Ирина Молчанова - Реквием опадающих листьев

• Название: Реквием опадающих листьев
• Автор: Ирина Молчанова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40402-3

Осень — унылая пора холодных дождей, разноцветной листвы на мокром асфальте и луж с отражением птиц, улетающих на юг. Кто сыграет реквием по опадающим листьям? Умереть, чтобы заново родиться? Каков их конец? Она разговаривает на двух языках: на трехэтажном и цитатами великих. Она никогда не плачет и не болеет, превышает скорость и спит с кем попало. Любит кофе в бумажных стаканах, лежать на каменных парапетах набережной под дождем и читать странные книги. Она настоящее исчадие ада, но Ему еще только предстоит это узнать…

---

Дьявол был покорен. Он протянул ему руку со словами:

— Со мной ты никогда не узнаешь больше скуки!

Ангел не принял его руку, но, прежде чем уйти, сказал:

— Ты очень забавный. Я приду к тебе. И буду служить до тех пор, пока мне не станет скучно.

Ареаланс не солгал. Он пришел. Привел с собой сотню других Божьих звезд в подарок повелителю. Как обещал — служил, как обещал — ушел, когда ему стало скучно, когда нашел кого-то более забавного. Предпочел повелителю тьмы ангела, которого должен был бросить к его ногам, как других.

Ювелир поднял голову и шагнул навстречу наглому мальчишке.

Лайонел смерил его насмешливым взглядом прозрачно-ледяных глаз, отметив костюм:

— Так лучше.

Он еще не взошел на мост — медлил.

— Прогуляемся? — жестом пригласил дьявол.

Молодой человек шагнул на мост. Ювелир наблюдал, когда же его бес стал менять тела, сотни сотен тел, зааплодировал.

— Забавно, не так ли? — засмеялся дьявол. — Надеюсь, тебе не было скучно, мой мальчик?

Лайонел смотрел на свои руки, меняющиеся с такой быстротой, что с трудом можно было разглядеть формы детально.

На его изменяющемся лице застыло изумление.

— А стоило бы догадаться, — смакуя слова, промолвил Ювелир. — Тот никчемный паренек Максан, демон-хранитель моей дочери, ты ведь почувствовал в нем беса, а он в тебе. А когда ты увидел меня, неужели ничего не испытал? Прежние чувства? И мой маленький знак внимания тебе — корабль с Граалем посреди твоего города.

— Я заметил. Символично. Люблю красивое завершение некрасивых игр. — Лайонел решительно зашагал по мосту. Дьявол пошел рядом. Близость к своему бесу пьянила его. Как же он ненавидел эту рыжую девчонку, кому досталась любовь, копившаяся веками в неприступном сердце. И все попытки посеять в девчонке сомнения, осторожно, не нарушая правил напугать, — тщетны. Если бы только удалось внушить бесу мысль, что их союз обречен. Но нет, бес нерушимо верил.

И теперь оставалась только одна надежда…

Когда же они достигли конца моста, где впереди горело лишь солнце, Ювелир протянул руку ладонью вверх.

— Позволь провести тебя по лабиринту.

Бес перестал менять тела, и перед ним стоял златовласый молодой человек — такой, каким прожил на земле почти пятьсот лет.

— Ты не пройдешь, — убежденно произнес Ювелир. — Не сможешь. Ты заблудишься среди своих грехов. И навеки застрянешь там. Один, совсем один.

— На все воля Божья, — рассмеялся Лайонел.

— Глупец, — разозлился дьявол, впиваясь взглядом желтых волчих глаз в прекрасное лицо. — Твоя душа принадлежит мне!

— Да, но тебе оказалось этого мало. — Лайонел снисходительно улыбнулся. — Ты как наивная девчонка хочешь владеть моим сердцем.

Ювелир с трудом сдержался, чтобы не ударить его за такую дерзость. А тот продолжил:

— Душа всегда была твоей. А сердца у меня нет! Много тысячелетий назад я отдал его одному ангелу.

Лайонел уже хотел шагнуть в солнечный свет, но дьявол преградил ему дорогу и схватил за плечи.

— Да что ты в нем нашел?!

— Мне весело с ним.

— Я, я могу подарить тебе весь мир! — пораженно вскричал дьявол.

— На кой черт мне весь твой мир? Если в нем будет все, кроме одного…

— Чего же? Я могу дать тебе абсолютно все!

— Ты не можешь дать мне сердце ангела, которого я люблю. Потому что он подарил его мне добровольно, в обмен на мое.

Дьявол долго молчал, глядя в ледяную преисподнюю голубых глаз, потом тихо спросил:

— А как насчет моего сердца?

Лайонел приподнял бровь.

— Оно и так мое. Видишь ли, когда ты отдал его мне, то не попросил ничего взамен. — Он усмехнулся. — Бросая свое сердце к чьим-то ногам, не убедившись, долгожданное ли оно, есть риск, что его не поймают. «Не бросайте сердца в пустоту!» — это же твои слова!

— Я думал, ты ловишь, — глухо произнес Ювелир, отводя взгляд.

Лайонел по-мальчишески улыбнулся.

— А я думал, ты меня дразнишь. И мы просто играем.

