Сигрид Унсет - Венец

• Название: Венец
• Автор: Сигрид Унсет
• Жанр: Проза

---

Священник было возвысил голос - его ведь тоже считают хорошим врачом. Но фру Осхильд взяла его за руку, повела на почетное место[Почетным местом называлось возвышение под балдахином на столбах у одной из стон горницы, где сидел хозяин дома иди почетный гость; остальные сидели на скамьях.], усадила и начала рассказывать обо всем, что она делала с Ульвхильд, причем спрашивала его мнение о каждой мелочи. Тогда он несколько смягчился и стал есть и пить разные вкусные вещи, приготовленные Рагнфрид.

Но по мере того как пиво и вино действовали на его голову, отец Сигюрд опять приходил в дурное настроение, искал ссоры и раздражался: он отлично знал, что никто из находившихся здесь его не любил. Сперва он обратился к Гюрду, который был управителем в имениях хамарского епископа в Bora и Силе, а у епископа с Трондом, сыном Ивара, бывало много тяжб. Гюрд отвечал скупо, но Инга, жена его, была вспыльчива, а тут еще вмешался в разговор брат Осгэут и молвил:

- Тебе не следовало бы забывать, отче Сигюрд, что наш достопочтенный пастырь отец Ингъялд также и твой владыка, а мы в Хамаре достаточно понаслышались о тебе. В Сюндбю ты катаешься как сыр в масле и мало думаешь о том, что тебя поставили в священники не для того, чтобы ты был соглядатаем Тронда и помогал ему во всех его беззакониях, на погибель его души и умаление прав церкви. Разве ты никогда не слыхал, что бывает с непослушными и вероломными священниками, которые подают советы против своих духовных отцов и начальников? Иль ты не знаешь, как ангелы привели однажды святого Томаса из Кантерборга к дверям ада и дали ему заглянуть туда? Он очень удивился, что не видит там ни одного из своих священников, которые шли против него, как ты идешь против своего епископа. Он только что хотел восхвалить милосердие Господне, потому что этот святой человек искренне желал спасения всем грешникам, но тут ангел попросил черта приподнять немного хвост, и тут наружу с громким треском и отвратительной серной вонью вылетели все те священники и ученые мужи, которые предали достояние церкви. И тогда он увидел, куда они попали!

- Врешь, монах, - сказал священник. - Я тоже слыхал эту сагу, но только не священники, а нищенствующие монахи вылетели из зада дьявола, как из осиного гнезда!

Старый Ион захохотал громче всех работников и закричал:

- Мне думается, там были обе породы!

- Тогда, значит, у черта здорово широкий хвост, - сказал Бьёрн, сын Гюннара; а фру Осхильд улыбнулась и заметила:

- А разве ты не слыхал, что все злое таскает за собой длинный хвост?

- Молчи, фру Осхильд! - закричал отец Сигюрд. - Не тебе бы уж говорить о длинном хвосте, который злое таскает за собою. Ты восседаешь тут, словно хозяйка здесь ты, а не Рагнфрид. Но все-таки странно, что ты не сумела вылечить ей ребенка - или у тебя не осталось больше той живой воды, которой ты когда-то торговала? Той, что может срастить разрезанную на куски овцу, когда ее уже варят в котле, и превратить женщину в девушку на брачном ложе? Я отлично знаю о свадьбе в этом самом приходе, когда ты приготовила омовение для совращенной невесты...

Отец Эйрик вскочил, схватил священника за плечи и ноги и перебросил его через стол, так что попадали кувшины и кружки; еда и напитки полились по скатерти и по полу, а отец Сигюрд в разорванной одежде растянулся на полу во весь рост. Эйрик обежал вокруг стола и хотел еще раз ударить Сигюрда, покрывая своим громовым голосом поднявшийся шум и гам:

- Заткни свою грязную глотку, ты, бесовский поп!

Лавранс попробовал разнять их, а Рагнфрид стояла у стола бледная как смерть, ломая руки. Тут подоспела фру Осхильд, помогла отцу Сигюрду встать на ноги и вытерла кровь с его лица. Она влила ему в рот кубок меду и сказала так:

- Не годится быть таким суровым, отец Эйрик, что уж и пошутить при тебе нельзя, тем более, когда все подвыпили! Садитесь-ка теперь по местам, и я расскажу вам об этой свадьбе. Случилось это все не в нашей долине, и не я была той счастливицей, которая умеет приготовлять такую воду; если бы я умела варить ее, то мы не сидели бы теперь в своей крошечной горной усадьбе. Я была бы тогда богатой и владела бы поместьями где-нибудь в больших приходах, вблизи от города, монастырей, епископа и соборного капитула. - Так говорила она, улыбаясь трем духовным особам. - Но кто-то действительно знал в старые дни такое искусство, потому что это произошло во времена короля Инге[То есть сто лет назад.], если я не ошибаюсь, а женихом был Петер, сын Лодина из Браттеланда; но которая из трех его жен была невестой, нельзя сказать, потому что еще до сих пор живы потомки всех трех. Ну, так вот, у этой невесты были причины жаждать обладания живой водой, и она ее раздобыла и приготовила себе омовение в подвале. Но только она собралась искупаться, как в подвал вошла ее будущая свекровь. Она очень устала за дорогу и была вся в грязи, так как приехала верхом на свадьбу, и вот она раздевается и лезет в чан. Была она уже старой женщиной и прижила от Лодина девятерых детей. Но в эту ночь и Лодин и Петер испытали то, чего они вовсе не ожидали!

