Абдурахман Абсалямов - Огонь неугасимый

• Название: Огонь неугасимый
• Автор: Абдурахман Абсалямов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1972

Абдурахман Абсалямов — видный татарский писатель. Имя его хорошо известно советскому читателю по романам «Орлята», «Газинур», «Вечный человек», «Белые цветы».

Особое место в творчестве А. Абсалямова занимает роман «Огонь неугасимый». Ярко, с большим знанием действительности повествует автор о трудовых буднях людей машиностроительного завода в Казани. В центре романа — рабочая династия Уразметовых, воплотившая лучшие черты того нового, что рождено советским образом жизни.

Роман «Огонь неугасимый» в 1959 году был удостоен республиканской премии имени народного поэта Габдуллы Тукая и получил широкое общественное признание в нашей стране.

---

А через несколько дней Марьям снова увидела черноволосого джигита в своем любимом уголке. Запустив руки в пышную гриву волос, он с головой ушел в лежащую перед ним книгу. Правда, Марьям не вдруг узнала его, — джигит был в штатском. Огнем зарделись щеки девушки. Замерев, она ждала, почувствует ли джигит, что она здесь. И тут же побранила себя: «Что это я глупостями занимаюсь… Экзамены на носу… Такие ответственные дни, а я…» Она тихонько опустилась на первое попавшееся место, стараясь не поднимать глаз от книги. Но какая-то неведомая сила заставляла ее то и дело вертеть головой: будто шалун мальчишка направил на ее голову солнечный зайчик и этот зайчик щекочет ей шею, скользит по волосам, не дает минуты посидеть спокойно.

Не находя сил перебороть это мучительное состояние, Марьям резко подняла голову… Место джигита было пусто. Марьям мгновенно собрала книги и бросилась вниз, в гардеробную.

Молодой человек, стоя к ней спиной, надевал пальто. Не отрывая от него глаз, Марьям протянула свой номерок гардеробщице. Джигит обернулся. Заметив ее, он поздоровался, попросил разрешения помочь ей одеться. Марьям не противилась. В то мгновение она совсем забыла, что пальто у нее не по сезону легкое и вдобавок сильно поношено, хотя в другое время всячески старалась, чтобы ребята этого не заметили.

Вышли на улицу. Только что бурлившая в Марьям смелая решительность на свежем ветру бесследно рассеялась. Испуганная, растерянная, она не находила, о чем заговорить. «Если скажу, что видела его в майский праздник со Звездой Героя, подумает еще, что слежу за ним», — решила девушка. И еще больше смешалась.

— Марьям, — обратился вдруг к ней джигит, — вы ведь живете на Арском поле?.. Можно мне немного проводить вас?

Не в состоянии скрыть своей растерянности, Марьям глянула на него снизу вверх.

— Если вас не затруднит… — пробормотала она, все еще не веря своим ушам. — Вы, оказывается, знаете не только мое имя, но и где я живу. А я даже имени вашего не знаю.

Молодой человек ответил шутливо:

— Узнали бы, если бы оказались в моем положении.

Ошеломленная Марьям притворилась, что не расслышала. А джигит, словно ему доставляло удовольствие приводить девушку в смущение, попросил разрешения рассказать и все остальное, что он узнал о Марьям.

— Говорите, — едва слышно ответила Марьям, краснея. И вдруг ее охватила тревога. Что за человек? Почему так интересуется ею?

Джигит назвал улицу и даже дом, где жила девушка.

Ему было известно, куда выходят окна ее комнаты, кто ее подруги. Он даже сказал, откуда она родом, и, лукаво улыбаясь, спросил:

— Не наврал?

Марьям, раскрасневшаяся, чуть испуганная, пролепетала:

— Можно подумать, вы разведчик.

— Угадали. В армии действительно был разведчиком. А теперь я человек мирного труда…

— Постойте, — прервала его Марьям, понемногу смелея. — Сначала скажите ваше имя! Должна же я знать, как к вам обращаться.

— Иштуган Уразметов, — ответил джигит.

Накручивая на пальцы черные кудри мужа, Марьям некоторое время сидела, погруженная в воспоминания, затем с грустью проговорила:

— Ах, Иштуган, опять ты уезжаешь. А я каждый день… Врач сказал, уже скоро… Сегодня с трудом поднялась по лестнице. С тобой мне ничто не страшно, а без тебя… боюсь, сама не знаю чего.

Накопившееся в Иштугане раздражение вылилось наружу. Он начал было возбужденно рассказывать о новом директоре, что тот не пожелал даже выслушать его, но, заметив, как это сильно действует на Марьям, замолчал.

Прозвенел звонок. Марьям с Иштуганом переглянулись — кто бы это мог быть? Домашние обычно не звонят. Каждый имеет свой ключ.

Марьям поправила волосы, платье. Приняла со стула маленький чемоданчик и поставила его за шифоньер. Иштуган пошел открыть дверь. Вскоре он вернулся с инженером Аваном Акчуриным. Марьям, хорошо знавшая его по работе, да он и домой к ним нередко наведывался, приветливо встретила гостя.

