Алексей Ручий - Наркопьянь

• Название: Наркопьянь
• Автор: Алексей Ручий
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0982-1

Из названия книги нетрудно догадаться, что легло в её основу. Однако ни «бухло», ни «вещества» не являются главной темой повествования. За личинами наркопьяней зачастую скрываются искренние и лиричные люди, в силу ряда причин вынужденные маяться в пустоте современности, лишенной должного смысла, и бороться с давлением окружающей среды – посредством все тех же деструктивных веществ. Поиски выхода из замкнутого круга уподобляются поискам Грааля: сколь благородна цель, столь же невелики шансы.

---

– Пошли, – сказал Доктор, приподнимая меня за руку.

– Хрен с ним… – сдался я. – Не знает он, что такое тридцатник.

– Откуда ж ему знать, – вмешался в разговор Ботаник. – Они ж там у себя один только рис и жрут.

– Да уж…

Я повернулся к китайцу. Он непонимающе смотрел на нас.

– Гуд бай, Витя, – сказал я и протянул ему руку. Китаец сжал ее своей маленькой потной ладошкой. – Достоевский ис зе грэйт рашен райтер…

– Йес, йес, – Витя разулыбался. Чтоб ему…

Мы пошатываясь пошли прочь. Надежда умерла. Похорон не будет. Мы просто столкнем ее в сточную канаву и забросаем ветками, пустыми бутылками и прочим мусором…

– Стоп! Стоп! – внезапно раздалось нам в спину. Мы невольно обернулись.

За нами семенил китаец, улыбаясь во весь рот. В руках его были зажаты несколько десятирублевых бумажек.

– Тридцатник! – радостно визжал китаец. – Ай андестэнд!

Тридцатник, мать его. Китаец сжимал в кулаке эту самую сумму. Он что мне голову морочил все это время?

Я махнул тяжелой рукой: не надо. Я устал. Алкоголь вряд ли излечит мою боль, рвущуюся изнутри, из поцарапанной кровоточащей души. Тридцатник… бог ты с ним с тридцатником…

Я снова махнул рукой:

– Ай донт нид. Достоевский ис зе грэйт рашен райтер…

Внезапно я ощутил прилив сил и вздернул только что опущенную руку над головой, сжимая ладонь в кулак. Китаец резко остановился, испуганно пялясь на меня. Дурачок.

– Достоевский ис зе грэйт рашен райтер! – выкрикнул я на всю улицу. – Достоевский!

И пошел прочь. Китаец так и остался стоять с расширившимися от страха глазами, зажав в кулаке мятые десятки. Доктор с Ботаником последовали за мной. Я пнул камень, валявшийся на дороге.

– Ты чего денег не взял? – спросил меня Доктор, когда китаец скрылся из виду.

– Да ну его… – я сглотнул, в горле стоял комок, – пусть знает… пусть знает, что мы, русские, за тридцатник не продаемся… – мы прошли еще пару шагов. – А Достоевский – великий русский писатель.

– Да уж, – вздохнул Доктор, – с этим трудно поспорить…

Было плохо. Но ощущение национальной гордости не покидало меня.

***

Осторожность и взвешенность не помешают никому. Но они же навсегда заберут интересность. Именно поэтому мы предпочитаем мчать на полной скорости навстречу кирпичной стене – не сбавляя ход. Просто так никогда не заскучаешь, не правда ли?

Работа

«Работа – это иной раз нечто вроде рыбной ловли в местах, где заведомо не бывает рыбы»

Жюль Ренар

Каждое утро, просыпаясь с жестокого бодуна, обещаешь себе, что это в последний раз. Больше ни капли в рот, ни-ни. А потом проходит неделя-другая и все начинается по новой. Опять все обещания благополучно летят коту под хвост, опять проносятся несколько безумных дней запоя, и ты вновь обнаруживаешь себя в глубокой заднице. Так уж получается.

Есть еще выходные. Самое забавное, что есть они даже у тех, кто вообще нигде не работает и, в общем-то, исходя из смысла вышесказанного, выходить им неоткуда и некуда, так как каждый день у них выходной. Однако существует один любопытный факт: даже эти сомнительные личности считают своим долгом выпить в субботу и, как правило, продолжить в воскресенье. Впрочем, как и люди работающие и даже работящие.

Неудивительно, что понедельник приходит, как некое напоминание о конце света. Понедельник вообще – безусловно, самый необычный день недели. Многим хорошим людям в этот день бывает очень плохо, если не сказать больше – метафизически плохо. Этим он и отличается от беззаботной пятницы и смешливой субботы. Понедельник обостряет грани восприятия и выводит на поверхность сущностные вопросы бытия. Я не знаком со статистикой, но почему-то мне кажется, что на понедельник должно приходиться внушительное число самоубийств. Экзистенциальный понедельник заставляет задуматься о смысле жизни. Он вообще о многом заставляет задуматься. Поэтому мне кажется необычайной глупостью идти в такой день на работу.

