Эрнст Кудусов - Трудный сезон

• Название: Трудный сезон
• Автор: Эрнст Кудусов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Записки о зимней охоте на соболя в сезоне 1972–1973 гг.

---

Постепенно жизнь входила в свою привычную колею. Теперь мы уже не ходили вместе. Толя прокладывал новые путики, стараясь уйти от балагана по возможности дальше. Свернув палатку и уложив на самодельные нарты, он потащил ее за десять километров к устью Дельтулы, крупного притока Вахты. Палатку он решил использовать как опорную точку, откуда мог бы уйти дальше. Я же стал прокладывать путики от балагана в сторону своей избы, чтоб мои вояжи в балаган не были холостыми.

Это дало свои результаты. Проверяя в один из приходов эти путики, я вдруг увидел, что на один из них вышел новый соболь. Сначала он подошел к ближайшему капкану, который оказался расстороженным птицей. Не обращая внимания на капкан, съел приманку. «Прекрасно, — подумал я, — значит, подойдет и к другому капкану». Тем временем Мальчик, взяв след, пошел его распутывать. Я поспешил вдоль путика. На мое счастье, соболь шел с широким поиском и к следующему капкану приблизился, пройдя солидное расстояние. Так что пока Мальчик распутывал его причудливый маршрут, я уже был у капкана. Темный соболь висел с зажатой лапой и уже мертвый, хотя был еще мягкий. В это время подбежал и Мальчик, весь возбужденный и сосредоточенный. Увидев соболя, он бросился к нему, обнюхал, и, удостоверившись, что тот уже кончился, успокоился. К мертвому зверю Мальчик равнодушен. Помню, в прошлом году мы с ним тропили сорвавшегося с капкана соболя. Мальчик привел меня по едва различимому следу к старому пню. Он даже порыл немного, но потом равнодушно оставил это занятие. Когда я продолжил раскопки, боясь из-за реакции Мальчика, что это напрасный труд, и выудил наконец, углубившись чуть ли не по пояс в снежную яму, закоченевшего зверька с капканом вместе, пес не проявил никакого интереса к моей находке. Его, как истого охотника, интересует лишь живой зверь. К тому же соболь как мясо его не волнует, ибо собаки не любят соболятину. Я скармливаю Мальчику соболей, лишь хорошо выварив их, да и то только в голодуху.

Итак, за эти дни я добыл двух соболей, одну белку, 14 рябчиков и двух глухарей. Однако прогнозы оказались малоутешительными. Соболя очень мало, и поэтому рассчитывать на обильную добычу не приходится. 8 ноября я записал в своем дневнике: «Следов много, но соболь сыт и не лезет на жерди за приманками. Снег пока сравнительно неглубокий, и он легко достает из-под него шишку. Ничего, в декабре полезет и в капканы. Да и ходовой должен пойти с усложнением условий». Привел эту запись, потому что как в воду глядел. Однако действительность оказалась гораздо сложнее и драматичнее.

Первые удары судьбы

8 ноября я снова, загрузившись продуктами, ушел к себе. Нес 12 килограммов, не считая оружия. Тяжело, ничего не скажешь. В прошлом году таскал продукты от Андрея Карпова и ходил по 11 километров. Теперь делаю то же самое, только расстояние удвоилось.

Вышел при −30°. Это самая хорошая температура для перехода. При −20° идти уже жарко. Шел почти шесть часов без отдыха и в хорошем темпе, то есть все время мокрым от пота. После такой ходьбы аппетит зверский и неуемный. Поэтому весь вечер ел, делая лишь непродолжительные перерывы, во время которых блаженствовал, лежа пластом на нарах…

В этой избушке дни мои заняты до предела. Хожу по тайге, выискивая старые капканные установки. В прошлом году у меня было девять путиков. В этом году намерен восстановить шесть из них, так как остальные бесперспективны. Ходового соболя нет, следовательно, надо перестраиваться и удлинять путики, расширяя ареал. Ходить поэтому приходится больше, соответственно возрастают и затраты сил. Раздражает то, что приходится часто ходить за продуктами в балаган. Принесенной еды хватает совсем ненадолго. Ведь едоков двое, причем Мальчик ест даже больше меня. Оно и понятно: ему приходится труднее, да и теплообмен у него интенсивнее, поэтому и энергии он затрачивает гораздо больше, чем я. Снег сыплет безостановочно, и теперь Мальчик тонет в нем по уши. Однако сзади идти не соглашается. Все время пашет впереди. Золотая собака. Другая бы давно забастовала. А Мальчик самолюбив. Для него плестись сзади равносильно самоуничижению. Вот и приходится его кормить досыта. Поэтому продукты тают на глазах. Если бы были соболя, это стало бы хорошим подспорьем. Но в этом году ни соболей, ни птицы. Та птица, что мы добыли, пошла в основном на приманку, за исключением нескольких рябчиков. Но что такое рябчик! Одному человеку на ползуба. Приходится поэтому нам с Мальчиком здесь жить впроголодь, отъедаясь лишь в балагане. А едим мы, скромно говоря, за четверых. Да это и неудивительно: выходим с рассветом, а возвращаемся в сумерках. Все остальное время едим и отдыхаем, если не считать постоянных домашних хозяйственных работ.

