Дмитрий Ахметшин - На Другой Стороне

• Название: На Другой Стороне
• Автор: Дмитрий Ахметшин
• Жанр: Фэнтези

В этом романе я попытался дать свою интерпретацию сразу трем литературным направлениям — для детей (для них позже на основе этого романа была написана повесть «Похождения Дениса в нарисованном мире»), подростков и взрослых, вполне состоявшихся личностей, объединив их в одну книгу. Если меня спросят, каких читателей я все-таки вижу с моим романом в руках, я, наверное, смог бы ответить только одно: «Я вижу себя». Себя — более юного, дитя прекрасной эпохи коварства и интриг при дворе типовой многоэтажки, и себя — более позднего, уже обзаведшегося детьми и седыми, заскорузлыми мыслями. Такой вот эгоцентричный труд. И, тем не менее, я надеюсь, что эта книга будет полезна кому-нибудь еще. Что дяденьки и тетеньки хоть чуть-чуть посочувствуют наивному поиску главного героя, а дети простят автору несколько последних, скучных и не вполне понятных глав.

---

— Почему это? — в голосе маленького человека плескалось ленивое удивление.

— Потому что у меня язык начинает заплетаться, когда нужно рассказать какую-нибудь сраную чертовщину, — признался Денис. Мамы рядом не наблюдалось, а нехорошим словом приятно подправлять всё что угодно — от радости, до небольшого, как здесь, унижения. Чертовски приятно. — Я иногда мечтаю стать писателем! У меня папа, знаешь ли, мечтал им стать, так что с сегодняшнего утра мечтаю и я. Рассказать что-нибудь интересное у меня не получится ну ни в жисть. Потому что… ну, знаешь, писатели много не разговаривают. Мысли у них не вода, а камушки, и через рот не вытекают.

Для верности Денис тряхнул головой, словно надеялся дать незнакомцу услышать, как они там грохочут.

Человечек обернулся и с интересом вгляделся в пустоту, которой сейчас был Денис. Потом он хлопнул в ладоши:

— Придётся всё осваивать на ходу. Значит, так. В этом мире слова имеют особенную силу. Вот попробуй. Скажи, кто ты?

— Ну, мальчишка…

И сразу Денис почувствовал себя им. Это было странно, но и забавно в некотором роде. Как будто ты, надкусив пирожок и жуя его, не мог угадать, что там за начинка до тех пор, пока заботливая и всезнающая мама не подсказала.

— Если сумеешь, можешь дорисовать то, что, по твоему мнению, не хватает, — сказал маленький человек.

Теперь, когда решалась одна из проблем — куда, собственно, подевалось его тело, — у Дениса наконец появилась возможность разглядеть собеседника. Несмотря на примитивность, с которой тот был изображён, некоторые детали были настолько выразительны, что просто лезли в глаза. Белокурая чёлка над похожими на шрамы бровями, тонкая, почти страусиная шея, костлявые, но изящные руки, видя которые у своих подрастающих чад многие мамаши впадают в трепет и норовят поскорее отвести их в какую-нибудь музыкальную школу. На вид этому малявке можно было дать лет пять, однако говорил он с пугающей медлительностью взрослого и смотрел снизу вверх серьёзно и внимательно. На маленьком, почти незаметном носу чудом держались очки, по сути, пара неровных окружностей, связанных дужками. Денис смотрел на этого серьёзного коротыша так, будто собирался прибить муху, которая вежливо с ним поздоровалась.

На первый взгляд на нём была самая обычная одёжка, в которую может быть одет любой мальчишка со двора. Но, присмотревшись, Денис заметил много занятных подробностей. Расшитый зелёными и красными нитями воротник, такой потрепанный и изжеванный, будто его владелец пытался накормить им целую деревню. Сандалии очень грубы, явно сшиты не на фабрике, но вместе с тем сработаны очень прочно. На поясе вещевой мешок, к которому пристали сухие листья и семена, выглядящие в этой пустоте как драгоценности, найденные в кармане дырявого застиранного халата. В завязках запуталась какая-то ветка. Шорты поддерживал узкий поясок, сплетённый из множества нитей. Столь яркой вещицы Денису в жизни ещё не приходилось видеть: похоже, каждая из его составляющих имела особенный цвет. К мешку, кроме того, была привязана шляпа, больше всего напоминающая пиратскую треуголку.

— Я лучше скажу ещё что-нибудь, — не отводя глаз от малыша, сказал Денис. Он представил, что будет выглядеть как тот человечек из тетрадки, которых он, бывало, рисовал, разыгрывая на бумаге миниатюрные наивные сценки. Палочки-ручки с пятью-шестью пальцами разной длины, голова-слива… иногда у таких человечков были в руках автоматы и винтовки. Денис хотел себе автомат или настоящий железный меч, острый, как тридцать семь процентов шуток Митяя — то есть лучшая их часть — но решил, что хочет для начала себе нечто, чем этот меч можно было бы держать.

— Ну, скажи.

Человечек ждал. Денис почувствовал укол страха. Хотя рядом с этим малявкой не хотелось бояться. Это был… ну, наверное, предупредительный укол.

— И скажу… — он оглядел свои призрачные ладони — ладони обыкновенного среднестатистического мальчишки, от царапин на пальцах до грязи под ногтями. — Ну, например, у меня кожа посмуглее, чем сейчас, волосы светлые и не такие длинные. Мама говорит, что если я не буду стричься, то это значит, что я либо девчонка, либо морской капитан… но я же не морской капитан… А глаза, пожалуйста, карие!

