Александр Быков - Чепель. Славное сердце

• Название: Чепель. Славное сердце
• Автор: Александр Быков
• Жанр: Историческая проза

Что есть мужество?.. Что есть добро?.. Что есть любовь?.. Загляни в своё сердце — сколько там для них места?! Что завещали тебе Предки? Что узнают о тебе Потомки?..

Это книга о твёрдости и верности ближней дружины князя Беловежского Любомира. О Чепеле и его друзьях. Об их славных сердцах…

---

Тут у скоморохов, что-то случилось. Они ёрзали-ёрзали на своих качелях, строили пирамиду, выдували из себя огонь, и вдруг двое сорвались с высокой уже пирамиды, грохнулись на одну часть качелей, похоже сломав их, а с другой части качелей высоко в воздух взлетела большая потешная тряпичная кукла. Один бок у неё к тому же загорелся, и она, описав высокую дугу, грохнулась позади мест, где на деревянном возвышении сидели магистр, пан и эмиссар.

Магистр, конечно, рассердился, велел выкинуть скоморохов из города. И только копейщики побежали брать скоморохов, как тряпяная кукла рванула с оглушительным треском, как добрая бочка пороха, разбрасывая смертоносные осколки. Копейщики бросились обратно, спасать начальство. Пан Войцемеж и магистр Олаф лежали, сбитые взрывной волной, плащи на головах. Максимилиан быстро вскочил и запрыгал на одной ноге — что-то от взрыва ему «туда» попало.

К помосту для казни подскакали сразу два скомороха с запасным конём. Белый князь Любомир, у которого на удивление оказались не связанными руки, тут же вскочил на коня, и все они стали быстро удирать с площади. А народ-то польский расступился, пропускает! Палач, уже стоявший на изготовку с секирой для головы Любомира, бросился, было, ловить руса, но получил два сильнейших удара от монаха, сопровождавшего князя и успокоился на помосте. С монаха слетел капюшон, и Максимилиан Ипполит увидел живого и невредимого Рихарда сына Годлафа из саксов.

— Изменник! Помошник поганого язычника! Ты будешь гореть в аду! — пронесся крик Максимилиана над толпой. И, перестав подпрыгивать на ножке, забыв о мелком, неудобном ранении, он бросился на помост с мечом. Рихард тоже выхватил меч из-под полы своей длинной рясы. Несколько стражников также бросились на помост. Вмиг зазвенела сталь. Увидев, что Рихард попал в переплёт, рядом с ним на помост вскочил один из горожан, добравшийся до помоста, срывая с себя на ходу и швыряя в морды нападающих горожанский плащ.

— Держись саксонец! — зычным голосом рявкнул Вершко, и встрел свой сверкающий меч в круговерть стали.

Все скоморохи стали разбегаться от своих воровских качелей, вытворяя по пути всякие гадости. Поджигали торговые навесы, били горы посуды и стражу, попавшую под руку, разбрасывали продаваемые вещи, скидывали на пути погони какие-то бочки и горшки, два силача-скомороха схватили телегу, бросили её поперёк дороги стражникам, взяли и бросили вторую, как будто это были не телеги, а ящики с оругцами!

Торжественная казнь, очевидно, срывалась! Магистр Олаф, отняв, наконец, руки от своих ушей, оглушённый уже второй раз за недолгое время, вскочил, как ужаленный змеёй, скомандовал коня. Бессильно злобствуя и стегая всех кто под руку попался, еле да кое-как преодолев препятствия, чинимые скоморохами и толпой простолюдинов, помчался, как бешенная гора во главе конного отряда польских городских стражей вдогонку за своим единственным оставшимся оправдательным аргументом в глазах миланского епископа и германской знати — за беловежским языческим князем.

Пан Войцемеж бросился наутёк в свой замок. Узрев это в окружающей панике, Кудеяр метнулся следом за ним, увёртываясь по пути от нападающих на него стражников. Горобей побежал за Кудеяром, прикрывая его тыл, а тех самых стражников распинывая и разбрасывая, как снопы на току.

Сначала Максимилиан мастерски парировал нападения сакса и беловежца и нападал в ответ при поддержке пятерых стражников, которых через краткое время осталось трое. Но эмиссар дрался мастерски, неплохая школа и в Италии, и бойцы оттуда сильные попадаются, как везде. Максимилиан технично отбил удар Вершко и пнул Рихарда ногой в живот так, что тот упал на край помоста с перехваченным дыханием. Но тут же на руки и на корпус Максимилиану упал аркан и притянул руки к телу. Это Прытко ещё в скоморошьем костюме, гордясь удачей, тянул аркан на себя — ещё в начале примерялся, а сейчас поймал-таки здоровенного чернявого воина, собственноручно! Вершко, в это время, виртуозно ушёл от атаки городских стражников, подскочил ближе к чёрному эмиссару. Вжикнул сверкающий меч Вершислава, с резким звоном сломал край подставленного эмиссаром клинка, и голова Максимилиана в чёрных волосах, в изящной чёрной бородке со всем множеством чёрных замыслов внутри взлетела над телом, а потом поскакала по помосту отдельно, как твёрдый безобразный мяч. А тело… постояло и упало вниз. Зачем телу без головы? Прытко даже лихо свистнул, увидев фонтан крови из пересечённой шеи.

