Алексей Рощин - Кровь износа

• Название: Кровь износа
• Автор: Алексей Рощин
• Жанр: Научная Фантастика

Уффф!! Ну вот — я наконец-то ЗАВЕРШИЛ свою фантастическую повесть "Кровь износа". Думал сделать ее дней за десять, в итоге получилось, что я писал ее ГОД. Да-да — первая глава была опубликована в этом ЖЖ ровно 5 января прошлого уже года. Знаю, читатели были недовольны, но теперь спешу их успокоить — повесть закончена. Однако, вместо того, чтобы публиковать окончание, я решил поступить мудрее — и снова выложить ее всю целиком. Думаю, так всем будет удобнее. Даже и тем, кто уже читал предыдущие главы, я бы порекомендовал перечитать все заново — во-первых, лишний раз насладиться слогом автора, во-вторых, новая редакция, что называется, "исправлена и дополнена".

Для тех, кто не в курсе, о чем речь — краткая аннотация. Итак, повесть выполнена в популярном жанре антиутопии. Действие разворачивается на территории России, в очень недалеком будущем. Главный герой — безработный пиарщик Аркадий, в тяжелый период новогоднего каникулярного безвременья влекомый жаждой срубить деньжат по-легкому; ради этой светлой цели он соглашается выполнить сомнительное задание желтой бульварной газетенки, специализирующейся на скармливании народу баек о "конце света" — и выезжает в большой приволжский город, где, неожиданно для себя, оказывается в центре какого-то непонятного, но очень масштабного катаклизма...

Алексей Рощин, 5 января 2016 г.

* * *

Рощин Алексей Валентинович, родился 21.06.1967. Закончил МГУ имени Ломоносова по специальности «Социальный психолог». Дипломная работа была посвящена вопросу изучения «дедовщины» в армии.

В 90-е годы работал на проектах по развитию российского предпринимательства и приватизации, финансируемых USAID и Мировым Банком (МБРР). С 1999 года работает в сфере политконсалтинга, промышленной социологии. Занимался выборами на уровне от муниципальных депутатов до губернаторов и депутатов Государственной Думы РФ, а также участвовал в организации избирательных кампаний на территории Украины, Прибалтики и Средней Азии.

Известен также как журналист и блогер с ником sapojnik. Публиковался на сайтах Каспаров.ру и Газета.ру, в журналах «Эксперт», «Деньги» и «Власть».

Политическая позиция — последовательный либерализм. Выступает за децентрализацию и подлинную федерализацию РФ, передачу основных полномочий в руки местного самоуправления, прямые выборы судей, прокуроров и шерифов (начальников местных УВД).

---

— Вашу мать! — прорычал проф. — Автоматы Калашникова! Единственное, что у вас тут работает, какие бы ни были Волны!!

На огромной скорости мы въехали на пустынный из-за комендантского часа мост. Стрельба стихла. Я приподнял голову и увидел, что за нами в погоню увязались два полицейских БМВ — стрелять перестали, видимо, чтобы ненароком не задеть их. Расстояние между нами было велико, но довольно быстро сокращалось.

— Бэхи, профессор! — прокричал я. В салоне, поскольку все стекла были разбиты и вынесены, стало шумно, ветрено и холодно. — Мы не уйдем на этом рыдване! Там форсированные движки!

Под собой я различил какое-то шевеление. Это оказалась Катя — она рвалась на волю.

— Дайте я посмотрю! Как медведь… Какой тяжелый! — шипела она.

Полицейские «бэхи» приближались. Мы были примерно на середине длинного моста, когда они уже въезжали на него. «Конец» — подумал я отрешенно. Мельком взглянул на Катю — и поразился случившейся с ней перемене. От ее недавней депрессии и страха не осталось и следа. Волосы растрепались, тушь кое-где потекла — но глаза горели каким-то невероятным азартом, и дышала она похоже, полной грудью.

— Жмите, профессор!! — орала она в полном восторге и самозабвении.

Профессор жал. Ветер выл в ушах, я задубел моментально. Рычание мотора заполняло все пространство; он ревел и стонал, как избиваемый каторжник.