Денис замолчал, сообразив, что если вокруг по-прежнему будет так пусто, он никогда не сможет почувствовать своих глаз. Да и какая, в самом деле, разница, какого они цвета?

— Дальше, — подбодрил малыш. За бликующими непонятно отчего стёклами очков зажёгся огонёк интереса. Денис окончательно осмелел и потянулся к своей голове, чтобы понять, какие детали ощущаются не так, как должны.

— Ещё у меня уши не такие оттопыренные… эээ, совсем не оттопыренные. Голос, как у Железного Человека из фильма… нет, нет, стой, сделай как было. А ещё — вот! — татуировка в виде маленького чёрного якоря на правой кисти…

Всё, что называл Денис, появлялось, так, будто его быстро-быстро рисовал какой-то художник-виртуоз. Хотя нет, виртуозы, они не такие. Виртуозы рисуют полотна, где люди с надменными лицами застыли в нелепых позах, а эти локти с царапинами, и эти костяшки, и картинку с якорем рисовал художник-комиксист. Это было очень приятно. Денису почудилось, будто он чувствует, как волосы на затылке быстро-быстро вырисовывает ручка в чьей-то руке. Стало щекотно, но Денис постарался не дёргаться, чтобы не испортить невидимому художнику работу.

— Скажи, как ты всё это делаешь?

— Не я. ДРУГАЯ СТОРОНА.

— Что за сторона? — спросил Денис. Название это показалось ему до ужаса зловещим, и вот тут он по-настоящему испугался. Робко попросил, в последний момент осознав, что он голый:

— А можно мне какую-нибудь одежду?

— Я не гардеробщица. Попроси.

Одежда появилась. Это была «какая-нибудь» одежда, которую и просил Денис, поэтому ему пришлось выбираться из просторного индийского сари и каких-то невозможных штанов с раструбами, похожими на трубы паровоза. Это едва не довело его до обморока, однако, когда мальчик выбрался из бесполезных тряпок и описал свою одежду более подробно, он успокоился и вторично задал волнующий его вопрос:

— А теперь отвечай, кто ты такой.

— Ты так хотел меня найти, а теперь не знаешь кто я?

— Ты Масимба.

Мальчик поскрёб нос. Он был нарисован куда более небрежно, чем Денис, и Денису по этому поводу стало неловко.

— Вообще-то меня называли Максимом.

Денис подумал про сопли, текущие из носа воспитательницы.

— Точно. Я так и подумал. Так ты — тот, кого я искал. Ты мой братец.

— Не могу сказать, что это неприятно, когда тебя ищут, — строго сказал малыш, нахлобучив на голову треуголку. Этот жест придал ему комично-деловой вид. — Судя по тому, что ты меня нашёл, ты не разменивался на мелочи. Искал по-серьёзному.

— Не разменивался на ме-елочи, — зачаровано протянул Денис. Теперь он понимал, почему все говорили, будто Масимба… Максимка, старший брат, давно уже должен был измениться — но при этом он остался прежним. — Так вот какой ты!

И Денис, будто на запястьях его развязали какие-то путы, столь же невидимые, как и всё остальное, задушил Максима в объятьях.

— Митяй обалдеет, когда я ему расскажу! — вопил он.

Максим придушенно сопел, но старший-младший брат не обращал внимания. Он захлёбывался от восторга. Словно тогда, раньше, при виде игрушки, которую тебе дарят на день рождения и которая — ты вдруг это понимаешь — станет твоей любимой на долгие месяцы. В такие моменты всё твоё существо пронизывает одна-единственная мысль — чудеса существуют!

Наконец Денис отстранил от себя щуплое тельце. Заглянул брату в лицо: очки съехали чуть набок, однако нарисованные чёрными чернилами глаза смотрели строго и серьёзно.

— Да где же мы, Максимка? — спросил он. — Как нам попасть домой? Или что же, будем барахтаться здесь, в пустоте, как червяки в луже?

— Здесь нет никакой пустоты. ДРУГАЯ СТОРОНА полна жизни и событий, — малыш сделал небрежный жест рукой, выглядящий очень комично. — Посмотри вокруг.

И Денис огляделся, внезапно поняв, что под ногами больше не бесформенная невидимая вата, а что-то твёрдое, на чём вполне можно стоять.

— Моргни, — предложил Максим.

Денис выпятил нижнюю губу, что говорило о его проснувшемся, как всегда внезапно, упрямстве.

— Да не хочу я что-то моргать. Сам моргай, если хочешь.

На самом деле, ему, конечно же, было страшно. Он пучил глаза, сколько мог, а потом, когда уголки их начало жечь, не удержался и моргнул.

За мгновение темноты мир изменился; он чудом успел завершить перестановку декораций на сцене к тому моменту, как Денис открыл глаза. Они были в тесной соломенной хижине, чем-то похожей на чердак, где Денис только что был. Та же скошенная крыша, только теперь отчего-то на одну сторону, как будто кто-то начинал строить дом с размахом, а на середине пути вдруг понял, что для того нужны материалы поосновательнее. И бросил всё на середине. Снаружи, сквозь дырявый полог, было видно заходящее солнце.