Однако, когда в очередной раз мы вздумали пойти в балаган, это у нас не получилось. Произошло непредвиденное: под тяжестью навалившегося снега лед в реке просел и из промоин выступила вода, залив поверхность льда на многие километры. Причем сверху ее не заметно, так как снеговая толща не вся пропитана водой. И это усугубляло положение, ибо под рыхлым снегом вода не промерзает даже в тридцатиградусные морозы. По реке стало идти невозможно. После нескольких безуспешных попыток мы вернулись назад, домой. Целый вечер я сушил лыжи, пропитавшиеся водой. Вот ведь положеньице! Из-за этой проклятой воды мы заперты в своей избушке, так как возвращение возможно только по реке. Даже к Карпову нельзя сходить. А мороз всего −23°. Когда еще он прихватит эту воду!

Но, как говорится, ничто не вечно под луной. Через два дня, то есть к вечеру 14 ноября, врезали морозы. Красная жидкость в термометре подползла к отметке −40°. С одной стороны, это хорошо, так как наконец хоть наст образуется на реке, а с другой — все равно никуда не двинешься; при такой температуре опасно пускаться в двадцатикилометровое путешествие по столь коварной реке. Вдруг где-нибудь запорешься в воду — и тогда каюк. Нет, лучше не рисковать, хотя продуктов с большой натяжкой осталось всего на два дня.

15 ноября я записал в своем дневнике: «За окном −47°. Что ж, буду отлеживаться, сберегая энергию и продукты. Если по прошествии двух дней мороз не отпустит, придется идти к Андрею. Дальше поститься опасно. Неизвестно, сколько продержатся эти морозы. Можно ослабнуть так, что и до Андрея не дойдешь. Поэтому лучше идти. Приятной прогулкой переход в такую стужу не назовешь. Но другого выхода нет».

17 ноября я оделся потеплее и при температуре −48° вышел в сторону Андрея. Прощупав на реке снег палкой, убедился, что наст меня выдержит. Палка, правда, легко его пробивала, достигая разжиженного водой снега, но для меня и Мальчика это было не опасно.

В такой мороз мне еще ни разу не приходилось ходить. Пар изо рта валил такой густой, что застилал глаза, мешая видеть дорогу, а выдыхаемый воздух шипел, как хорошая газировка. Носом дышать было невозможно, ибо ноздри мгновенно при вдохе обледеневали. Приходилось идти с открытым ртом, дыша одновременно через нос и рот. Чтобы холодный воздух не обжигал бронхи, я закрыл рот шерстяным шарфом.

Первые два километра прошли в хорошем темпе. Мальчик, как обычно, шел впереди. Вдруг он остановился и, осторожно ступая, начал пятиться. Из-за застилавшего глаза пара я не сразу обнаружил недоброе и остановился слишком поздно. В этот момент наст подо мной просел, и выступившая вода залила лыжи. Не размышляя ни секунды, бросился к берегу, который возвышался почти отвесной стеной. С трудом дотащившись до него, сбросил лыжи и стал спешно соскабливать лед ножом. Однако на таком морозе лед сразу же превратился в твердый камень, и нож не брал его. Рискуя рассечь лыжу, стал орудовать топором, скалывая наросты льда. Кое-как сбив их и соскоблив неровности на скользящей поверхности, бросился помогать Мальчику, который сидел, безуспешно пытаясь зубами разгрызть ледяные култышки на лапах. Мы и раньше попадали в воду, но при небольшом морозе быстро избавлялись ото льда. Сейчас же наши усилия были тщетными. Я пытался пассатижами, которые тоже ношу с собой постоянно (приходится порой прямо в тайге ремонтировать капканы или лыжные крепления), скусывать лед с лап Мальчика, но из этого тоже ничего не вышло. Мальчик жалостно скулил, лед, словно тиски, сжал его лапки. Видя бесполезность наших усилий и боясь долго стоять на месте, я сначала решил посадил Мальчика в рюкзак и нести до Андрея: назад идти смысла нет, голодной смертью умирать не хочется. Но потом подумал, что на таком морозе, сидя без движения в мешке, Мальчик меньше чем через час окочурится. Теперь спасение лишь в движении. Поэтому я быстро надел лыжи и двинулся вперед. Слабо поскуливая, Мальчик заковылял сзади. А я шел и все время подбадривал его голосом, периодически останавливаясь.

Так мы прошли все оставшиеся девять километров. Всю дорогу я говорил с Мальчиком, а сам считал метры. Наконец миновали последний поворот и увидели на обрыве избу с дымящейся трубой. Какая радость, что Андрей на базе и дом прогрет. Первым делом внес Мальчика и уложил на нары. Отогревшись, он слизал свои култышки, но встать на лапы не смог. Так и лежал почти двое суток, приподнимаясь лишь с огромными усилиями и скуля при этом от боли. Только на трети день он оправился от обморожения и смог ходить, постепенно обретая былую подвижность.