Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

• Название: Записки бывшего милиционера
• Автор: Эдуард Скляров
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-85879-908-5

Настоящие записки, названные как «Записки бывшего милиционера», являются не литературным, а кратким документальным описанием моей жизни, и то только в той части, которая запомнилась мне самому или о которой я узнал из документов, прочих бумаг и рассказов других людей, и не только милицейского периода, которому отдано почти тридцать лет собственной жизни.

Когда задумывались «Записки…» — а это было достаточно давно, — тогда и родилось их название, и мне казалось, что милицейский период моей жизни — это самое важное и единственное, что достойно описания. Но в последующие годы в моей «милицейской» голове под влиянием новых жизненных событий и обстоятельств произошли такие переоценки всего и вся, что теперь я твёрдо знаю: милицейский период — это далеко не самое главное в моей жизни. Главным является вообще вся жизнь, со всеми её взлётами и падениями; а то, что ранее казалось мелким и незначительным, на самом деле не менее важно, чем служба в милиции. Другое дело, что какие-то периоды, какие-то события хотелось бы прожить по-иному. Но, увы, двух жизней не бывает.

---

Елена ассоциировалась у меня с образом Алёнушки из русских сказок, и поэтому в течение многих лет я так и называл её — Алёнушка. С возрастом она становилась всё красивее, но как-то незаметно для себя я стал звать её Алёной или Еленой, но это нисколько не свидетельствует об охлаждении моих чувств. Наоборот.

Родители Елены были участниками Великой Отечественной войны, ушли на фронт совсем молодыми. Мать — Елена Павловна Гречнева — сразу после окончания Саратовского медицинского института работала военврачом в госпитале на Украинском фронте, отец — кубанский казак Павел Михайлович Осипов — воевал в гвардейском кавалерийском корпусе генерала Л. М. Доватора, был ранен и попал в госпиталь. Там-то они и познакомились, поженились и родили двух дочек, младшей из которых была Елена. Павел Михайлович вскоре после войны заболел туберкулёзом и умер в возрасте 47 лет. Елена Павловна пережила его на 35 лет.

Первый раз к родителям Елены я поехал летом 1966 года в село Астрадамовка Сурского района Ульяновской области. Елена уже отдыхала там на каникулах. Родом она из Ставрополья (родина и её отца), но с годовалого возраста жила в Ульяновской области. Ранее, до всеобщего хрущёвского укрупнения районов, Астрадамовка была крупным райцентром, имела все районные органы и учреждения, имелся даже большой ипподром, где проходили бега, собиралось очень много болельщиков — и это был всенародный праздник. По воскресеньям в Астрадамовке проходили огромные базары-ярмарки. Жизнь кипела и бурлила. Теперь это убитое, серое, порушенное во всех отношениях село.

На момент нашего знакомства Елена в Саратове была уже второй год. Окончив школу с золотой медалью, приехала по-ступать в мединститут, по конкурсу не прошла, так как стала жертвой экзаменационных махинаций. Единственный экзамен, который она должна была сдать по действующим тогда правилам на пятёрку, — сочинение. Оно было написано безупречно, но оценку поставили «хорошо». Сокурсница её матери (Елены Павловны), с которой они в своё время учились вместе, работала в этом же институте и по просьбе Елены Павловны посмотрела сочинение Алёны, в нём не было ни одной ошибки. Протест подавать не стали. Год в Саратове она занималась на подготовительных курсах и работала в медсанчасти регистратором. В этот-то год мы и познакомились. На следующий год Елена снова сдавала профилирующий экзамен, но теперь это была химия. За экзамен получила пятёрку и была зачислена в институт.

Наша дружба продолжалась более двух с половиной лет, и 3 ноября 1967 года мы сыграли студенческую свадьбу, на празднование которой приехали моя мать и тётя Дуся, а со стороны Елены — Елена Павловна и сестра Светлана. Тамадой на свадьбу был приглашён Василий Данилович, мой старый знакомый ещё по Тбилиси (о нём я уже упоминал). Гостей было около 70 человек, и это были студенты юридического и медицинского институтов, в которых мы учились. Были тосты, подарки, песни, танцы, крики «Горько!». Одним словом, свадьба удалась. Ночь мы и родственники провели в гостинице, а наутро с матерью и тётей Дусей уехали на несколько дней в Тихорецк, посетив по пути Волгоград в качестве свадебного путешествия. Там побывали на Мамаевом кургане, посмотрели весь памятник-ансамбль героям Сталинградской битвы работы Е. В. Вучетича, вблизи видели огромную статую Родина-мать. Впечатления в памяти остались на всю жизнь.

В Тихорецке провели ноябрьские праздники, ходили в гости ко всем родственникам, где нас обильно угощали разносолами и вкуснейшим, с восхитительным запахом, совершенно не пьянящим вином из только что отжатого винограда «изабелла».

