Ольга Куно - Горький ветер свободы

• Название: Горький ветер свободы
• Автор: Ольга Куно
• Жанр: Любовное фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-092076-1

Жизнь Сандры в одночасье изменилась, когда молодую девушку увезли из ее родного города, чтобы продать на невольничьем рынке. Она не может убежать и не хочет терпеть насилие, поэтому принимает единственно верное, на ее взгляд, решение – разозлить работорговца и вынудить его убить ее.

Вот только планам Сандры не суждено было сбыться. На девушку нашелся покупатель.

Странный мужчина, иностранец, которому рабыня, на первый взгляд, и вовсе не нужна… Но зачем он купил Сандру?..

Что же ей теперь делать, когда незнакомец лишил ее последнего права свободного человека – права на смерть?

Снова попытаться умереть?

Убежать?

А может быть… полюбить его?..

---

– Зато получил бы моральное удовлетворение, – отрезал боцман. – И потом, здесь, в Остане, правила устанавливаем мы, арканзийцы, а не какие-то чужаки из Галлиндии.

Словно в подтверждение его слов, двое пиратов, до сих пор державшиеся в стороне, вскочили на возвышение.

Спутник покупателя недобро прищурился.

– Неужто? – вкрадчиво осведомился он, не особо испугавшись этого подкрепления. – Скажи-ка, мне только кажется или по установленным в вашей же Арканзии законам запрещено прилюдно убивать не то что женщину, но даже собаку?

Черного Пирата, не слишком уважавшего любые законы, в том числе и арканзийские, данное заявление не смутило, и этот унизительный торг мог бы продолжаться еще долго, а не исключено, что перерос бы и в драку, если бы не оклик покупателя:

– Ренцо, просто заплати ему столько, сколько он просит.

Голос прозвучал спокойно, но жестко и возражений не допускал. Спутник покупателя, не скрывая собственного недовольства, отсчитал шестьдесят динаров, вернул их в кошель, а оставшиеся монеты скинул себе в карман. После чего перебросил кошель боцману. Тот, со своей стороны, вручил мужчине конец веревки, которой было обмотано мое запястье. Будто собачий поводок или лошадиные поводья. Не знаю, в который раз за последнее время меня буквально-таки перемкнуло от чувства унижения и стыда, всепоглощающего, накрывающего с головой. Ну что ж, теперь этот брюнет вправе повести меня хоть на край света… хоть гораздо ближе – например, к себе в койку.

Конечно, можно было устроить шумную сцену. Вырываться, кричать, кататься по земле. Но что толку? Боцмана я успела узнать за время морского перехода и потому могла предсказать его реакцию. И предугадала ее совершенно правильно: все бы случилось так, как я хотела, если бы не неожиданное вмешательство покупателя. Но вот чего ждать от этого Ренцо и уж тем более от его немногословного и похожего на глыбу льда спутника, я понятия не имела. Не стоило дразнить их сейчас, играя в бессмысленные, да и противные мне самой игры. Следовало внешне смириться и немного подождать. Я все равно сумею исполнить задуманное.

Я бросила последний взгляд на собравшихся на противоположном краю возвышения девушек. Тех, с кем мы вместе провели последние, прямо скажем, не самые приятные десять дней жизни. С некоторыми из них мы были знакомы и прежде, по прошлой жизни. Сердце сжалось от чувства ностальгии. Непродолжительного. Это были завершающие ноты. Впереди – ненависть и туман.

Впрочем, следует отдать мужчине должное: тянуть меня за собой, как скотину, он не стал. Веревку из руки не выпустил, но в остальном вел себя вполне пристойно. Сказал: «Идем» – и, думая, что я не понимаю арканзийского, знаком предложил мне следовать за ним. Первым спрыгнул с возвышения и затем помог спуститься мне. От прикосновения его рук я почувствовала себя премерзко, хотелось закричать и оттолкнуть брюнета, хотя, повторюсь, говоря объективно, ничего непристойного или похотливого в его движениях не было.

Он просто помог мне спуститься. Так или иначе, я сдержалась, разве что вдох сделала особенно резкий, но кто же это заметит?

Мой новый хозяин (меня буквально передернуло от такой мысленной формулировки, но ведь она соответствовала действительности!) убедился в том, что все прошло, как надо, после чего молча развернулся и зашагал в ведомом ему одному направлении. Впрочем, Ренцо, наверное, тоже знал, куда мы идем; я же пребывала в полнейшем неведении, и, ясное дело, просвещать меня на сей счет не собирались. Впрочем, они все еще не знали, что я понимаю их язык, а я вовсе не намеревалась снабжать их такой информацией.

– Идем, – снова повторил Ренцо (видимо, обходиться со мной совсем уж без слов было для него, в отличие от его спутника, трудновато) и указал мне направление.

Собственно, оно было предсказуемым, ибо указывал он в спину удалявшемуся с площади иностранцу.

– Как тебя зовут? – спросил по пути ведший меня мужчина. Веревку он, к слову, продолжал держать, хотя ни разу не потянул меня силой и вообще старался вести себя аккуратно.

Я не отреагировала, продолжая поддерживать легенду о том, что арканзийский для меня – не более чем череда бессмысленных звуков.