Они молча постояли, не глядя друг на друга. Затем златовласый молодой человек шагнул в солнце.

А мужчина в черном костюме остался один посреди медленно исчезающего моста.

Над Антарктидой звучала прекрасная серенада, стонали трубы, и плакало, и умоляло, и обещало, и грустно смеялось фортепиано. Над белоснежными просторами лилась мелодия сердца, поглотившего столько безответно влюбленных сердец, что их стук слился в одно сердцебиение и превратился в бесконечную музыку.

Эпилог I Мой нежный и ласковый зверь

В один из редких солнечных дней ноября, когда купола соборов ослепляюще сияли золотом, опавшая разноцветная листва окаймила улицы, а на сухом асфальте в зеркальных лужах синело небо, по набережной Мойки шли двое.

Один молодой человек был несколько небрежно, но чисто одет в кожаные ботинки, серые джинсы, того же цвета рубашку и поверх нее темно-синию куртку. Он имел приятную, неброскую наружность: русые взлохмаченные волосы с бакенбардами, крупный нос, ямочка на подбородке и зеленовато-карие глаза. Стройный, подтянутый. Под мышкой он держал черный кейс, а в правой руке глянцевый журнал.

Его спутник, одетый в элегантный черный костюм и нежно-розовую рубашку, обладал необыкновенно привлекательной внешностью. Золотистые волосы, сияющие на солнце, напоминали ангельский нимб. А в прозрачно-голубых глазах, обрамленных золотом ресниц, жило обещание зимы с ее острыми льдами и холодными вьюгами.

— Только посмотри! — воскликнул русоволосый, взмахнув журналом.

Оба уставились на лицо знаменитой актрисы и модели крупным планом изображенное на обложке.

— Когда ее вижу, у меня встает, — с восхищением поделился молодой человек.

Его спутник рассмеялся.

— Не у тебя одного, Гера, на нее стоит у всего Голливуда.

Тот хмыкнул.

— Все-таки ты счастливчик! Сколько, говоришь, шагов от твоего дома в Англии до ее дома?

— Кажется, двадцать семь. Может, чуть больше. Не помню. Она сама как-то сосчитала и сказала мне, когда приезжала на каникулы из Испании.

— Это случайно было не в тот раз, когда ты пригласил ее залезть к тебе в комнату через окно и вместо обещанного чая лишил невинности?

— Нет, история с невинностью была в четырнадцать. После мы еще пару лет встречались, пока я не уехал в Оксфорд, а она в Голливуд. Потом мы изредка виделись на рождественские праздники.

Друг опустил глаза на журнал, пролистал его и сказал:

— Ну что ж, могу поздравить! Когда-то от счастья тебя отделяло двадцать семь шагов, а теперь… — он указал на цифру в журнале с огромным количеством нулей, — ровно вот эта кругленькая сумма, состоящая из тысяч английских стерлингов. Твоя соседка вышла замуж за юного наследника многомиллиардной компании «Diamond». Только посмотри на количество нулей в цифре, потраченной на свадьбу! Да этот парень сумасшедший! — Гера вздохнул, удрученно прибавив: — В качестве свадебного подарка он преподнес ей диадему, в ней бриллиантов на тысячу карат.

Златовласый лишь посмеялся.

— Ну что ж, чудная новость. Анжелика всегда была неравнодушна к драгоценностям. И разве я не упоминал — у нее ужасный характер!

— С такой-то внешностью немудрено.

Молодые люди почти достигли Поцелуева моста, когда их внимание привлек красный берет.

На мосту у зеленой решетки перил стояла невысокая девушка, одетая в алое приталенное пальто и того же цвета сапожки. Длинные кудрявые рыжие волосы свободно спускались до пояса.

Перед ней стоял мольберт, а на картине была изображена река и видневшийся вдали Исаакиевский собор. В руках художница держала кисть и краски. А рядом с ней сидел огромный черный пес.

Гера ухмыльнулся, покосившись на друга, который не отрывал внимательного взгляда от девушки.

— Ну-у, эта не в твоем вкусе. Ты же у нас по моделям специализируешься.

Тот задумчиво протянул:

— И вряд ли изменю своим вкусам.

Они повернули на мост и уже поравнялись с художницей, когда он замедлил шаг, рассматривая картинку.

— Дружище, ты идешь? — спросил Гера, глядя через плечо.

— Я догоню, — пообещал тот, делая шаг к девушке.

Она повернулась, кудри заскользили по хрупким плечам, дождливо-серые глаза устремились на него — на губах появилась несмелая улыбка.

— Нравится картина?

— Нет, ваша собака, — резко перевел он взгляд на пса.

Девушка хмыкнула и отвернулась.

— А это не моя собака!

Молодой человек обошел мольберт, приблизился к перилам и облокотился на них так, чтобы можно было видеть девушку, картину и собаку.

— Как странно.

— Что именно? — нехотя осведомилась художница, хмуря брови.

— Я видел этого огромного пса уже много раз!

— Ну и что же? И я его видела. Он все время здесь бегает. — Она резко умолкла, как будто говорила тем самым, что разговор окончен, и обмакнула кисть в желтую краску.