В этот понедельник я тоже никуда не пошел. Просто потому, что не мог. Кое-как скинув с себя пьяную дрему прошедших выходных, я попытался встать с кровати, но в глазах зарябило, к горлу подступил комок тошноты. Я лег и затих. Я умирал. Медленно, но верно жизнь выходила из меня, подобно спиртным парам из моего покалеченного пищевода.

Липкий противный пот покрывал мое тело, и вот-вот должны были начаться галлюцинации. К слову, они преследовали меня всю ночь.

Я видел мертвую девочку, выбирающуюся из-под моего одеяла и ползущую по моим ногам, животу – к лицу, ее тонкие синие пальчики тянулись навстречу горлу. Я бессловесно кричал и чувствовал, как глаза застилают слезы. А ее рука внезапно превратилась в сухую жилистую лапу неведомого чудовища, и я скорее ощутил, чем осознал рассудком, что это – верная смерть. Я собрал всю свою волю в кулак и отогнал видение. Девочка растворилась, но на смену ей пришли мерцающие огоньки. Господи, что только не привидится в абстинентном тумане!

Я лежал около часа, тяжело дыша. Я чувствовал, как загнанно бьется мое сердце. Да уж, какая тут работа! Единственное, что заботило меня сейчас – просто остаться в живых.

Где-то через час я, наконец, предпринял попытку подняться. Это было тяжело, неописуемо тяжело. Но я кое-как сначала сел на кровати, а потом и встал с нее. Реальность меркла в глазах. Окружающая обстановка о чем-то смутно напоминала, но я не мог вспомнить о чем. Одно я мог сказать точно: я проснулся не дома.

Вообще запой – удивительная вещь, хотя бы потому, что он позволяет преодолеть категории времени и пространства: если проснувшись с перепоя, вы думаете, что сегодня среда, это вовсе не умаляет того факта, что на дворе воскресенье, точно так же как, если вы думаете, что вы – дома, это вовсе не мешает вам проснуться на грязном полу среди рваного тряпья и пустых бутылок в каком-нибудь притоне за много километров от дома. Уж поверьте мне, я в этом убедился на личном примере. И не раз.

Я двинулся на поиски туалета. Где-то он должен был быть. Преодолевая боль, пронзившую все мое тело, я делал шаг за шагом, пытаясь сориентироваться и вспомнить, где я.

Внезапно где-то рядом раздался сдавленный стон. Я посмотрел туда, откуда исходил звук и обнаружил еще одну кровать, стоявшую в углу комнаты. И только тут понял, куда попал.

На меня, не мигая, смотрел Ботаник. На лице его застыло мученическое выражение.

Ботаник, друг и герой многих наших алкогольных похождений и похождений вообще. Я был у него дома, я вспомнил. Вот он лежал напротив меня и страдал той же болезнью, что и я. Память начала возвращаться ко мне.

Ну да, я ж пил все выходные и еще пару дней до них, а вчера позвонил Ботаник и пригласил меня в гости. Мы называем это ПОДЕЛИТЬСЯ ЗАПОЕМ. Он же тоже не просыхал уже несколько суток.

Я и приехал к нему в Петергоф. Войдя в его комнату, я обнаружил кучу грязи и пустой тары из-под спиртного. В углу валялся какой-то рваный грязный матрас, на котором громоздилась гора мусора. По комнате с грустным видом ходил сосед Ботаника – Игорь. Увидев меня, он саркастически улыбнулся и сказал:

– О! В полку алкоголиков прибыло!

Я промолчал в ответ на его тираду. Я его недолюбливал. Терпеть ненавижу всех этих правильных уродов, которые смотрят на тебя бухого как на последнюю мразь, а сами, если что, родную мать с потрохами продадут. Только протянул руку – ради приличия. Алкаши вообще большинством своим – хорошо воспитанные люди, а некоторые – еще и образованные.

Он скользнул по моей ладони своей (мне показалось, что я схватился за рыбину, – такая она была холодная и склизкая) и снова бросил в пустоту:

– Эй, Ботаник, вставай – к тебе друг приехал!

Тут к моему удивлению гора мусора в углу зашевелилась, и из-под нее показался Ботаник. То, что я поначалу принял за матрас, оказалось его телом. Сам Ботаник был грязным и обросшим, как снежный человек. Увидев меня, он заулыбался во весь рот и кинулся в мою сторону, радостно улюлюкая.

– Здорово, братан, – кричал он, пытаясь заключить меня в свои объятия, а я как мог отстранялся, – Отлично, что ты приехал… а я тут, бля… а хочешь я тебе песню спою… а? специально для тебя, бля…

Я хотел было сказать, что не надо мне песен, я просто рад тому, что он живой, хоть и сильно запаршивел, но он уже затянул:

– Я-а-а – дура-а-к… я-а-а – говно-о-о… а больше всего на свете я люблю пердеть! А-а-а! И он изобразил пердеж, используя при этом губы и руку.

– Все, с меня хватит, – прошипел Игорь, – и опрометью выскочил из комнаты. Мы проводили его презрительными взглядами.

Да, Ботаник в запое – это что-то с чем-то, уж поверьте. Я еле запихал его в душ. Сам в это время начал изучать содержимое книжной полки Ботаника. Это были большинством своим книги по биологии. Правда, затесался среди них и томик Ницше.