Софроний Сахаров - Таинство христианской жизни

• Название: Таинство христианской жизни
• Автор: Софроний Сахаров
• Издательство: Свято-Троицкая Сергиева Лавра
• Жанр: Религия
• Год: 2009
• ISBN: 978-1-874679-65-3

Архимандрит Софроний. ТАИНСТВО ЖИЗНИ

Сборник статей и архивных материалов

The Monastery of St John the Baptist, 2007 ©

Имя архимандрита Софрония (Сахарова; 1896–1993) вряд ли нуждается в особом предисловии в наше время. Его книги «Преподобный Силуан Афонский», «О молитве», «Видеть Бога как Он есть» уже хорошо знакомы православному читателю по всему миру. Также многие знают о нем как основателе православного монастыря святого Иоанна Предтечи в Англии.

Издав все законченные произведения Старца, его монастырь приступил к подготовке публикаций оставшихся материалов.

---

Слова Христа: «Обретете покой душам вашим» Старец толковал своеобразно: «Когда с нами Христово смирение, тогда прекращается в нас действие страстей, и враги уже не могут приблизиться к нам, и душа имеет покой. А когда в нас действуют страсти, когда плохие помыслы колеблют сердце и волнуют ум наш, тогда нет покоя в душе. И это явление есть верный знак, что мы еще не смирились».

Кто хотя бы раз за всю свою жизнь воспринял в духе своем благодать Божественного смирения, тому уже не потребуются доказательства от ума о Божестве Христа; тот не найдет слов к изъяснению сей тайны. Ничто тварное не может дать подобного состояния. Самые подходы к сему смирению неописуемы. Вне сего смирения не открывается сердце, чтобы в великом сострадании объять все живущее. Сила сия исходит от Бога, Духа Святого; бесценен дар сей, и все же страшен приступ к этим граням: дух предварительно созерцает страдальческий распад всего тварного, и душа томится глубокою болью за все. На этой грани «тленное начинает облекаться в нетление, и смертное — в бессмертие» (ср.: 1 Кор. 15:53).

Ни личный Бог, ни человек без любви не мыслятся. Персона живет любовью. Можно сказать, что любовь есть преимущественное проявление персоны, сущность которой лежит в глубинах бытия; она (сущность персоны) неопределима, подобно тому как неопределима Сущность Божества.

«Если кто приходит ко Мне и не возненавидит... самой души своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). Когда жажда Бога сплетается с ненавистью к самому себе, тогда любовь к Богу становится всецело нашей жизнью. Личное ипостасное начало в нас при этом не только не растворяется, как кристалл соли, в великом океане Сверх-Личного Бытия даже до исчезновения, но, наоборот, достигает своего наибольшего развития. В своем конечном завершении наша личность должна актуализироваться до «чистого акта» и так пребыть вечно в Боге, и Бог — в ней. Это есть, согласно евангельскому Откровению, конец пути: тогда «приемлем мы царство непоколебимое» (Евр. 12:26–29). «И будет Бог всяческая во всех» (1 Кор. 15:28).

Состояние любви к Богу до ненависти к себе может быть дано человеку еще во плоти, но не как постоянное, а прерывчатое, различной длительности и напряжения; особенно в своих более совершенных степенях. Доколе мы облечены сей немощной плотью — это неустранимо, если жизнь наша должна еще продолжиться. Апостол Павел так говорит об этом: «Водворяясь в теле, мы устранены от Господа... и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» (2 Кор. 5:6 и 8); и еще: «Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере» (Флп. 1:21–25).

Первое действие Божественного света обычно дает человеку видеть не Бога и не вечное Царство Его, а свое собственное состояние, свою отлученность от этой вечности и блаженства, или, иначе говоря, свой мрак и свой ад. Он, этот Свет, сначала приходит как бы сзади и освещает ту область бытия, которая предстоит пред нами как наша реальность. И эта реальность обычно есть наша отрезанность от Бога и Света жизни, наш плен, наше рабство, наше тление, наше безумие, наша низость и прочее. Так было со Старцем, как мы видим из последовательности его жизни.

Непременным условием видения Божественного света является хранение заповедей Христа. Если мы оставим наши пристрастия, неприязнь, мелочные заботы; если возжелаем всем сердцем Бога и жизни с Ним и в Нем, по слову апостола Павла: «Вышних ищите, где пребывает Христос одесную Бога сидящий; о вышнем мудрствуйте, а не о земном» (см.: Кол. 3:12), то непременно удостоимся быть зрителями горней славы.

