Станислав Рем - Двадцатое июля

• Название: Двадцатое июля
• Автор: Станислав Рем
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6518-5

1944 год. Покушение на Адольфа Гитлера успешно состоялось. Фюрер мертв. Руководство рейха в лице Бормана, Геббельса и Геринга, воспользовавшись отсутствием в Берлине Гиммлера, принимает решение скрыть факт гибели Гитлера и на его место посадить заранее подготовленного двойника. Однако тут же перед верхушкой фашистской Германии встает ряд вопросов.

Как строить внешнюю и внутреннюю политику «постгитлеровской» Германии? С кем из них лидеры Запада будут вести переговоры? И наконец, самый главный вопрос: кто будет контролировать «куклу»? Гиммлер не согласен с отведенной ему ролью статиста.

А потому в Берлине начинается новая «подковерная» война за власть…

---

За свою долгую карьеру сыщика Мюллер неоднократно сталкивался с тем, что власть имущие, как только им приходилось вступать в конфликт с законом, в целях спасения тотчас находили и использовали всевозможные рычаги давления на полицию и суды. В результате он был вынужден точно так же, как эту папку, захлопывать их «дела» и убирать до поры до времени в самые потаенные места. Возможно, два месяца назад Мюллер отложил бы это «дело» в сторону или и вовсе не взял к рассмотрению, но сейчас, когда Канариса сместили, а все бразды передали Шелленбергу, картина кардинально изменилась.

— Гюнтер! — крикнул в коридор Мюллер, приоткрыв дверь, и через мгновение адъютант стоял перед ним. — Вот вам фотография. Этого человека нужно найти. До девятнадцати часов вся информация о нем должна быть у меня. — Потом протянул несколько листов из папки: — Здесь имена и адреса его друзей и знакомых. Вполне возможно, он у кого-то из них.

— Сколько оперативных работников разрешите задействовать, господин группенфюрер?

— Шесть человек. Всю группу Шольца.

— Можно идти?

— Да, Гюнтер. Только предупредите Шольца, чтоб его ребята действовали осторожно. Чтобы не спугнули клиента ненароком. Простая слежка: где живет, куда ходит, с кем встречается. Обязательно фотографии! И никакой самодеятельности.

— Господа, — генерал-полковник Людвиг фон Бек вывел вперед явно уверенного в себе, дружелюбно улыбающегося человека, — тем из вас, кто еще не знаком с нашим другом, разрешите его представить: представитель абвера, преданный человек адмирала Канариса Ганс Бернд Гизевиус!

Помимо генерал-полковника в комнате присутствовали восемь человек. Указав рукой на одного из них, Людвиг фон Бек представил его гостю:

— Знакомьтесь. Карл Гердлер, наш верный советник.

Гизевиус тут же вспомнил, что представленный ему человек действительно является советником, причем в самом прямом смысле этого слова: с 1937 года Карл Гердлер работал советником концерна «Бош АГ». Меж тем Людвиг фон Бек уже подвел его к следующему присутствующему:

— Начальник Управления Генерального штаба Фридрих Ольбрехт.

«Имя представленного офицера проскальзывало иногда в беседах с руководителем абвера, — отметил про себя Гизевиус. — По данным Канариса, он стал противником режима еще в тридцать восьмом году».

— Полковник, граф фон Штауффенберг, представитель Генерального штаба.

Высокий мужчина в полевой военной форме, стоявший к ним левым боком, кивнул головой, не поворачиваясь. Гизевиус заметил черную повязку, скрывающую пустую глазницу.

— И наконец наш друг, журналист «Фелькишер беобахтер» Карл Штольц. С остальными, насколько мне известно, вы уже знакомы.

Худощавый сутулый молодой мужчина протянул Гизевиусу руку для приветствия.

Генерал-полковник пригласил всех сесть.

— Итак, господа, наш гость только что прибыл из Швейцарии.

— Из Франции, — уточнил тот.

— Да-да, прошу прощения. И ему есть что нам сообщить. Мы вас слушаем, господин Гизевиус, — генерал-полковник сделал легкий кивок в сторону гостя.

Ганс Бернд Гизевиус поднялся:

— Благодарю вас, господа, за то, что собрались. Я действительно буквально на днях прибыл из Парижа, где имел встречу с генералом фон Клюге и фельдмаршалом Роммелем. У нас с ними была продолжительная беседа по поводу будущего устройства нашей Германии. Конечно, не во всем мы нашли общие точки соприкосновения. Но в одном все-таки пришли к соглашению. Они поддерживают наше решение о смещении фюрера с поста главы государства.

— О смещении каким путем?

Гизевиус обернулся к перебившему его человеку. Им оказался полковник-инвалид.

— Мирным путем, господин Штауффенберг. Только мирным.

