ответ, убивающий наповал, сражающий тем, что возразить что-либо было нельзя.

— Потому.

Та, кого прогоняли, пожала плечами — «не очень-то и хотелось» — и отошла в сторонку. Просить было унизительно. Придет время, когда сами будут умолять поиграть с ними. Придет время.

…Время пришло минут через пять. Она, приготовившаяся ждать долгие годы, и подумать не могла, что этот момент наступит так скоро.

— Ладно, иди к нам, — позволила толпа.

Она повернула голову в их сторону.

— Я бы на твоем месте не согласилась, — раздался голос с небес.

Небо?

Оттуда с ней уж точно никто говорить не мог.

Она повертела головой и заметила рыжеволосую девочку, удобно расположившуюся на ветке дерева. У девчонки был деланно-нагловатый вид.

«Понятно», — подумала она. — «От зависти так говорит. Ее тоже играть не зовут».

— Иду!

— Будешь водить. Мы мыши, ты кот. Лови нас.

«Слепак» — так между собой называли они эту игру. Полное же ее название было — «Слепой кот».

Игра эта походила на жмурки, с небольшим лишь отличием: пространство ограничивалось лабиринтом из гнутых металлических труб. Высотой они были где-то по пояс взрослому человеку.

Для чего на самом деле предназначалась эта конструкция, никто из детей понятия не имел. Кто придумал это диковатое развлечение — никто не знал тоже.

«Мыши» сидели на перекладинах, болтая ногами.

«Кот» ловил их ноги.

«Мыши» перемещались по лабиринту, не касаясь земли, переступая с одной перекладины на другую.

«Кот» следовал за ними.

Глаза «кота» были плотно завязаны. В вынужденной слепоте водящий то и дело натыкался на трубы, вызывая взрывы хохота.

— Ло-ви, ло-ви!

К тому же, если на твоих глазах повязка, как докажешь, что чужая нога не задела тебя лишь случайно? Они вовсе не хотят сделать ей больно. Это такая игра.

— Ло-ви!

Приложив ладошки к голове, чтобы не получить удара сверху, она медленно продвигалась вперед. Локти задевали трубы. Будет синяк, и не один.

Если отказаться, они больше не позовут.

— Ло-ви!

Голоса отдавались в ушах металлическим звоном.

В железном лабиринте бился маленький слепой Минотавр.

…В какой-то момент повязанный вокруг головы шарф сполз с ее глаз. Она посмотрела на «мышей». Пойманные насмешливые взгляды были куда красноречивее слов.

Ничего не говоря, она стянула повязку с глаз — и зашагала прочь.

— Так быстро? — поинтересовались с дерева.

— Там скучно, — быстро придумала она и ойкнула: что-то неживое, холодное, упавшее сверху, скользнуло по ее плечу. То была потертая монетка — медная, как и волосы ее обладательницы.

— Приложи к локтю, а то синяк будет.

— Угу.

Боль понемногу утихала. Металл залечивал нанесенные металлом раны. Человек заставлял забыть об обиде, причиненной людьми.

— Хочешь, превращу их в свиней? — кивнула рыжеволосая в сторону толпы.

Что за глупость. Она так и сказала — «превращу»? Ну и шутки.

— По-моему, это до тебя уже кто-то сделал, — подыгрывая, ответила новенькая.

— Тогда можно в лягушек.

— В самом деле?

— Вообще-то, нет. Но, представь себе, если…

Голос, вначале неуверенный, постепенно обретал силу, открывал новые миры.

Историй будет много. Друг — всего один.

Из главы 4

Злые королевы редко бывают красивы.

Злых не любят. По крайней мере, в сказках, где все честно. Конечно, злые королевы находят себе поклонников, но это если удастся кого околдовать. По своей воле никто их не полюбит, только лишь белый кот, что мурлычет у них на коленях.

Чтобы услышать «ты прекрасна, спору нет», нужно выложить фотку в соцсети или обзавестись говорящим зеркалом. Королевы выбирают второе.

Зеркало не врет. Королева стареет.

Зеркало никогда не врет.

Его осколки пусть убирает служанка.

Королева сожалеет, что не выбрала сразу соцсети — там купились бы на фотошоп. Вставая, она сбрасывает с коленей белого кота. Тогда даже кот прекращает ее любить. И мурлыкать перестает.

Казнить белого кота.

Королева бьет кулаком по стене замка. Стена, разумеется, остается целой, но синяки — наливаясь, темнея — уродливыми цветами рассыпаются по ее коже.

Злые королевы почти всегда заколдованы. Иначе с чего бы им быть злыми?

Чары рассеются, когда пробьет полночь: чары тоже уходят спать.

Королева ждет. Полночь сделает ее молодой, доброй, прекрасной. Нужно ждать.

Зеркальные осколки отражают полсотни одинаковых лиц.

Дожидаясь полуночи, королева рассеянно гладит воздух.

Глава 5

Ненормальная. Мусор домой притащила.

Неудобно устроившись на самом краю ванны, я разворачиваю шуршащий пакет. Гадость. Зачем принесла?

Разворачивай теперь. Нужно посмотреть и успокоиться, забыть навсегда.

У книги нет названия. Рисунок, изображающий город, явно сделан от руки. Страниц, кажется, было мало — иначе сгорели бы лишь те, что в середине, здесь же — ни одной не уцелело.

Но, как ни странно, у этой самоделки — библиотечная печать. А информации о людях, читавших ее, никакой — ни дат, ни номеров читательских билетов. Словно книгу никто никогда и не брал.

Я смотрела на обложку, и — странное дело — подумала вдруг, что повесила пальто не на плечики, а на крючок, и сапоги забыла сегодня почистить.

Одержимый навязчивой мыслью, человек видит знаки во всем. Читала, будто бы снизился процент самоубийств, когда в лондонском метро знаки «выхода нет» сменили на «выход рядом»: зачастую проще послушаться знаков, чем себя самого.

С чего мне вообще показалось, что город, изображенный здесь и увиденный во сне — один и тот же?

Звонок в дверь раздался так внезапно, что я едва не уронила книгу.

Судя по голосу, пришла соседка. Похоронным тоном сообщила, что у ее собаки Розочки депрессия. Шум воды не заглушает соседкиного вещания.

— Роза чувствует, что я нервничаю, и тоже переживает. Она такая чувствительная. У нее вчера было несварение, это все от нервов. Все, в больницу мою перевезли-то — вот я думаю, где б теперь подработать. Да не Розу, типун тебе на язык! Ту, с которой я сидела. В больнице. Я туда ходить не буду, там медсестры, санитарки, родня.

Смутно припоминаю, что соседка подрабатывала сиделкой у какой-то дальней родственницы моего одноклассника. Она об этом сообщала каждый раз, когда приходила к нам. Так и говорила: «О, Юленька, а я опять твоего одноклассника видела!» — и смотрит хитро-хитро, будто, по меньшей мере, уличила меня в интрижке. Кстати, опять все того же одноклассника, Дани. В последнее время так выходит, будто бы все к нему сводится, все нити к нему ведут, словно мир крутится вокруг него.