Смотреть на неумолимо приближающиеся «бэхи» не было сил. Я посмотрел налево, надеясь увидеть воду. Увы — под нами далеко внизу белел лед. Великая река спала внизу — замерзшая, равнодушная и неподвижная. Смотреть вперед было невыносимо — холодный ветер резал лицо, как бритва. Как профессор умудрялся вести машину на такой скорости без лобового стекла?!

Я не успел додумать эту мысль до конца — горизонт вдруг начал опрокидываться. Только что впереди была бешено убегающее дорожное полотно Старого моста — и вдруг я увидел прямо перед собой темное и бесконечно мрачное ночное небо. Мотор взвыл в каком-то последнем, самом неистовом припадке то ли боли, то ли ярости… и — полет. Я терпеть не могу летать, не переношу самолеты — и сразу почувствовал, как кишки подступили к горлу и просятся наружу.

Потом случился глухой удар, меня бросило назад, потом вперед — и я опять от души приложился об переднее сиденье своим многострадальным носом. На миг я потерял сознание.

Когда очнулся — увидел, что мы катим по широкой, освещенной улице, скорее даже опять проспекту. НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ РЕКИ!

— Что это было? — проорал я, стремясь перекричать шум мотора и вой ветра.

— Мост рухнул!! — проорал в ответ профессор. Похоже, в его крови тоже сейчас кипело ведро адреналина. — Это же был СТАРЫЙ мост!

И мы засмеялись оба, как безумные.

Глава 12. Тьма сгущается, дорога расступается

…На чем я остановился? Да, как мы переехали мост… Ржали еще, как безумные. Не знаю, как проф или Катя — а лично я так впервые в жизни побывал под настоящим обстрелом. Всякое бывало в карьере пиарщика, и от бандитов приходилось бегать, и от ментов прятаться — но чтоб вот так в тебя стреляли, из калашей, настоящими, мать их, пулями! Меня всего малость трясло на этом заднем сиденье.

Катя тоже привстала и осторожно глазела по сторонам. И тут я ощутил, что машина останавливается… на светофоре. Да-да!! Который прекрасно работал и горел красным. Профессор, показавший себя отчаянным водителем, послушно затормозил на широком и пустом перекрестке.

Мы как будто переехали через Волгу в другую реальность …или, точнее, вырвались из потустороннего зыбкого кошмара в нашу, родную и обычную действительность. Там была темень — тут спокойно горели уличные фонари; там все рушилось и взрывалось — тут было тихо, и на холодно поблескивающую, широкую мостовую, кружась, ложился вполне себе рождественский снежок. Справа и слева, как положено, светились окна добротных многоэтажек. Мы были в обычном советском городе! В домах пьют и закусывают, а в телевизоре как раз бенефис Урганта…

Машин, правда, было что-то подозрительно мало, как и прохожих на улице — в Москве такое безлюдье можно увидеть разве что под утро. А тут, по моим подсчетам, был еще ранний вечер!

— А в Заволжском-то все зашибись, — вдруг услышал я удивленный голос Кати. Я повернулся к ней — она все еще с явной опаской, видимо, опасаясь выстрелов, едва-едва приподняла голову над задним сиденьем и изумленно вглядывалась в мирный пейзаж родного Заволжского района. Стекла разглядывать не мешали, поскольку их не было.

— Да, — рассеянно ответил профессор со своего водительского сиденья. Его пальцы нервно били по рулевому колесу. — Здесь полный… мир. Странно только, что машин нет. И… властей.

Говорил он с легкими странными паузами.

— Да какие вам власти еще нужны? — спросил я с сарказмом. — На совершенно пустом перекрестке ночью стоите на светофоре! В провинции раньше таким образом шпионов определяли.

Профессор как-то сжался впереди, но ничего не сказал, а Катя несмело хихикнула. И тут случилось еще одно «вдруг». Зазвонил телефон! Никто даже не понял сначала, что произошло, а проф резко обернулся.

Телефон звонил и трясся у меня в кармане рубашки. Я и забыл совсем про эту примету цивилизации! Что делать — надо ответить.