Гизевиус хотел было продолжить свою речь, но инвалид снова его перебил:

— Нам такой путь не подходит. — Одноглазый полковник тоже поднялся и вышел из-за стола. Газевиусу бросилось в глаза, что у него нет еще и правой руки: пустой рукав был аккуратно заправлен в карман кителя. — Мирный путь — это путь самообмана. Мы неоднократно призывали фюрера к переоценке наших сил и возможностей. Но если его непонимание было более-менее терпимым до начала лета, то с вступлением в войну англо-американцев оно стало не только нетерпимым, но и преступным. Вести войну на два фронта мы не в состоянии. Впрочем, вся наша военная кампания была ошибкой с самого начала.

Гизевиус не ожидал такого напора.

— Я с вами отчасти согласен. Но война есть, как говорят господа атеисты, реальность, данная в ощущение. И в этой ситуации нам следует найти выход из создавшегося положения. Арест или физическая ликвидация, а речь, насколько я понял, идет именно об этом, только накалят обстановку. Особенно на фронтах. Фюрер должен сам подать в отставку. Только в этом случае мы сможем сохранить единство в рядах партии и рейха.

— О каком единстве вы говорите? — в голосе Штауффенберга прозвучал неприкрытый сарказм. — Рейх утратил его, когда вступил в ненужную, бесперспективную войну с Россией! А партия лишилась сего атрибута и того раньше.

— Имеете в виду «ночь длинных ножей»?

— Именно. Единственное, что нас еще может спасти, — это перемирие с англичанами и американцами. Необходимо создать все возможные предпосылки для скорейшего заключения мира. Но подобное возможно лишь при физическом устранении Гитлера и замене ныне действующего режима временной военной диктатурой, которая, в свою очередь, обязана подготовить почву для создания демократического государства.

— Ого! — вскинулся журналист Карл Штольц. — Хотите полностью изменить строй? А как же тысячелетний рейх? Что станет с нашей национальной идеей? Или вы предлагаете объявить миллионам арийцев, что до сих пор они шли неправильным путем? И что все военные жертвы напрасны? Боюсь, господин полковник, та старушка, которая стоит сегодня в очереди за водой и у которой сын погиб где-то под Смоленском, первая плюнет вам в лицо.

Полковник отреагировал на эмоциональный всплеск молодого человека спокойно.

— Господин журналист, вас устраивает то, что происходит сейчас? Тотальная слежка? Концлагеря? Эрзац-кофе? Полная разруха?

— А как иначе, господин полковник? Война! И не мне вам рассказывать, чем она всегда сопровождается.

Во время спора никто не заметил, как хозяин дома покинул кабинет и вернулся с очередным гостем тайного собрания.

— О господи, Ганс! — прибывший начальник разведки Генерального штаба Рудольф Ганзен чуть приобнял Газевиуса. — Не думал, не думал встретить вас здесь, в Берлине. Неужели в Цюрихе всю работу закончили?

— Никак нет, господин полковник. Наоборот, дел прибавилось. И прибыл я не из Цюриха, а из Парижа. Но об этом чуть позже.

— А вы что нового нам можете сообщить? — поинтересовался хозяин у нового гостя.

Ганзен многозначительно оглядел присутствующих.

— Добрый вечер, господа! Представьте, новости действительно есть. Но довольно неутешительные. Так, на Центральном фронте мы потеряли более двадцати полнокровных дивизий. Говорю неопределенно, поскольку точных данных пока нет. — Ганзен сделал паузу и продолжил: — Девятой и Четвертой армий больше не существует. Обе окружены в районе Бобруйска. Отдан Минск. Русские продвинули фронт на несколько сот километров в глубь наших территорий. Там сейчас мясорубка.

В зале установилась тишина. Карл Штольц выложил портсигар на стол и застучал по нему кончиками пальцев, выбивая незамысловатую дробь. Людвиг фон Бек взволнованно спросил:

— И каковы действия Генерального штаба? Что думает по этому поводу фюрер?

— Действия нашего руководства я бы охарактеризовал одним словом: бездействие. — Ганзен сплел пальцы в нервный клубок. — А фюрер запрещает отступать. Понимаете, он просто запретил отступать! Более того, отныне в войсках усилены дисциплинарные наказания. За малейшее непослушание — расстрел. Солдат удерживают на оборонительных позициях страхом! Однако положение от этого лучше не становится: русские продолжают наступление. А наши войска отходят к старой советской границе.

Фридрих Ольбрехт перекрестился:

— Боже, храни Германию.

Гизевиус тут же воспользовался паузой:

— Положение на Восточном и Центральном фронтах можно спасти только немедленным прекращением сопротивления на Западе и заключением мира с Эйзенхауэром!

— Увы, в понимании американцев мир есть сдача всего того, что Германия завоевала начиная с тридцать девятого года. Фюрер на это не пойдет, — высказал свое мнение Бек.

— И не только на это, — вставил Ганзен. — В одном из своих выступлений Рузвельт произнес фразу о «безоговорочной капитуляции Германии».

— Выходит, оккупация неизбежна, — задумчиво проговорил Карл Гердлер. — Вопрос только в том, кто именно нас оккупирует. Лично я предпочел бы англичан.