Оливия Уэдсли - Заложница любви

• Название: Заложница любви
• Автор: Оливия Уэдсли
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-82964-4

Светский повеса Шарль Кэртон привык пользоваться расположением дам, и связь с юной Сарой была для него очередной интрижкой. Он втянул девушку в свою любовную игру, а когда она явилась к нему домой и объявила о своем намерении остаться, жестоко посмеялся над ней. С тех пор прошло несколько лет. Увидев в гостиной роскошного особняка графиню Сару Дезанж, Шарль с трудом узнал в лучезарной красавице ту самую отважную девушку – и в его сердце вспыхнуло новое чувство…

---

– Я хочу быть одна, – сказала Сара, но забыла предупредить лакея.

Прошел уже месяц с тех пор, как она видела Гиза и вообразила, что он в нее влюблен. Теперь, когда он опять явился, она вдруг почувствовала, что тщеславие ее уязвлено. В самом деле, она порой вспоминала его, между тем он исчез, не оставив о себе никаких вестей – ни писем, ни посланий.

Гиз уселся возле нее, посмотрел на нее и, вздохнув, проговорил:

– Я уезжал в судебную командировку на месяц. Но мне это время показалось целой вечностью.

Взглянув на него, Сара убедилась, что лицо его похудело, однако его серые глаза блестели по-прежнему, и когда он ей улыбнулся, она решила, что его улыбка совершенно преображает лицо: оно делается менее суровым. Впрочем, в нем всегда чувствовалась большая жизненная сила и болезненная нервозность.

– И вы вернулись назад из своей поездки еще более знаменитым, чем прежде? – спросила она.

– Отчего это женщины думают всегда, что мужчине нравится, если они говорят ему о его… работе? – возразил Жюльен.

– О чем же вы хотите, чтобы я говорила с вами? – засмеялась она.

– Расскажите мне, что вы делали. Я часто видел ваше имя в газетах. Вы, должно быть, очень веселились, не так ли?

– Моя мать и мой племянник… – начала Сара и потом расхохоталась. – Как это нелепо звучит, не правда ли? Да, мы были веселы. Я ведь не могла раньше много выезжать, видите ли! Родственница моего мужа, мадам Кларанс, которая шапронировала[1] меня со времени его болезни, должна была уехать домой на некоторое время, но с тех пор как здесь моя мать…

– Понимаю! – рассеянно произнес он и прибавил: – Вы меня пригласите на свой ближайший званый вечер? Я бы хотел быть…

– Конечно. Я пошлю вам пригласительную карточку.

– Благодарю. А вы по-прежнему ездите верхом каждое утро?

– Да… Я люблю лошадей.

– Могу я присоединиться к вам?

– О да, если вы тоже ездите верхом! На прогулке нас всегда бывает целое общество.

– В таком случае я могу. Мне надо наверстать много потерянного времени.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Этот целый месяц, который я был в отсутствии, – невозмутимо пояснил он. – Но теперь уж я не покину Париж раньше конца сезона.

Сара с интересом следила за ним. Он был для нее загадкой, потому что одновременно казался и очень искренним, и очень лукавым. Он всегда говорил совершенно прямо такие вещи, которые имели большое личное значение, но он говорил их так спокойно и с таким невозмутимым видом, что трудно было подозревать, что за словами скрывались дурные намерения.

Однако все время, пока он был с нею, она чувствовала какое-то волнение, потому что в его молчании таилось нечто такое, чего она хотела избежать. Поэтому сегодня она болтала без умолку о всяких пустяках, а Жюльен только слушал. Когда она замолчала, он спросил своим ровным голосом:

– Отчего вы меня боитесь?

– Я не боюсь, – тотчас же протестовала она. Эти слова были произнесены ею таким тоном, который Коти назвал однажды проявлением ее маленького высокомерия.

– Так почему же вы так взволнованы? – возразил он. – Видите ли, я имею право спрашивать вас, потому что я так хочу, чтобы вы меня полюбили, а я не могу поверить, чтобы какая-либо форма страха могла служить первой ступенью к такому расположению.

– Знаете ли, – сказала Сара, – вы делаете меня до глупости самонадеянной и болтливой. И это вы называете нервозностью?

– Не хотите ли вы сказать, что чувствуете робость в моем присутствии?

Сара засмеялась, но этот смех звучал далеко не так беспечно, как ей того хотелось.

– Дорогой мсье Гиз, что я, по-вашему, должна говорить и какой бы вы хотели меня видеть? – проговорила она.

– Конечно, не такой, какой вы можете быть в таком настроении и в такую минуту, – быстро ответил он и заразительно засмеялся. – Я, по-видимому, произвел на вас ложное впечатление. Что я должен сделать, чтобы искупить свою вину?

Прежде чем она успела что-либо ответить, вошел лакей и доложил Саре, что Франсуа ждет ее, чтобы поговорить о маленькой собачке Коти, которая, по-видимому, повредила себе лапку.

– Принесите ее сюда, Франсуа, – позвала его Сара и, повернувшись к Жюльену, спросила:

– Вы что-нибудь понимаете в собаках?