Собравшиеся громко захохотали, а Гюрд с Ионом стали кричать, что фру Осхильд должна рассказать еще несколько таких побасенок. Но фру Осхильд отказалась:

- Здесь сидят два священника с братом Осгэутом, да молодые парни и служанки; прекратим лучше эти разговоры, пока они не стали неприличными и грубыми, и вспомним, что стоят праздники.

Мужчины шумели и кричали, но женщины поддерживали фру Осхильд. Никто не заметил, что Рагнфрид вышла из горницы. Но немного спустя Кристин, сидевшая дальше всех на женской скамье[Женские скамьи ставились вдоль коротких стен, поперечно к мужским, длинным скамьям.] среди служанок, собралась идти спать. Она спала в доме у Турдис, потому что в главном доме было очень много гостей.

На дворе был трескучий мороз, и северное сияние переливалось и мерцало над крутыми горными лбами. Снег скрипел под ногами Кристин, когда она, стуча зубами от холода, бежала через двор, скрестив на груди руки.

И вдруг она заметила, что в тени старого сарая кто-то быстро ходит взад и вперед, вскидывает вверх руки, ломает пальцы и громко причитает. Узнав мать, Кристин с ужасом подбежала к ней и спросила, не больна ли она.

- Нет, нет, - раздраженно ответила мать. - Мне просто надо было выйти на воздух. Иди ложись, дитя мое!

Кристин повернулась, чтобы идти, но тут мать тихонько окликнула ее:

- Вернись в большую горницу и ложись вместе с отцом и Ульвхильд обними ее крепко, чтобы он нечаянно не придавил ее: он спит так тяжело, когда пьян. А я подымусь в старый стабюр и переночую в нем.

- Господи Иисусе, матушка, - сказала Кристин, - вы замерзнете насмерть, если будете спать там, да еще одна! И что скажет отец, если вы не ляжете спать в своей постели?

- Он ничего не заметит, - отвечала мать, - он уже почти спал, когда я уходила, а завтра утром он поздно проснется. Иди и делай так, как я сказала.

- Там вам будет так холодно, - дрожа пробормотала Кристин, но мать, на этот раз немного ласковее, приказала ей идти, а сама заперлась в стабюре.

Там было так же холодно, как и на дворе, и темно, что в могиле. Рагнфрид ощупью добралась до кровати, сорвала с себя головной платок, развязала башмаки и забралась в постель под шкуры. Они были холодны как лед; Рагнфрид будто погружалась в снежный сугроб. Она накрылась с головой, подобрала под себя ноги, засунула за пазуху руки и так лежала, плача - то совсем тихо, и слезы бежали ручьями по ее щекам, а то громко рыдая и скрежеща зубами. Наконец она все-таки согрела - свою постель настолько, что начала понемногу забываться, и так заснула в слезах.

V

В год, когда Кристин весною исполнилось пятнадцать лет, Лавранс, сын Бьёргюльфа, и рыцарь Андрее, сын Гюдмюнда из Дюфрина, назначили друг другу свидание во время тинга[Тинг - род веча. Тинги бывали местные и областные.] в Холледисе. Там они договорились, что второй сын Андреев, Симон, обручится с Кристин, дочерью Лавранса, и получит во владение Формо, родовое имение матери Андреса. Мужчины закрепили сделку рукобитием, однако договорной записи не совершили, потому что Андресу - сперва надо было уладить все с другими своими детьми относительно раздела между ними наследства. Поэтому и обручения не справляли; но рыцарь Андрее вместе с Симоном поехали в Йорюндгорд посмотреть невесту, и Лавранс задал там большой пир.

К этому времени Лавранс уже отстроил новый дом в два жилья, с печами кирпичной кладки как в главной горнице, так и наверху2, и обставил его богато и красиво резной деревянной утварью и добротными домашними вещами. Он перестроил также старый стабюр и поправил многие постройки, так что зажил теперь, как подобает мужу, носящему оружие. У него сейчас было большое состояние, потому что ему везло во всех его предприятиях и хозяин он был умный и рачительный; в особенности славились великолепные лошади его завода и разводимый, им замечательный скот всевозможных пород. А теперь, когда он так сумел устроить, что отдавал дочь в замужество в Формо за человека от Дюфрннского рода, люди считали, что он довел до благополучного конца свое намерение стать первым человеком в округе. И сам Лавранс и Рагнфрид были тоже очень довольны, как довольны были и рыцарь Андрее с Симоном.