Валери Уиндзор - Лгунья

• Название: Лгунья
• Автор: Валери Уиндзор
• Жанр: Проза

---

Но ничто, даже этот неприятный разговор на лестнице, не могло помешать мне наслаждаться безупречным счастьем этого дня. Я вошла в свою комнату свою комнату - и долго смотрела в окно, слушая ритмичный стрекот кузнечиков, вдыхая мягкую тьму и густые, тяжелые запахи, исходящие из томящихся по влаге гортаней цветов. Я хотела, чтобы день не кончался. Никогда. Хотела, чтобы он длился и длился. Но он, разумеется, кончился, потому что дни всегда подходят к концу. Даже самые счастливые. Все кончается.

Я слишком часто использую слово "я", и это странно, потому что значение этого слова - абсолютная загадка для меня. Нет, вообще-то неправда. Я знаю, что оно значит: это застенографированное описание этого тела, покрытого шрамами, и того, что сидит внутри него, как в ловушке. Но здесь-то и начинаются трудности. Вот это вот самое, что сидит внутри него, как в ловушке, - что это?

Раньше я воспринимала это "я" как пожизненное заключение. Изнывала под тяжестью его бремени. Зверь, попавший в западню, всегда кажется слишком хрупким, чтобы такое выдержать. Поэтому я убегала. Бежала по длинным тоннелям, проложенным в собственной голове, бежала, пока не оказывалась так далеко, где меня никто не сможет поймать. Я испробовала все методы, которые только знала: лгала, готовила, пылесосила, выдумывала разные небылицы, чтобы себя успокоить. Выдумывала небылицы, чтобы придать смысл моему существованию. Но ничего не помогало. Я все равно была "я". Я всегда была "я", - той, кого мучают ночные кошмары, той, чей запорошенный песком глаз однажды открылся на миг в компьютерном магазине, и с тех пор так и не смог закрыться. "Я" - это жаркие, пропахшие жареной картошкой улицы Стока и ветряные окраины Парижа, убогая комната в отеле, непристойные надписи на стенах и опасность в глазах мужчины с золотым медальоном, предлагавшим мне деньги. Все это - "я".

А теперь я - вот она, свободная от бремени. "Я" было мертво. Я больше не "я". Я уже другое "я", веселая незнакомка с легким сердцем, чье прошлое - не более чем сказка, чью боль мне нет нужды терпеть. Я чиста, как стеклышко. Мне теперь ничто не причинит вреда. Даже прежнее "я". Я смотрела на нее, прежнюю, бесстрастным взглядом. Я воспринимала её как маленькую, мягкую, отвратительную вещицу, вроде слизняка. Меня удивляла её уязвимость: я наблюдала, как она вздрагивает, словно её посыпают солью. Я хладнокровно думала: надо же, бояться такой ерунды!

Вот, наверное, почему я была так счастлива: на целый день я забыла о страхе.

Когда я проснулась, шел дождь. Я его слышала: тяжелые капли. Влажная дымка укрыла скалы, окрасила серым деревья. Но в целом, ещё один день все-таки наступил.

В холле на столе кто-то оставил почту. Я остановилась по пути на кухню, чтобы исследовать её. В обеих реальностях я проявляла бесстыдное любопытство. Дяде Ксавьеру пришло четыре письма, на вид официальные. Селесте - два. Я взяла в руки конверт, лежащий отдельно. Он был адресован Мисс К. Масбу.

Я долго стояла, глядя на него. В животе похолодело. Не знаю, почему я сразу его не выбросила. Оно не имело ко мне никакого отношения. Никакого. Я не хотела взваливать на себя бремя обрывков реальности из другого прошлого. Я не собиралась надолго оставаться в этой реальности.

По лестнице спускалась Tante Матильда.

- Нашла свое письмо? - спросила она.

Нашла, это было очевидно. Я стояла и держала его в руке с таким видом, будто конверт пропитан ядом.

- Доставлено не по почте, - сказала она.

Я пригляделась к конверту. Ни марки, ни штампа.

- От друга? - с любопытством предположила она.

- Наверное. - Больше надеясь, чем веря в это, я добавила: - Может, от доктора Вердокса.

- Ах, от этого доктора, - сказала она, словно все про него знала. - Ну да, конечно. - Немного погодя она добавила: - Ты что же, не собираешься открыть?

Я не придумала подходящего оправдания. Лучше бы она ушла, чтобы я могла сделать это в одиночестве, но она увлеченно собирала на столе упавшие с цветов лепестки. Я принялась разрывать конверт, и делала это так неуклюже, что порвала само письмо внутри. Там был всего один листок, впопыхах выдранный из блокнота.

- Это от твоего друга-доктора? - спросила она. - Если захочешь как-нибудь пригласить его на обед... - глаза её остановились на обрывке бумаги. Письмо было явно не от врача.

- Нет, - сказала я.

Она вежливо ждала, что я договорю.

- Подруга из Англии, - сказала я наобум. - Она в отпуске. Здесь, неподалеку.