Рихард вскочил на ноги. Через несколько ударов стражники на помосте были раскиданы, и, из чувства самосохранения, не хотели больше подниматься в бой, один даже закатился под помост и, углядев струйки крови, капавшие сквозь щели меж досок помоста, крестился, не переставая, до конца того дня.

Сакс и беловежец, оставшись на помосте вдвоём, оглянулись вокруг — на площади кипело какое-то подобие бунта! Участвовали даже женщины, хотя большинство из них, конечно, как и полагается, уже разбежались. Но некоторые, вместе с многими местными мужиками, ловили стражников, крича на них, как на виноватых, били по мордасам и отбирали оружие! Причины, побуждавшие их к этому, были саксу и беловежцу неизвестны. Может, песняры о причинах знали? Наверняка сослужил службу и старый волхв. Но ещё, если вдуматься, наверное, местные ломжичане не любили своего пана… и сочувствовали сбежавшему Любомиру. Но такой поворот дела спасителей Любомира очень даже устраивал.

— А хорошо быть на твоей стороне! — усмехнулся Рихард.

— А у меня хорошая сторона! — в ответ усмехнулся Вершко.

Пан Войцемеж был настигнут Кудеяром в той зале, где он принимал беловежцев как гостей.

— Не трогай меня, воин! У меня четыре сына, они придут мстить за меня… Нет-нет, они не тронут тебя! Я заплачу тебе сто золотых! Тысячу! Я отдам за тебя замуж мою дочь, прекрасную паненку! Ты красивый, добрый, отличный парень!.. — Войцемеж споткнулся — ноги не держали от страха, упал и полз по полу. — Нет-нет, не надо ближе… не надо!!! Можно же договориться, как люди… Я не хотел, чтобы трогали твоего князя. Он мне как сын!! Прекрасный человек… Он спасся, я уверен!! Буду молиться за него!..

— Папочка!!! — раздался сзади с балкона тонкий девичий вскрик.

Кудеяр оглянулся и невольно замер, увидев пышные юбки, ангельское личико, кулачки, прижатые к тонкой шее…

Войцемеж достал тонкий изящный кинжал из дорогих инкрустированных каменьями ножен и стал тихо подниматься.

— Стой!

Кудеяр опустил взгляд на перекошенное лицо Горобея с усами торчком, что появился в дверях. Мимо Кудеярова лица ухнул, как филин ночью, пролетевший меч. Дахнул в твёрдое. Войцемеж всхлипнул, хрипнул, выронил кинжал и рухнул на спину с мечом, вбитым по середину клинка в грудь. Меч рассёк даже большой золотой крест с каменьями, что висел на груди пана. Паненка на балконе упала без чувств.

— Молодой ишшо! Зазевался на девку! — подходя ближе, определил Горобей. — Ничего, с возрастом это проходит.

Любомир долго скакать не мог, просто вываливался из седла. Его сопровождали и поддерживали Дивак и Янка. По дороге скинули с себя красочные балахоны, а на князя одели кольчугу. Свернули прятаться в лес. Было слышно, как настигает погоня. Дивак с конями поскакал вглубь леса, надеясь увести погоню за собой. Янко отвёл Любомира в сторонку и спрятал его и сам залёг в высокой траве.

Пролетели по дороге всадники — магистр со стражей. Промчались мимо старого сгорбленного деда, одетого в простую холстину, медленно бредущего с клюкой вдоль дороги. Посмотрели — следы на дороге кончились. Покружили, теряя время, разыскивая следы. Через некоторое время поехали обратно. Что было делать Янке? Любомир проговорил:

— Спасибо тебе, песняр… Янка. Уходи сам… «Речица, речица, ты волною грай, грай!» — устало откинул голову в траву.

— … Я лучше рискну пройтись по радуге! — ответил Янка храбро.

Любомир блаженно заулыбался.

Магистр Олаф если сказать «был зол», так ничего не сказать. Сквозь оглушённое сознание к нему пробивались видения его военного поражения, его унижения в глазах германской знати, его падения в иерархии рыцарства и последующего отнятия земель, уменьшение его доходов, бедность! Ускользающий русский князь… — чаша переполнена! Поход, начатый в полном, казалось, превосходстве, превратился в катастрофу. Старик, стоящий у дороги, неимоверно раздражал непонятно чем! Казалось, что в нём вся причина тупоголовой карусели, захватившей и поломавшей даже его холодный тщательный рассудок. Стражники приблизились к месту, где спрятались Любомир и Янка. Янка приготовился драться в последний раз.

Тут старик развернулся к магистру, вздел руки с деревянной клюкой к небу и возголосил:

— Небом и землёй проклинаю тебя, находник!!! Не будет тебе места ни на земле, ни на небе!!!