Митчел Уилсон - Живи с молнией

• Название: Живи с молнией
• Автор: Митчел Уилсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Вы будете вечером на обеде? - спросил он.

- Я собираюсь уехать с девятичасовым поездом. А вы что будете делать? Вы тоже едете сегодня?

У Эрика перехватило дыхание, ее слова, в которых он почувствовал намек на приглашение ехать вместе, острым толчком отозвались где-то внутри.

- Да, - резко ответил он. - Я хочу ехать домой. Но если... А, черт, послушайте, - голос его теперь звучал почти равнодушно, - мой поезд отходит в шесть. Он останавливается в Энн-Арбор, потом в Чикаго. Мы можем поехать вместе, если хотите, и пообедать в поезде.

- Хорошо, - очень тихо, почти покорно произнесла она.

Через час после отхода поезда они прошли в вагон-ресторан. Эрик узнал, что Мэри не работает в университете, хотя на всех ее научных статьях, напечатанных в "Физикал ревью", под ее именем стояла пометка "Чикагский университет". На самом же деле она преподавала природоведение в среднем учебном заведении для девиц.

- Я проходила аспирантуру в Чикаго, - объяснила Мэри. - Там, в университете, такое правило: они сами публикуют работы своих бывших питомцев. Они нас печатают, - иронически прибавила она, - но не принимают на работу.

- Кого нас?

- Женщин. Сколько у нас в стране женщин-физиков? От силы - пятьдесят, сказала она, и он почувствовал в ее тоне давно накипевшую досаду. - Они этим пользуются, как доказательством того, что женщина неспособна стать хорошим физиком, но разве можно стать крупным специалистом, если университет не принимает нас на работу? Для нас есть хорошие места, скажем, в колледжах Барнарда, Смита, Уэлсли и в других женских колледжах на востоке. Но в крупные университеты, где исследовательская работа ведется в больших масштабах, нам путь закрыт. А это имеет огромное значение. Надо, чтобы окружающая среда давала ученому стимул для работы.

- Не сердитесь на меня, - сказал Эрик. - Я не виноват.

- Да, но когда вы будете деканом факультета, я посмотрю, сколько женщин вы примете на работу.

- Я приму вас, - сказал он, - я вас приму, если вы будете носить эту шляпу и эту блузку и перестанете поправлять спадающие лямки.

- Что ж, я соглашусь, если вы дадите мне в ассистенты женщину.

- Я сам буду вашим ассистентом. Как ученый вы гораздо сильнее меня.

Она взглянула на него с любопытством.

- Вы в самом деле так думаете?

- Конечно. Ведь это же правда!

- Просто я занимаюсь физикой дольше, чем вы. Сколько вам лет - двадцать пять или шесть? Мне тридцать два. Но дело совсем не в этом. Я хочу сказать, что впервые вижу человека, который не стесняется вслух сказать женщине, что она сильнее его. И при этом не возмущается. Вы всегда так честны и объективны?

- Как сказать? Смотря о чем вы будете спрашивать.

- Вы все превращаете в шутку.

"А что было бы, если б я этого не делал?" - подумал Эрик.

Он взглянул на нее, и снова дурманящая теплота обволокла его - ему захотелось протянуть руку через стол и коснуться ее руки. Вместо этого он резко повернулся на вертящемся кресле.

- Вы еще не сказали мне, замужем вы или нет, - заметил он.

- Нет, не замужем.

- Почему же?

Оба говорили злым тоном.

- Потому что все мои знакомые мужчины уже женаты. Но какое это имеет значение? Я и так счастлива.

- Воображаю!

- Ну, хорошо. Вам, конечно, лучше знать. Чего вы от меня хотите?

- Я хочу? - он замолчал от негодования. - Ладно, оставим это. Вы знаете Джоба Траскера?

- Встречалась с ним несколько раз, - холодно сказала она. - Очень способный физик.

- Невероятно способный! Он замечательный педагог, и я никогда не видел, чтобы он выходил из себя или злился. И хоть отчеты об исследованиях подписаны и моим именем, но я только его ассистент.

- Более, что вам от меня нужно? - взмолилась она. - Мне кажется, вы не из тех людей, которые постоянно занимаются самоунижением для того, чтобы окружающие уверяли их в обратном.

- Нет, я не из таких.

- Тогда из-за чего же мы ссоримся?

- Забудьте об этом, - устало сказал он. - Если вы допили кофе, пойдемте обратно в вагон.

В вагоне она села лицом по направлению хода поезда, а он, хоть и намеревался сесть напротив, неожиданно опустился на сиденье рядом с ней.

