Дмитрий Тренин - Россия и мир в XXI веке

• Название: Россия и мир в XXI веке
• Автор: Дмитрий Тренин
• Жанр: Психология, социальное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-84586-6

2014 год внезапно и резко изменил положение России в мире. Восток Украины стал зоной вооруженного конфликта. Отношения РФ с Западом напоминают холодную войну. Москва еще более активно разворачивается в сторону Китая. Так и не состоявшуюся «Большую Европу от Лиссабона до Владивостока» сменяет «Большая Азия» от Шанхая до Петербурга.

Каковы новые ориентиры российской внешней политики? Меняется ли международная идентичность страны? Что означает защита суверенитета в условиях глобализации? Как обеспечить безопасность страны и какие угрозы реальны, а какие надуманны? Можно ли проводить модернизацию экономики, оставаясь во враждебных отношениях с развитой частью мира? Эти и другие вопросы поднимает в своей книге известный российский международник Дмитрий Тренин. Книга адресована тем, кто стремится разобраться в сложных вопросах внешней политики и нуждается в объективном взгляде на вещи.

---

Главная причина поражения политики Москвы на Украине была не в том, что Запад стремился не дать Украине вновь соединиться с Россией. Действительно, США и страны ЕС стремились не допустить вхождения Украины в интеграционный проект с РФ, опасаясь «чрезмерного» усиления России, даже «восстановления Советского Союза» в новом обличье[61]. И Запад, конечно, предлагал Украине альтернативы сближению с Москвой – перспективу ассоциации с ЕС и эвентуального членства в НАТО.

Решающим фактором, однако, было не противодействие Запада, а нежелание самих украинских элит – не только националистических галицийских или прозападных киевских, но и олигархических восточных – включаться в строительство «новой Евразии» вместе с Россией. Сознательно или подсознательно, эти элиты видели в таком общем деле угрозу для самостоятельного «украинского национального проекта». Коротко говоря, если бы Украина вновь тесно сблизилась с Россией, она неизбежно превратилась бы в Малороссию, став важной частью «Русского мира», но утратив при этом дорогую для элит самостоятельность.

Отсюда – почти инстинктивное желание во что бы то ни стало как минимум дистанцироваться от России, подчеркивать не общее между двумя народами, а особенности, различия и т. д. Характерно в этой связи название книги, написанной самым, вероятно, «близким» россиянам главой Украины, ее вторым президентом Леонидом Кучмой[62] – «Украина – не Россия». Стремление находиться с Россией на расстоянии «вытянутой руки» указывало на подспудную неуверенность украинских элит в их способности конкурировать с притягательностью «Русского мира» для, вероятно, большей части населения Украины. Отсутствие в украинских элитах значимого евразийского, или «общерусского», общеславянского движения превратило захолустные западные области страны в единоличного национального лидера.

В принципе, Москва, действуй она стратегически, могла бы сформулировать цель содействия формированию на Украине другой элиты, ориентированной на новое, постимперское сближение с Россией. Эта цель, однако, так и не была поставлена. Украинский национализм, выросший на западе страны и распространившийся на ее центр и столицу, не получил конкурента на русскоязычном юго-востоке страны. Кремль предпочитал общаться с Банковой улицей в Киеве, не работая достаточно плотно с потенциальными стратегическими союзниками в Харькове, Одессе и Донецке или же работая там с откровенными маргиналами. Даже «оранжевая революция» 2004 года не стала толчком к изменению этого подхода. С 1991 года российские лидеры были нацелены на верхушечные соглашения с киевской властью, а в последние десять-пятнадцать лет их основным инструментом стали политические технологии. Это предопределило поражение в 2014–2015 годах пророссийских тенденций на Украине и российской политики на украинском направлении.

Украинский кризис продолжается, но он уже привел к серьезным последствиям для дела евразийской интеграции. Крым в 2014 г. вошел в состав Российской Федерации, Донбасс (точнее, часть Донецкой и Луганской областей Украины с областными центрами, ставшие территорией ожесточенного вооруженного конфликта) создал отдельные, не подчиняющиеся Киеву и опирающиеся на помощь и защиту Москвы республики. Большая часть юго-востока Украины осталась под контролем киевских властей. Российско-украинские отношения стали откровенно враждебными, и эта взаимная враждебность уже затронула большую часть элит и значительную часть обществ обеих стран.

В подходе Москвы коренилась фундаментальная ошибка. Русские и украинцы – не один народ хотя бы потому, что сами украинцы – тоже не один народ. Тесная связь украинцев и русских несомненна, а их «границы самоидентификации» условны. Попытка украинских националистов отрицать «русскость» на Украине привела к фактическому расколу страны. В то же время игнорирование влияния украинского национализма, его глубоких корней в украинских элитах и, главное, невозможность успешной конкуренции с национализмом для включения Украины в евразийский проект обрекло украинскую политику Москвы на неудачу.