– Разумеется, – почти негодующе ответил Жюльен, как будто подобного незнания ему надо было бы стыдиться.

Франсуа принес Вильяма, который тихо повизгивал.

– Нога у него повреждена, миледи, – с тревогой ответил Франсуа. – Он спрыгнул с подушек, лежащих на высокой кровати господина, свалился, бедняжка, и так жалобно запищал.

Жюльен стал ощупывать больную ногу, закрыв рукой жалобные глаза собачонки, которая скалила зубы и собиралась цапнуть его мелкими зубками.

– Ничего, ничего, все будет хорошо, дружок! – успокаивал собачку Жюльен.

Обратившись к Франсуа, он сказал:

– Принесите мне полотняный бинт и несколько тонких щепок.

Он сел, держа на руках Вильяма, и продолжал разговаривать с ним, как с человеком, а в это время осторожно вправлял пальцами кость ноги.

– Не повезло тебе, бедняга, – обратился он к Вильяму, который заворчал в ответ.

– Ему бы стало легче, если бы он мог выругаться, – сказала Сара со слезами в голосе и стоя на коленях возле Жюльена. – Когда Вильям заболел, я помню, как нам хотелось услыхать его грозное ворчание, и когда наконец он заворчал, хотя и очень слабо, оттого что кто-то из нас ущипнул его за ухо, то мы чрезвычайно обрадовались.

Жюльен ласково улыбнулся.

– Он будет так же ворчать на следующей неделе, как и раньше, этот мой маленький приятель, – сказал Жюльен.

Он продолжал говорить с Вильямом, и тот по-своему отвечал ему, пока не явился Франсуа.

Сара отвернулась и зажала уши обеими руками, пока Жюльен бинтовал Вильяму ногу. Когда все было кончено, Жюльен отнес к Саре собачонку, такую жалкую и смирную, лежавшую с закрытыми глазами и повисшими бессильно лапками. Но слабое, очень слабое ворчание все же было слышно, когда Вильяма понесли назад.

– Благодарю вас от всей души, – обратилась Сара к Жюльену.

– Вы сами едва стоите на ногах, – заметил он и обнял ее одной рукой.

Они стояли так с минуту, затем дверь открылась и вошел Кэртон.

– Ого! – сказал он Жюльену. – Это вы?

– Да, я, – сухо ответил Жюльен.

– Я приехал, чтобы взять тут кое-что, и подумал, не угостите ли вы меня чаем, прежде чем я уеду опять? – сказал Кэртон, обращаясь к Саре.

В продолжение этого месяца, поглощенного его стараниями завладеть Сарой, он совсем забыл о Гизе. Но в ту минуту, как он увидел его, все его прежние подозрения сразу воскресли.

Он почувствовал антипатию к этому высокому молодому человеку, столь самоуверенному и знаменитому – о нем так много говорят кругом. Этот выскочка имел перед ним преимущество молодости, по крайней мере, лет на десять, и это только усиливало неудовольствие Кэртона, который заговорил о нем с леди Дианой.

– Ага, наконец-то и вы почувствовали жало ревности в ваши-то преклонные годы, Кэртон, – язвительно засмеялась она. – Каким бы это было возмездием для Сары, если б только она знала! Дорогой мой, ведь этот Гиз безумно влюблен в нее. Адриен говорит мне, да это бросается в глаза даже самому близорукому человеку. Но что за беда? Сара не из таких, а ему надо заботиться о своей карьере, адвокаты же должны соблюдать большую осторожность. Гиз не может допустить публичного скандала, так как это погубило бы его. В самом деле, условия таковы, что адвокаты должны быть еще осторожнее, чем священники. Вряд ли среди них найдется кто-нибудь, кто не был бы доволен, если б его сотоварищ согрешил. Они бы, разумеется, отпустили ему этот грех, потому что это подчеркнуло бы их собственную добродетель. Но ни один грешник не выберет в защитники адвоката, о котором ходят такие толки. В особенности это имеет значение для дел Жюльена. Главную помощь ему оказывает нравственная чистота присяжных, искусное обращение одного честного человека к другому, если возможно, еще более честному человеку… О нет, дорогой мой, избавьтесь от этих мыслей, родившихся из вашей поздней привязанности! Все будет хорошо. Гиз влюблен, это правда, но Сара, во всяком случае, не доступна ни для кого из вас.

Кэртон засмеялся вместе с нею, и хотя его самолюбие было уязвлено, но он все же почувствовал облегчение. Ему в голову не приходило, что любовь может повредить адвокатской карьере Гиза. С такой точки зрения он не рассматривал этого дела. Однако, когда он попробовал открыто заговорить с Сарой о Жюльене и о его слабости к ней, то ему показалось, что в глазах Сары промелькнула какая-то нежность, и это раздуло тлеющий огонек его ревности в настоящее пламя.

Они на мгновение остались вместе; другие играли в бридж. Сара и Шарль ждали, что их позовут, так как не хватало одного партнера. Гиз тоже был тут; теперь он всегда находился подле Сары, по приглашению или без него. Роберт, восхищавшийся адвокатом, или Адриен, бывший его другом, всегда приводили его с собой.