Эрику безумно хотелось сказать ей, что он чувствует, привести тысячу доказательств, что тут уж ничего не поделаешь. Но он знал, что первое же слово, которое послужит признанием их тайной, сейчас еще дремлющей муки, вызовет эту муку к жизни. И стоит им заговорить об этом мучительном влечении вслух, как оно станет еще сильнее, и сколько бы они ни рассуждали, стараясь заглушить его, наступит момент, когда уже не будет смысла ему сопротивляться. И все это можно сделать одним словом, одним маленьким жестом - вот, например, взять ее руку в свою...

"Да что это со мной делается?" - думал он. Эрику хотелось любить Сабину так, чтобы другие женщины для него не существовали. Но все эти годы, проведенные в Колумбийском университете, он был настолько занят ученьем, преподаванием и работой над опытом, что едва выкраивал время даже для Сабины. "Боже мой, - думал он, - если так будет каждый раз, когда мне случится уехать одному из дому, то я больше никуда без Сабины не поеду. Это до того мучительно - просто нет сил".

Однако, несмотря на все добрые намерения и самобичевание, на следующее утро, завтракая с Мэри, он условился, что в будущем месяце приедет в Чикаго.

Предлог был даже в его собственных глазах вполне уважительный. Он хотел обсудить с ней результаты ее последних расчетов, чтобы они с Траскером могли применить их к своему прибору. Он держался с ней по-деловому, она отвечала ему тем же. И оба словно никогда и не слыхали о том, что любые математические выкладки и даже объемистые научные труды можно пересылать просто по почте.

5

Энн-Арбор показался Эрику жалким и облезлым городишком. До сих пор Эрик считал его очаровательным, но сейчас его мучила внутренняя неудовлетворенность и потому все раздражало, вплоть до самого себя. Он решил, что он дурак, каких нет на свете.

Эрик услышал далекий свисток поезда, и тотчас же уныло вспомнил, как стоял на перроне, тоскуя по Мэри, лицо которой промелькнуло мимо в окне вагона. И на лице ее отражались те же переживания, какие терзали его самого.

Но разве мог бы он, проведя с ней ночь, наутро расстаться как ни в чем не бывало? Предположим, он поддался бы настойчивому желанию. Очень ли мучили бы его угрызения совести? Итак, все сводилось к одному: что длится дольше - угрызения совести или неудовлетворенное желание?

Эрик удивился, почему он подумал именно так: "Что длится дольше..." Значит, он считает естественным, что и то и другое недолговечно; следовательно, это только вопрос времени. Вот где сказывается хорошая тренировка, насмешливо подумал он; в конце концов он свел всю проблему к измеряемым величинам - количеству времени и интенсивности чувств. И все-таки, думал он, открывая дверь своего дома и ощущая внезапный прилив радости, ему очень приятно вернуться домой, и пусть это знают все!

Он изобразил на лице счастливую улыбку.

- Сабина-а! - крикнул он. - Твой муж приехал!

По всему дому разнеслось эхо его голоса. Настала глубокая тишина, затем в спальне раздался пронзительный вопль Джоди, потом страшный рев. Послышался приглушенный голос Сабины, старавшейся успокоить ребенка. Эрик медленно повесил пальто и шляпу, чувствуя, что радость его стала постепенно затухать. В зеркале, вделанном в дверь, отразилось его растерянное лицо.

Из спальни вышла Сабина, держа на руках испуганного ребенка.

- Видишь, котенок, - сказала она, - это только твой глупый папка. - Она слегка покачивала мальчика, чтобы успокоить его. - Скажи: "Здравствуй!"

- Да, да, - вздохнул Эрик. - Я преступник. Хэллоу, милый!

Он взглянул на красное личико малыша, увидел крупные слезы и выражение, напоминающее пародию на яростное негодование. "Как можно быть таким чудовищно злым, чтобы испугать меня?" - вопрошало личико Джоди.

Эрик взял его на руки и стал ходить взад и вперед по гостиной, бережно обхватив маленький комочек тепла и чувствуя, что он ему бесконечно дорог.

- Послушай, дружище, - бормотал он, прижимаясь щекой к неясному личику Джоди. - Каждый может ошибиться. Ты сам еще как будешь ошибаться. - Он слегка повернул головку и поцеловал мокрую щечку Джоди. - Жизнь - трудная штука, и в ней еще будут всякие окрики, которые заставят тебя делать то, что ты не захочешь, и будут вещи, которые тебе захочется сделать, и ты не посмеешь. Но все в жизни проходит.

Джоди наконец успокоился и принялся сосать палец. Сабина отнесла его в кроватку. Потом она вернулась в гостиную. На ней было клетчатое домашнее платье, полинявшее от стирки. Волосы были растрепаны. Эрик, сам себе удивляясь, рассматривал ее с безжалостной беспристрастностью.

- Значит, дело сводится вот к чему, - вдруг сказал он, - я тебя люблю.

- Ты что, начитался Джеймса Стивенса? - усмехнулась она. - У тебя какой-то обреченный вид и смутные, грустные мысли. Почему ты приехал на день раньше?