10 ноября мы уже вернулись в Саратов, где, увы, нашу семейную пару никто не ждал и где мы так и не смогли найти для себя подходящее жильё. Каждый остался в своём общежитии. Так началась наша семейная жизнь.

Помимо учёбы и учебной практики ежегодно институт выполнял разнарядки по формированию студенческих стройотрядов на основе учебных групп. Отлынить от членства в стройотряде можно было только по болезни или более уважительной причине. Но работа в этих стройотрядах была памятным событием. За время учёбы в институте это случалось четырежды. Первый раз ездили в Новоузенск Саратовской области, который находится недалеко от Казахстана, и поэтому местное население в значительной части составляют казахи. Здесь я оказался сразу после зачисления в институт и работал в бригаде, которая занималась погрузкой железобетонных конструкций в железнодорожные вагоны. Работа казалась интересной и хорошо оплачиваемой, что важно.

Кстати, здесь ещё в первый приезд со мной произошёл случай, память о котором потом очень помогала мне в жизни, особенно когда я работал в следствии.

В Новоузенске нас поселили в пустую, только что построенную кошару за пределами города. Днём все мы работали, а вечером многие из группы разбегались по окрестностям к знакомым, даже умудрялись ходить на танцы с какими-то девчатами. Я, один из немногих, не умея танцевать и не имея гражданской одежды (ходил в солдатском), предпочитал оставаться дома и читать книги, по которым в армии страшно соскучился.

В одно прекрасное утро в столовой, куда нас возили автобусом, раздавалыцица пищи, глядя на меня с ужасом, стала стыдить за то, что я натворил накануне вечером на танцах. Оказывается, я, безотлучно находясь в кошаре, на танцах напился самогона и учинил дикий дебош, кого-то избил, кому-то порвал одежду, поломал где-то мебель и т. д. Я пытался возразить, но на меня обрушился град упрёков и угроз написать на меня заявления в милицию и в институт. Так я и ушёл из столовой «пьяницей» и «хулиганом». И, слава богу, что угрозы о заявлениях в институт остались неисполненными. Иначе из института я бы вылетел в два счёта.

Валера Глазунов, мой сокурсник, подтвердил, что на танцах действительно была драка и кто-то (не из нашего института) там особо отличился. Но работники столовой до конца нашего пребывания в совхозе были убеждены, что это был именно я.

Этот случай послужил мне критерием в оценке каких-либо доказательств в течение всей моей так называемой правоохранительной деятельности, особенно когда я был на следственной работе. После описанного выше случая я понял, что нельзя верить никаким показаниям свидетелей, никаким доказательствам без подтверждения их другими полновесными доказательствами, доказательствами иного рода.

Вторая поездка в составе строительного студотряда состоялась после первого курса в Балаково. Отряд распределили по объектам, и наша учебная группа была задействована в одном из совхозов на строительстве зернохранилища, стены и крыша которого уже были возведены, остальное должны были доделать мы. Работа тоже была интересной, но менее оплачиваемой, чем в первый раз.

Лично я был закреплён за электроуплотнителем. Это такая машина, которая, будучи включённой, начинает прыгать и своим тяжёлым основанием (пятой) трамбовать поверхность, на которой стоит, а оператор, то есть я, с помощью специальных ручек направляет машину в нужное место. И если первый раз после включения она прыгнула на меня и мне пришлось спасаться бегством, то в дальнейшем я быстро её освоил, да так, что никто уже не мог сравниться со мной и не смел посягать на эту мою работу. Так я весь месяц и прыгал, за исключением редких дней, когда уезжал в Саратов, чтобы увидеть Елену.

Начальству совхоза, для которого мы строили это зернохранилище, так моя работа понравилась, что оно всерьёз предложило мне остаться в совхозе работать и пообещало жильё и жену. Закончилось всё тем, что по их ходатайству меня наградили грамотой обкома комсомола, которая до сих пор лежит в моём архиве.

После второго и третьего курсов наши стройотряды опять-таки работали в Балакове, но уже на другом объекте. Работа была престижной, так как это было строительство «седьмой жемчужины Волги», как называли СМИ очередную гидроэлектростанцию на Волге. Но фактически на этой стройке весь наш отряд использовался на подхвате. Работа была грязная и неинтересная, в основном та, которую не хотели выполнять свои кадровые рабочие. Поэтому никакого энтузиазма не было, просто «отбывали номер», не то, что было в Новоузенске.

Пребывание в Балакове запомнилось не работой, а Волгой, палаточным городком на её берегу, в котором мы жили в оба приезда, — причём жили на улице, вернее, на линии, названной нами же именем барона Мюнхгаузена, — а также своими поездками по округе, в городок Пугачёво и неоднократными попытками забраться в колхозные (или совхозные) яблоневые сады, которые во множестве располагались на другом берегу Волги, но там каждый раз нас встречал сторож с ружьём. И, хотя каждый раз мы расходились мирно, иногда даже с яблоками — не больше одного на нос, — вдоволь поесть их нам так и не удалось ни разу. Уж очень хорошо была налажена охрана.