«Алё!»

— Здравствуйте, Дмитрий, — сказала трубка строго. — Это Рахиль. Тимофей Петрович очень волнуется — вы уже взяли интервью?

Катя и «Александр Глебыч» недоуменно смотрели на меня. Сквозь выбитые пулями окна задувала пурга, и снежинки, не тая, кружились по салону автомобиля.

— Какое интервью?

— Вы что, пьяны? — взвизгнула трубка.

— Да нет, тут просто все перекрыто… У нас военное положение! — попытался я объяснить.

(Да, пьян)— сказала она кому-то в сторону, видимо, дражайшему Тимофею. И уже громче, мне:

— У нас работает радио, «Эхо Радонежа». Никакого военного положения нигде нет! Я вас очень прошу прийти в себя, Аркадий. Я поверила вам! МЫ вам поверили!

— Да я что… Я уже рядом… Я…

— Как только получите запись — сразу пересылайте. Час интервью, не больше! И учтите, если не справитесь — никакого гонорара!

— Да в задницу ваш гонорар! — взорвался я. — Тупая курица! Вы даже не понимаете…

Тут телефончик мой жалобно пискнул, экран его потемнел. Кажется, я забыл его зарядить перед поездкой…

— Кто это был? — с чем-то вроде ревности в голосе поинтересовалась Катя.

— Да так, — сказал я раздраженно. — Вообще, вам не кажется, что красный горит чересчур долго? Сколько мы уже тут стоим?

— Кажется, — ответил он. — Я думал, тут такой обычай…

Он осекся. Охнула рядом Катя.

Далеко впереди на пустой улице показался огромный черный автомобиль, из тех, что называются по-современному «лимузин», а по-старому «членовоз». Он быстро приближался к нам по встречке. И одновременно повсюду погас свет. Разом — как будто повернули какой-то гигантский рубильник. Потухли фонари, погасли окна в домах, пропал и красный глаз светофора. Все погрузилось в уже знакомую по той стороне реки серую мглу. Опять мертвенный пейзаж освещала лишь луна, которая временами растерянно выглядывала из-за смутного марева наверху в небе, похожего на смог. Или на дым каких-то гигантских пожаров? Черное авто на встречке было уже неподалеку.

Дальше начался очередной калейдоскоп. Проф хлопнул себя по лбу, обернулся, дико вращая глазами, и сказал:

— Волна идет волнами!

— Чего?? — спросил я.

— Волна идет волнами! Как я не догадался!

Я не успел ничего ответить на эту белиберду — потому что наш автомобиль вдруг ощутимо накренился вперед. Ни с того ни с сего, стоя на месте! Проф заорал, одновременно распахивая свою дверцу:

— Все из машины!! Быстро! Пошли!

Честно говоря, все эти внезапные приключения уже начали меня утомлять. Но спорить явно было не время: проклиная всё, я подхватил недоумевающую Катю в охапку и — уже в который раз! — выпал с нею из салона на мокрую и скользкую мостовую. Проф выскочил чуть раньше.

И очень даже вовремя! Потому что здоровенный кусок мостовой у самого перекрестка, включая ту часть, что под передними колесами, вдруг со странным скрежетом ухнул куда-то вниз, увлекая за собой и наш изрядно покоцанный драндулет, бывшее свежеиспеченное изделие Волжского автозавода имени какого-то патриарха, гордость шофера Сереги.

Я лежал на мостовой, придавив Катю, и, забыв пошевелиться, смотрел и не верил своим глазам — буквально в метре от меня ставший дыбом асфальт проваливался в ЯМУ — и в ней же исчезала «Лада»! «А как же проф?!» — пронзила меня мысль.

Тут послышался визг тормозов — это черный членовоз безуспешно пытался остановиться перед страшным провалом, вдруг возникшим буквально из ниоткуда. Возможно, тормоза бы сработали, несмотря на скользкую мостовую — но яма продолжала стремительно расширяться, куски асфальта трескались и проваливались — так, словно под ними ничего давно не было, словно они давно уже висели над пустотой!