– Я – Ренцо, – произнес мой надсмотрщик, приостанавливаясь, прикладывая руку к груди и четко выговаривая слова. – Ренцо Аглари. А это, – он указал на моего хозяина, – дон Данте Эльванди.

Последний, как ни странно, тоже приостановился и не без любопытства наблюдал за попыткой знакомства.

Я слушала, сохраняя безразличное выражение лица. Стало быть, дон. В сущности, это мало о чем говорило. И так понятно, что не пастух и не подмастерье. А в остальном право называться доном имели очень многие. Все аристократы – само собой, по праву рождения. Но не только. По сути, дон – это любой уважаемый член общества. Военный офицер – хотя эти, как правило, являлись одновременно и аристократами. Высококвалифицированный специалист. Лекарь, скульптор, ученый. Даже торговец – правда, только высшей категории. Иногда титул дона даровался и по более абстрактным причинам, за те или иные заслуги перед страной или ее правителями. К слову, наверняка и сам Ренцо тоже дон, просто не счел нужным выпячивать свой статус при знакомстве.

Гораздо важнее тут было другое. Дон – это не местный титул, не арканзийский. И не северный, не из моих краев. Такой титул существовал в Галлиндии – государстве, граничившем с Арканзией. Я знала об этом исключительно благодаря общему образованию. Сказать, что мне было так уж много известно о Галлиндии, не могу, но, если судить по обрывочным сведениям из энциклопедий и случайно прочитанных книг, она была более цивилизованна, чем Арканзия. Более цивилизованна в нашем, северном, представлении. С точки зрения самих арканзийцев, это скорее мы являлись безнадежными варварами. Но точка зрения арканзийцев мало меня волновала.

Некоторым образом Галлиндию можно было считать самой южной из северного блока стран. Язык там использовался арканзийский. Это было место, где южная природа сочеталась с северным мировоззрением. Пальмы – с аккуратностью северных садов, смуглость кожи – со строгими нарядами, знаменитые арканзийские бани – со светскими балами. Смешение культур, переплетение ментальностей. Но вряд ли все это будет иметь для меня хоть какое-то значение.

– Сандра.

Я все-таки решила ответить на вопрос Ренцо. Не раскрывая при этом знание его языка. Ответила – и тут же почувствовала презрение к самой себе. Словно поддалась, пошла навстречу, начала смиряться с тем, с чем мириться не могла и не имела права.

Ренцо молча кивнул. Никаких «очень приятно» говорить не стал: наверняка при общении с рабыней это неуместно, к тому же все равно он считал, что я его слов не пойму. Данте тоже коротко кивнул, давая понять, что принимает информацию к сведению.

– Если ты закончил с лирическими отступлениями, то нам пора поторопиться, – обратился он к Ренцо. – Близится время встречи, и мы не заинтересованы в том, чтобы оскорбить этих людей. Особенно на их территории.

– Вовсе они не оскорбятся, – поморщился Ренцо, но шаг вслед за Данте прибавил. Я подстроилась под их темп. Ничего сложного в этом не было: шли они быстро, но отнюдь не бежали. – Это же арканзийцы. Для них здесь прийти вовремя – это все равно, что проявить слабость. Чем больше человек позволяет себе опоздать, тем он респектабельнее.

– Где ты успел понахвататься таких познаний? – усмехнулся Данте.

– Я все-таки здесь далеко не в первый раз, – откликнулся Ренцо. – И не во второй, как ты. Да и вообще, редко, что ли, нам приходится иметь с ними дело?

Я слушала и выхватывала потенциально важную для себя информацию. Первое: мои спутники явно недолюбливали арканзийцев. Второе: с местными у них были какие-то дела. И третье: по-видимому, статус Ренцо был ниже, чем у Данте, однако их отношения представлялись достаточно близкими. Решения принимал Данте, но Ренцо был с ним на «ты» и позволял себе вступать в споры. Да и вообще в их общении ощущалась легкость, как между друзьями.

– То-то и оно, что нередко, – отозвался между тем Данте, умудряясь пробираться через толпу местных бездельников, почти не замедляя шага. – И я предпочитаю лишний раз не рисковать. Нам с ними еще путешествовать без малого неделю.

Путешествовать? К тому же не только с этими двумя, а еще и с какими-то арканзийцами? Час от часу не легче! Как будто мне и так было мало приключений. Я со всей возможной жесткостью пресекла на корню приступ жалости к себе. Давай, Сандра, давай, еще разревись тут у них на глазах. Им точно понравится. И вообще, для чего они меня купили? Это оставалось полнейшей загадкой. Ренцо – тот хотя бы пытался торговаться, но Данте с легкостью заплатил баснословные деньги за рабыню, проявившую высшую степень непокорства. Почему? Пока я видела только один вариант ответа: он из тех господ, которым нравится ломать людей. Им доставляет удовольствие давить на человека со свободной волей, бить, унижать, издеваться и в конечном счете превращать в жалкое, окончательно сломленное пресмыкающееся. Внешне, конечно, южанин был совсем не похож на такого человека, напротив, вид он имел вполне приличный, я бы даже сказала благородный… Но подобные люди почти всегда выглядят со стороны именно так. И полноценно раскрываются лишь при близком знакомстве, каковому не приведите боги состояться.