Сыграли свою роль отсутствие на протяжении двух десятилетий целенаправленной политики на украинском направлении, а затем подмена политики политтехнологиями. «Русский мир» – концепция «мягкой силы» – был применен в боевых условиях, когда на обеих сторонах конфликта в Донбассе воевали в основном люди, говорившие по-русски. Наспех очерченная, «эскизная» Новороссия «схлопнулась», так и не раскрывшись. В результате свержения Януковича и последовавших за этим событий в Киеве возник режим, относящийся к России более враждебно, чем любое другое государство в мире.

Украинский кризис отразился на отношениях России с партнерами по ЕАЭС – Казахстаном и Белоруссией. У Астаны и Минска возникли опасения по поводу территориальной целостности своих государств. Идея «Русского мира» оказалась слабо увязанной с евразийским проектом. Санкции Запада против РФ, введенные весной и летом 2014 года и нацеленные на изменение российской политики в отношении Украины, рикошетом ударили по партнерам Москвы. Обвал цен на нефть во второй половине 2014 года вкупе с западными санкциями и структурными проблемами самой российской экономики вверг Россию в серьезный экономический кризис, сведя к минимуму выгоды от интеграции.

Надо сказать, что и до украинского кризиса полная – политическая – интеграция в рамках Евразийского союза непредвзятым исследователям представлялась проблематичной. Минск и Астана совершенно не стремились вновь войти в союз – теперь уже Российский[63]. Возможности уравновесить РФ в рамках ЕАС у них не было, особенно в условиях отказа Украины от членства в нем. Отсюда интеграция изначально была реалистичной лишь в усеченном варианте: экономическом союзе России и двух других стран, при сохранении реального суверенитета каждого участника. Такой вариант скорее напоминал НАФТА – Североамериканскую зону свободной торговли, чем ЕС с его наднациональными центрами принятия решений.

Итак, идея создания «центра силы» вокруг РФ – полноформатного экономического, финансового, политического, военного союза – оказалась невостребованной за пределами России. Очевидно, что Украина для евразийской интеграции утрачена окончательно. Силы, пришедшие к власти в Киеве в 2014 году, однозначно ориентируются на Запад – Евросоюз и НАТО. Однако эта потеря – кажущаяся. Если бы Украину удалось привлечь к российскому интеграционному проекту, то цена для Москвы оказалась бы непомерно высокой. России пришлось бы оказать Украине огромную финансовую помощь, дать Киеву большие права в интеграционных органах, которыми он мог бы злоупотреблять, сознавая при этом, что в конце концов украинская элита, получив российскую помощь, рано или поздно повернет на Запад. Так что неучастие Украины в проекте евразийской интеграции является для России скорее благом.

В основе российской идеи евразийской интеграции лежит именно геополитический интерес создания на пространственной платформе СССР нового «центра силы» во главе с Москвой. Экономический интерес здесь присутствует, но он стоит на втором плане. Действительно, объем внешней торговли РФ со странами ЕАЭС невелик: в общей сложности 7 % всего товарооборота страны. Но именно то, что привлекает Россию в этой интеграционной идее – возможность сформировать под своим началом самостоятельный «центр силы» между Евросоюзом и Китаем, – отпугивает партнеров Москвы, опасающихся доминирования РФ в новой конструкции.

Евразийская альтернатива евроатлантической интеграции, таким образом, не была реализована не из-за противодействия извне и не из-за сопротивления внутри России такому проекту, а из-за отсутствия необходимых предпосылок в странах СНГ. Элиты и наиболее влиятельные общественные группы во всех бывших советских республиках через двадцать пять лет после распада СССР продолжают выступать за государственную независимость. И для всех них независимость означает прежде всего самостоятельность по отношению к Москве – бывшей метрополии. Становиться частью «российского центра силы» не хотят даже ближайшие союзники и партнеры России – Белоруссия и Казахстан.

Итак, налицо кризис внешней политики России на двух важнейших направлениях – «западном» и «евразийском». Современная российская дипломатия высокопрофессиональна, чрезвычайно опытна и временами блестяща, но стратегия внешней политики страны нуждается в новом целеполагании. Россия как часть Запада (Евро-Атлантики) и Россия как Евразия не состоялась. Требуются новые цели и ориентиры, новая стратегия международной политики.

К новому реализму

Победы, как правило, расслабляют. За Отечественной войной 1812 года и победоносным вступлением русских войск в Париж в 1814 году последовал длительный период российского доминирования в Центральной Европе, который принес мало пользы стране и завершился болезненной неудачей в Крымской войне 1853–1856 годов. За взятием Берлина и Победой 1945 года последовал еще один период российского доминирования в Центральной и Восточной Европе, где СССР гораздо больше вкладывал, чем получал взамен, а спустя четыре с половиной десятилетия произошел развал Советского Союза.