- Как мило, - она вытащила люпин, оторвала снизу засохшие бутоны. Я не знала, верит она мне или нет.

- Да, - сказала я. - Подруга.

- Если тебе понадобится машина, можешь взять, какая-нибудь из них днем всегда свободна. "Рено" или "Ситроен". У "Рено" могут быть небольшие трудности с передачей. Очень темпераментная машина. Селеста предпочитает "Ситроен"...

- Спасибо, - сказала я.

Она наклонила голову.

- Ты завтракала?

- Нет, - сказала я, сунув листок в карман.

Потом, в одиночестве в своей комнате, я разгладила записку и прочитала ещё раз. Она была нацарапана карандашом. Там было написано вот что: "Крис, в 3 ч., Кафе де ла Плас, Биллак. Приезжай. Ты мне должна. Мэл". Я порвала её на мелкие клочки и спустила в туалет.

Дождь лил все утро: мягкий, торопливый, бессвязный звук. Я слонялась по коридорам, не находя себе места. Я входила и выходила из незнакомых комнат, брала и клала на место предметы, передвигала шахматные фигуры, разглядывала книги, убивала время. Куда бы я ни пришла, меня преследовал звук, нежный, густой звук летнего дождя. Я путала его с тем, что происходило у меня в голове. Я убедила себя, что барабанящий дождь и неослабевающая паника в голове - это одно и то же.

Думай, говорила я себе. Думай.

Единственное, до чего я додумалась, это что настала пора снова бежать.

Но я не хотела бежать. Только не теперь. Я хотела, чтобы снова наступило вчера. Я хотела ещё немного незамутненного счастья. Хотела быть вчерашней Мари-Кристин Масбу, которую так любит её дядя Ксавьер, чье прошлое безболезненно существует в воспоминаниях и фотографиях, чье сознание легко плывет в эфире, как в воде. Я хотела остаться здесь, в этом замке с башенками-солонками.

Думай, говорила я себе, стоя у окна и глядя на шепчущий гравий. Кажется, у меня было только две альтернативы. Первая: забыть о записке. Я уговаривала себя пойти на эту уловку. Но она вся трещала по швам. Если я не приду на встречу, то этот самый Мэл или снова напишет, или, того хуже, заявится сюда узнать, что стряслось. Вторая альтернатива (что совершенно исключено): пойти. Но об этом и говорить нечего.

В залитом дождем окне я заметила расплывчатое, неясное отражение женского лица. Она плыла мне навстречу, лицо её струилось и искажалось. Она улыбалась, эта утонувшая женщина. Она думала: до чего же она глупа. Или, может, до чего я глупа. Я улыбнулась ей в ответ, стала наклоняться к стеклу все ближе, ближе, пока наши губы не соприкоснулись, а потом она исчезла за туманом дыхания. Я засмеялась вслух, так это оказалось просто. Это будет проще простого - пойти на встречу. Человек, написавший записку, человек, который ожидает увидеть Крис Масбу, не знал меня, так что я спокойно могу зайти в это кафе в Биллаке, ничего не опасаясь. Могу сказать: "Извините, это не вы ли ждете Мари-Кристин Масбу?" И когда он ответит: "Да", я могу сказать: "Знаете, я её подруга. Она просила меня сказать вам, что она просит прощения, но у неё не получается приехать, потому что ещё не оправилась после аварии. И никого не хочет видеть". Или ещё лучше, скажу, что она уехала в Марсель. И, может, мы немного поболтаем, чтобы я могла точно выяснить, кто такой этот Мэл, и если возникнет малейшая опасность, хотя бы слабый намек на нее, тогда мне ничего не останется, как вернуться к прежнему, странному и нереальному, плану - поехать куда-нибудь к морю и ждать, пока все само образуется.

За обедом я спросила, где Биллак. Tante Матильда нарисовала мне план.

- А зачем, скажи на милость, тебе понадобилось в Биллак? - спросила Селеста. - Там скука смертная. Одна церковь, одно кафе и pissoir76. Съезди в Сен Жульен. Это ближе. Он стоит на реке. Там пляж и стоянка для фургонов.

- У меня встреча с другом, - сказала я. - Кому-нибудь сегодня днем может понадобится "Рено"?

Никому он не был нужен. Селеста была не в духе. Сегодня была её очередь проводить экскурсии.

- Я бы сама не прочь встретиться сегодня с другом, - сказала она. - Он симпатичный?

- Это она, - соврала я.

План, нарисованный Tante Матильдой, лежал рядом на сиденье. Я вела машину очень медленно.

Дождь перестал. Небольшие, возникшие экспромтом ручьи пересекали дорогу. Солнце, гигантский красный глаз, появилось из ниоткуда и стало быстро накаляться. На перекрестке я затормозила. Поглядела на себя в зеркальце и надела солнечные очки Крис. Отрепетировала свою речь. Сказала себе: ты не волнуешься. Напомнила, что все это не имеет значения. В конце концов, говорила я с сомнительной логикой, что может иметь значения, если ты уже мертв? Потом я снова поехала по дороге, свернув на указателе в Биллак.