Высокий, с некрасивым лицом и непомерно длинными руками, Аван Акчурин был к тому же еще и несколько сутуловат. Зато в его открытых карих глазах, всегда прямо смотревших в глаза собеседника, светились ум и доброта.

После обычных расспросов о здоровье, о семье Марьям вышла приготовить чай. Мужчины заговорили о заводских делах.

Иштуган показал Акчурину только что законченный чертеж, — он привык советоваться с ним. Акчурин молча, упершись своими длинными руками в углы стола, выслушал его объяснения и стал внимательно изучать чертеж. Акчурин знал, что Сулейман-абзы с Иштуганом давно занимаются вибрацией, и часто консультировал их.

Марьям, внесшая поднос с чайной посудой, подметила, как ходила легонько вверх-вниз глубокая вертикальная борозда, разрезавшая пополам высокий лоб мужа.

— Тут тебе придется немного изменить, Иштуган, — сказал Акчурин, сделав пальцем круг в одном месте чертежа. — Будет мешать во время работы станка. А здесь расчет, видимо, неточный, слишком тонко. Виброгаситель не должен быть новым источником вибрации.

Увидев, что Марьям готовит чай, он отвлекся, чтобы сказать ей:

— Зачем беспокоитесь, Марьям? Только что дома чай отпили…

Извинившись, что накрыла стол здесь, а не в столовой, Марьям стала разливать чай.

Акчурин поинтересовался, как движется у Иштугана дело со станком-автоматом, который он конструировал в качестве дипломной работы в заочном институте.

— Времени ведь нет, Аван-абы, — пожаловался Иштуган. — Командировки замучили. А теперь еще стержни вклинились. Да вот эта вибрация висит на шее. Отец, он хитрый, заварит кашу, а потом и сваливает на меня. Да, по правде говоря, Аван-абы, я не очень-то спешу с этим станком. Это моя дипломная работа. А до нее еще два года сроку.

— Два года незаметно пролетят, Иштуган. Не откладывай в дальний ящик. Пусть вечно мельтешит перед глазами. Чуть зародится какая мыслишка — ты ее тут же на карандаш. Тогда еще, будем надеяться, успеешь…

Акчурин вдруг умолк, ушел в какие-то свои мысли и долго не произносил ни звука. Очнувшись, глубоко вздохнул.

— В вашей комнатке как-то особенно уютно. Чувствуется дружная семья. Придешь к вам — душой отдыхаешь всякий раз…

И то, что у этого сильного мужчины при этих словах проступила в глазах тоска и он с тяжелым вздохом опустил голову, заставило Марьям и Иштугана внутренне содрогнуться.

— А вы, Аван-абы, соберитесь к нам как-нибудь вдвоем с Идмас, — пригласила Марьям.

Не поднимая головы, Акчурин с минуту сидел без движения. Затем ослабил съехавший на сторону галстук, словно тот душил его и ему не хватало воздуха. Марьям невольно обратила внимание на несвежий воротничок рубашки, на никак не гармонировавший с серым костюмом коричневый галстук и почувствовала, что нет в его доме настоящей женской руки, сам же он, видимо, не умеет следить за собой.

— Мы, Марьям, уже давным-давно не бываем вместе в гостях, — с горечью признался Акчурин. — Идмас отказывается ходить со мной… стыдится…

В комнате установилась тягостная тишина.

Идмас, на редкость красивая женщина, работала на заводе копировщицей. Она лет на десять — пятнадцать была моложе Акчурина. Не только мужчины — женщины и те не могли без восхищения смотреть на ее стройную фигуру, на нежные линии ее лица, — хоть пиши с нее мадонну, — на ее порывистые и все же полные грации движения. При всем том Идмас умела одеться — изящно и со вкусом. Девушки и молодые женщины частенько перенимали у нее фасоны платьев, копировали ее манеру носить шляпки, шарфики.

Марьям слышала, что Идмас большая кокетка, но не придавала этому серьезного значения, — молодая, красивая женщина, большого греха нет, если и пококетничает когда. А всякие другие разговоры про Идмас считала сплетнями, исходящими от злых завистниц. Поэтому сейчас была поражена тем, что услышала из собственных уст Акчурина.

— Не дело говорите, Аван-абы, — сказала она с искренним волнением. — Не верьте сплетням. Идмас-ханум — рассудительная женщина. Чего ей стыдиться такого мужа? Чем вы хуже других?

Подняв голову, Акчурин посмотрел на Марьям. В его печальных глазах мелькнула искорка надежды и тотчас погасла.

— Вы еще не знаете ее, Марьям, — сказал он и опять поник головой. — Ладно, я пойду. Заскучал, вот и зашел. Не обессудьте.

Проводив Акчурина, Марьям и Иштуган некоторое время сидели молча, подавленные. Наконец Марьям поднялась и стала собирать со стола. Руки ее мелко дрожали.

— Думаешь о людях одно, а на поверку получается другое, — покачал Иштуган головой. — Я-то воображал, что, имея такую красавицу жену, Аван-абы чувствует себя счастливейшим человеком в мире. А он…

— Верить не хочется… — никак не могла успокоиться Марьям. — И отчего это так?.. Люди сами разрушают свое счастье… Ведь жизнь не приходит дважды. Вместо того чтобы жить красиво…