Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

• Название: Записки бывшего милиционера
• Автор: Эдуард Скляров
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-85879-908-5

Настоящие записки, названные как «Записки бывшего милиционера», являются не литературным, а кратким документальным описанием моей жизни, и то только в той части, которая запомнилась мне самому или о которой я узнал из документов, прочих бумаг и рассказов других людей, и не только милицейского периода, которому отдано почти тридцать лет собственной жизни.

Когда задумывались «Записки…» — а это было достаточно давно, — тогда и родилось их название, и мне казалось, что милицейский период моей жизни — это самое важное и единственное, что достойно описания. Но в последующие годы в моей «милицейской» голове под влиянием новых жизненных событий и обстоятельств произошли такие переоценки всего и вся, что теперь я твёрдо знаю: милицейский период — это далеко не самое главное в моей жизни. Главным является вообще вся жизнь, со всеми её взлётами и падениями; а то, что ранее казалось мелким и незначительным, на самом деле не менее важно, чем служба в милиции. Другое дело, что какие-то периоды, какие-то события хотелось бы прожить по-иному. Но, увы, двух жизней не бывает.

---

Кстати, в 50-х годах Тихорецк был маленьким городишкой с кирпичными домами вдоль главной улицы, идущей почти по прямой линии от вокзала в степь, к трассе, — так называли автомагистраль от Ростова в сторону Кавказа. Вся остальная территория была застроена в основном саманными и деревянными домиками по кварталам в виде квадратов. Середины главных улиц по всей длине были засажены деревьями. Эти зелёные полосы трудно было назвать городскими аллеями, так как за ними никто не ухаживал, но тихоречане любили отдыхать в тени их листвы, пить пиво, играть в карты.

В Тихорецке мне нравилось ходить на базар, который функционировал все дни недели, но в выходные дни он превращался в «Сорочинскую ярмарку», куда съезжались продавцы и покупатели со всей округи. Торговали всем: и продуктами, и скотом, и птицей, и вещами. Очень я любил базарные пряники — такие удлинённой формы, мягкие и тягучие и чем-то напоминающие восточную сладость нугу.

В выходные дни на базаре торговали и все наши соседи, и моя родня: тётки — фруктами из своих садов, а дед — сделанными им вручную рубанками, фуганками и прочим столярным и слесарным инструментом. Соседи торговали сшитыми ими тапочками. Но, торгуя, все они постоянно вертели головами, высматривая каких-то, так никогда мной и не увиденных, «фининспекторов».

Видимо, так называли тогда людей, которых теперь именуют налоговиками.

Кажется, только в 60-е годы началась застройка пятиэтажными домами одной из окраин города, которую впоследствии окрестили Черёмушками. Заселён был Тихорецк в основном русскими и украинцами, или, как они называли друг друга, кацапами и хохлами. Редко встречались армяне и кочующие цыгане. Но в период горбачёвской перестройки и удавшегося для США и НАТО развала СССР — с помощью партийной предательской верхушки во главе с Горбачёвым и Ельциным — Тихорецк стал местом «вавилонского столпотворения». Его заполонили месхетинские турки, карабахские армяне, осетины, абхазцы, азербайджанцы, оседлые цыгане, и все они стали или скупать недвижимость, или просто захватывать всё, что можно, вселяясь в оставленные без присмотра дома; они подмяли под себя торговлю, понастроили всевозможных лавок, стали наводить свои порядки, покупать должности в учреждениях — одним словом, становились хозяевами положения в городе.

В 1958 году, после окончания благодатного для меня тихорецкого периода, я поступил работать на тбилисскую обувную фабрику. Но и до этого, и после — во время летних отпусков — я приезжал в Тихорецк. Тогда ещё была жива тётя Дуся. И каждый раз, когда я слышу песенку «На Тихорецкую состав отправится…» (в исполнении А. Пугачёвой из кинофильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром»), то с тоской вспоминаю этот городок, и передо мной почему-то всегда встаёт картина: я и провожавшая меня тётя Дуся в ночной тишине, прерываемой паровозными гудками, при тусклом свете лампочек почти пустого вокзала, и терпеливое ожидание нами всегда опаздывающего тбилисского поезда. И каждый раз нам долго приходилось колотить кулаками по железным дверям вагона, чтобы разбудить проводника, который, ругаясь, неохотно впускал меня в вагон и непременно указывал на верхнюю полку, хотя билет у меня, как правило, был на нечётное нижнее место.

Научившись ездить на велосипеде, я буквально не слезал с него до самого призыва в армию. Велосипед стал моей страстью.

И если первый велик мне купила мать, то последующие — а их было за этот период не менее десяти штук, от простого дорожного до трекового гоночного и мотовелосипеда, — я покупал сам или обменивал на что-нибудь. На мотовелосипеде я ухитрялся добираться аж до Коджори. Правда, на самых крутых участках приходилось катить велосипед руками.

Из таких же любителей велосипедов, как и я, сама собой сложилась компания, в которой я занимал лидирующее положение, так как, во-первых, лучше меня никто велосипеда не знал, а поэтому я позволял себе консультировать других и давать им советы; во-вторых, в отличие от других я имел заработок и мог себе позволить определённый велосипедный, как сейчас говорят, тюнинг, чему мальчишки весьма и весьма завидовали.