Из пережитых мною опытов, быть может, не лишне отметить различие между образами созерцания ИЛИ видения «света». В начале моих, более глубоких, медитаций, сопровождавшихся отвлечением внимания ко всему, что свойственно миру преходящих вещей, временных явлений, я, бывало, ощущал мой ум как свет. Но это явление не привлекало моего внимания, так как стремление моего духа было познать Бытие, если возможно, в его истоках. Позднее, когда я возвратился к христианству, в состоянии покаянной молитвы мне бывало дано узреть ИНОЙ СВЕТ, иным порядком. Но, как это ни странно, я жил эти состояния без попыток определить их природу. Я не знал еще, ЧТО или КТО являлся мне. Молитва переходила в видение ощущение Света, время куда-то убегало, пространство материальное терялось, иногда же, реже, я не чувствовал и тела моего. И опять я не знал, ЧТО происходит со мною. Теперь, при ретроспективном взгляде на прошлое, я склонился к убеждению, что это было ДАРОМ благодати. Как иначе могу объяснить тот факт, что у меня отсутствовала, казалось бы, естественная рассудочная реакция на все происходившее со мною с немалой силой? Много позднее я принес благодарность Богу, Спасителю моему, влекшему мой дух к Себе с такой исключительностью, что все, что было не ОН, — не останавливало на себе мое внимание. В моем, до конца горестном, раскаянии, я не искал ничего другого, кроме прощения моего отпадения, стоявшего предо мной в своем невыразимом уродстве. Если бы не так, то многое пребыло бы недоступным мне, так как обращение ума к самому себе не только умаляет видение, но даже и прекращает его: «Да не познает шуйца твоя, что творит с тобою десница Божия» (ср.: Мф. 6:3). Бог прощал меня, но я долго, до сих пор, не могу вполне забыть моего безумия. Подо мною разверзалась мрачная бездна; предо мною стояла непроницаемая стена в то время, когда мне была дана «смертная память». Если моя жизнь — не более чем короткая вспышка света сознания, долженствующая угаснуть, то было бы лучшим не рождаться в сей мир.

Неумеренные сторонники отрицательного (апофатического) богословия в большинстве случаев стоят в опасности принять свое интеллектуальное, чтобы не сказать философское, видение невыразимости и непостижимости Бога за конечное совершенство. Многие из них склонны даже утверждать, что видение нетварного Света стоит ниже созерцания во «мраке». Мрак в их понимании есть высшее состояние богословствующего ума. Непостижимость Сущности Божества ясна даже для философского умозрения, далеко отстоящего от причастия благодати. Видение же света Фаворского дано в Новом Завете по вере во Иисуса Христа. Самое состояние видения есть пришествие Бога внутрь нас; проникновение нашей тварности нетварным Божеством. Сама Вечность Всевышнего объемлет при этом человека. Но даже и великие осияния сим Светом не делают человека причастником Сущности Божества, которая вечно пребывает и пребудет недоступною для познания тварными умами. Наше совершенное соединение с Богом осуществляется через преложение всего нашего существа в свет, силою Духа Святого. Бог есть Свет, и святые суть свет: «...праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца» (Мф. 13:43). И это есть высшее состояние обожения человека.

Но и явления света также весьма различны по своему достоинству и действию на душу. Одно вне всякого сомнения, что когда дух наш входит в область НЕСОЗДАННОГО света, тогда нам представляется, что все существо наше становится светом (любви и познания). Но и любовь — особенная, и познание — иного порядка, и говорить о них нелегко. Итак, пока мы, не удостоившись сего «дара» (всегда только дара, никак и никогда не заслуженного, не ожидаемого, в сознании нашего действительного недостоинства), пребудем в молитве искания любви Божией, прощения наших грехов, дарования ВИДЕТЬ грех наш.

Господь открывается нам, но не насилует нашей воли. Только Его пришествием, Его действием в нас преображается наша тленность в нетление. Но Он не может насильно войти в нас, без нашего согласия. Таким образом необходимо нам всем пройти тяжкий подвиг покаяния, посредством которого мы освобождаемся от всего того, что противится в нас Богу со времени падения Адама. При покаянной молитве всеми силами нам нужно отклонить движение к мертвящему самоанализу. Животворная сила — в покаянии пред Живым Богом любви; любви, всецело устремленной к Возлюбленному, без обращения на самого себя.

Христос нарушил наш покой; духовно мы спали полу животным сном, но были довольны; а Он пришел, явил нам Божественное совершенство и хочет, чтобы мы стали подобными Ему. Его слова суть тот Огонь, который нас жжет на всякий день. Жить так, как Он заповедал нам, мы не можем. Одно время ужас от самого себя задавил меня: я осуждал людей; я гневался на некоторых; я вспоминал большое и малое зло, которое, как мне казалось, они причинили мне: и мне трудно было простить все. Я каялся, но знал, что прощение мне не придет, если я сам от сердца не прощу всем и каждому. И я изнемог и говорил в моей молитве:

Ты оставил меня; Ты судишься со мною, и я всегда не прав, потому что не храню заповедей Твоих. Но Ты же Сам сказал, что заповедь, которую Ты дал нам, исходит от Отца и что она, заповедь, есть жизнь вечная, которая у Отца. Если Ты или Отец не вселитесь в меня, чтобы сообщить мне сию вечную жизнь, то я погибну. Молю Тебя, не судись со мною, но приди и Сам Ты твори все, что заповедал нам. Ты, беспредельный, безначальный, пощади меня, осужденного на смерть с момента зачатия моего во чреве матери моей.