Пользуясь своим велосипедным авторитетом, я намечал места посещения, разрабатывал маршруты наших групповых выездов, как в самом Тбилиси так и за его пределами. Так, мы не раз, группой из десяти-пятнадцати велосипедов, посещали ближайшие достопримечательности, например города Мцхета, Рустави, а круиз вдоль берега Тбилисского моря, от его восточной крайней точки до западной границы и обратно домой через город был нашим любимым маршрутом. Обратный путь пролегал почти через весь Тбилиси с северо-запада на юго-восток. Своим появлением на оживлённых улицах города мы нередко вызывали переполох среди прочих участников уличного движения, нарушали его ритм и частенько сами становились участниками различных происшествий. Несколько раз нас сбивали машинами, а наши велосипеды, в том числе однажды и мой, просто размазывались по асфальту. Но, слава богу, ни разу никто из нас серьёзно физически не пострадал.

Другим моим по-настоящему серьёзным увлечением была спортивная гребля на байдарке. В Тбилиси была только одна байдарочная команда при каком-то водном клубе в самом центре города, на набережной Куры, в районе одного из причалов. Привёл меня, шестиклассника, туда школьный физрук, познакомил с тренером, который сразу же посадил меня на байдарку (без страховой рамы), чтобы посмотреть, как я буду себя вести. Но я, ничего не подозревая, тут же, хоть и неумело, замахал веслом, и меня пришлось ловить и буксировать к берегу, так как, чтобы делать манёвры на спортивной байдарке, да ещё на быстром течении реки, между двумя высокими бетонными стенками набережной, надо было учиться. Меня сразу же зачислили в команду, в группу новичков. И только после этого я узнал, что далеко не каждый новичок, усевшись впервые на байдарку, мог оторваться от причала из-за страха и не каждый оторвавшийся от причала мог удержать равновесие в байдарке и не перевернуться вместе с ней. Были и такие, которые так и не смогли преодолеть свой страх. Но надо признаться, что больших успехов в гребле я не достиг, кроме нескольких незначительных побед в гонках среди своих. Меня ни разу не включали в команду для соревнований междугороднего или межреспубликанского значения. Но я не обижался, так как довольно трезво оценивал свои способности в сравнении с другими членами нашей команды.

Время от времени я пытался заняться и другими видами спорта, в частности баскетболом, штангой, боксом, парашютом. Но штанга и бокс меня не увлекли, для баскетбола я ростом не вышел, а парашютный спорт для меня начался и закончился одним теоретическим занятием, после которого тренер исчез, и больше мы его не видели.

Видимо, следует отметить, что мою склонность к походам, загородным прогулкам, желание побывать там, где я не бывал ранее, обусловило то, что я знал и видел гораздо больше, чем мои друзья-знакомые. Где бы я ни оказывался, всегда стремился обойти и объехать всё вокруг, мне было интересно всё увидеть своими глазами.

Даже на дачах в разных местах, куда я выезжал с матерью, сотрудники детского сада, готовясь выйти на коллективные прогулки или выехать на пикник, прежде всего спрашивали у меня о лучших для этого местах в округе, так как я в первые же дни после приезда старался обойти все окрестности, узнать обо всех местных достопримечательностях.

Я уже рассказывал о таких интересных местах, как Боржомский район Грузии и отдельные его деревеньки: Цеми, Цагвери, Бакуриани и другие. Все они в настоящее время стали крупными курортно-санаторными центрами, а в Бакуриани была построена большая лыжная база с трамплинами, где проводились соревнования мирового значения.

В этой связи кратко расскажу и о памятных для меня курортах Коджори и Манглиси.

Где-то в 1954 году обувная фабрика построила для своего детского сада стационарную дачу в курортном местечке Коджори, но для сотрудников детсада такой дачи не было, и они вынуждены были снимать комнаты в соседних домах, проживая в них со своими семьями. В первые два-три года бывал и я таким же образом в Коджори, но, став старше, стал ездить к матери только на выходные дни.

Коджори располагался на горах, покрытых буковыми лесами. В окрестностях было множество горных речек, провалов, а в некоторых местах, в скальных осыпях, часто попадались каменные шары (по-научному — оолиты) диаметром 30–40 сантиметров, идеальной формы, как будто их кто-то специально вытачивал.

Знаменит был Коджори и остатками старинной крепости Кер-оглы, которая располагалась километрах в трёх от дачи, на одной из лысых горных вершин, доминирующей над другими. Мы часто ходили к этой крепости, чтобы полюбоваться горными просторами, благо подход к ней находился со стороны Коджори и был пологим, лёгким. Но другой своей стороной крепость стояла на самом краю глубочайшей пропасти. Мы, расположившись на этом жутком краю, часами любовались раскинувшимся под нами пейзажем: гряды голубых гор, планирующие орлы (как у Пушкина) и редкие облака под нами — и так бесконечно, до горизонта, до Армении, а может быть, и до Турции. Гораздо позже я узнал, что историческое название крепости не Кер-оглы, а Коджор-сцихе.