Аделаида Котовщикова - Кто моя мама

• Название: Кто моя мама
• Автор: Аделаида Котовщикова
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1959

Повесть Аделаиды Котовщиковой «Кто моя мама» была опубликована в журнале «Костер» №№ 7–9 в 1959 году.

В повести «Кто моя мама» писательница рассказывает о девочке Гале. Галя рано потеряла родных. Девочка часто думает о том, кто же была её мама, и пытается о ней что-нибудь узнать.

Не лёгкая жизнь сложилась у Гали, но в трудные минуты девочка не одинока: ей помогают друзья — взрослые и дети.

---

— Как любит их, знаешь!

— А нам комсомольцы с завода подарили три пары новых голубей!

— Сизых две. И коричневых. А вчера учительница заболела, новая пришла, молодая. Нам книжку читала.

Наперебой Гале стали рассказывать о последних новостях: к новому году разучивают танцы и песни, Игоря Медникова забрала к себе тетка насовсем, поступили три новых мальчика и одна девочка, сбор одного отряда был прямо на заводе, в Красном уголке, их группа ходила на экскурсию в Зоологический музей… Нет, Гали здесь долго не было: сколько всего наслучалось!

— Галя, ты что же не идешь ко мне здороваться?

Галя вскочила с дивана.

— Здравствуйте, Софья Павловна.

Воспитательница обняла ее:

— А ты поправилась. Хорошо выглядишь. Ну, мы все очень рады, что ты опять с нами. А вы все отправляйтесь уроки учить. Только начали и выскочили…

В групповой Галя увидела, наконец, Валерку. Она сгребла его в охапку. Ее поцелуй пришелся ему куда-то за ухом. Валерка хихикал сконфуженно, отворачивался, ежился.

Приготовив уроки, он сразу убежал куда-то. К сидевшей возле Софьи Павловны Гале и не подошел, даже не взглянул в ее сторону.

«Отвык», — подумала Галя, и ей стало грустно.

А на другой день в школе, в своем прежнем классе, Галя встретилась с Зиной Черенковой.

Изумленная Зина ликовала, хлопала в ладоши, как маленькая.

— Какой случай замечательный, что ты вернулась! — восхищалась она. — Я так без тебя скучала, без конца, без конца думала, неужели я тебя больше никогда в жизни не увижу? И вот ты опять здесь! Знаешь, про тебя и Котька наш спрашивал: «А где это девочка, что играть умеет?» Точно я не умею играть, ну, не дурак ли? Ты к нам придешь непременно, обязательно, слышишь?

Гале стало совестно: Зина так радуется, говорит, скучала очень, а сама она вспомнила ли о ней хорошенько хоть два раза? Кажется, нет…

Кто моя мама?

Мария Лукьяновна с тревогой присматривалась к Гале Макушевой. Прежде живая, веселая, общительная девочка стала замкнутой, сдержанной. Временами она пристально, настороженно, с недетской серьезностью и как-то отчужденно вглядывалась в лица воспитательниц и ребят. Случалось, ее заставали забившейся куда-нибудь в укромный уголок. Она сидела неподвижно, с выражением тоски на лице. Иногда ее приходилось окликать по несколько раз.

Однажды Софья Павловна пожаловалась директору на Галину грубость.

— Галя грубит? — Мария Лукьяновна поморщилась, как от боли. — Это так на нее непохоже.

— Конечно, непохоже, — согласилась Софья Павловна. — Бросила пальто на окне в гардеробной. Я ей говорю: «Что же ты раскидала? Прибери!» А она мне: «А не все равно, где что лежит?» Резко так.

Мария Лукьяновна вздохнула.

— Пришлите ко мне Галю после ужина, — попросила она.

Покорно сложив на коленях руки, Галя с безразличным видом сидела на диване в кабинете Марии Лукьяновны.

— Ну, Галочка, как ты поживаешь?

— Хорошо.

— А по-моему, не совсем… — Мария Лукьяновна мимоходом, будто невзначай, прикрыла дверь в коридор и присела на диван возле Гали. — Вчера к нам приходила Мария Евдокимовна из завкома. Стала с ребятами беседовать, хотела с тобой поговорить, а ты повернулась и ушла. Ни за что обидела хорошую женщину. Она так любит детей…

Недоверчивая улыбка скользнула по Галиным губам.

— Я вижу, что ты не веришь… А ведь ты ее не знаешь! Люди бывают такие разные… — Мария Лукьяновна осеклась: девочка ее не слушала.

С внезапно запылавшими щеками Галя перевела дыхание.

— Я хотела вас спросить… — произнесла она запинаясь. — Хотела попросить… узнайте как-нибудь! Пожалуйста!

— Что узнать? Ты не волнуйся, говори спокойно!

— Кто моя мама? — в смятении вырвалось у Гали. — Кто? Ведь была же она! Дети без мам не родятся.

— Галочка! Послушай!

— Вдруг она живет где-нибудь? У многих наших ребят есть мамы. И моя вдруг есть… где-нибудь? Как вы думаете, кто она? — Галя зарыдала.

Мария Лукьяновна обняла Галю, прижала к себе.

— Девочка моя! Я не знаю… Неужели бы я тебе не сказала! Тебя маленькую нашли…

Галя оттолкнула обнимавшие ее руки.

— Кто она? Кто? Как же она… могла меня бросить?

— А почему, — тихо сказала Мария Лукьяновна, — ты непременно считаешь, что это она тебя бросила, твоя мама? Может быть, ее в живых не было, когда ты оказалась… брошенной. Не смей думать о матери плохо, когда ты не знаешь! А я так уверена, — голос ее зазвучал твердо, убежденно, — что она была хорошая. Слышишь? Уверена! И сколько людей хороших на свете, гораздо больше, чем плохих! Разве твой дядя Павел плохой?

— Хо-ро-ший! — пробормотала Галя.

— И он бы ни за что с тобой не расстался, если б не уезжал!

Галя опять заплакала, но совсем по-другому — тоненько, жалобно.

— Ой! Голова болит…

— Побледнела как… Ляг скорей!

Встревоженная Мария Лукьяновна уложила Галю на диван, пощупала ей лоб:

— Да ты горячая, как печка!

Она выглянула в коридор и первому попавшемуся воспитаннику приказала позвать медсестру.

* * *

Галя лежала на койке в больничной палате. Горячий туман окутывал ее, давил на голову, мешал дышать.

Над ней наклонялись какие-то тетеньки в белых халатах. Пришел дядя Паша, тоже в белом халате и в белой шапочке.

— Ты разве не уехал? — Гале казалось, что она крикнула очень громко.

— Что ты там шепчешь, а? — лицо дяди Паши приблизилось к ней и вдруг стало чужим, только глаза оставались его — светлые и добрые-предобрые.

Потом острая боль в ноге заставила ее вскрикнуть.

Чей-то голос уговаривал:

— Ничего, деточка, потерпи! Вот сделали укол — жар спадет…

Никто не замечал, что белые лилии, как змеи, ползут ей на грудь, лезут в лицо. Гале приходилось самой отталкивать их двумя руками.

— Да прогоните же их!

Плача от ужаса, она катилась с высокой горы в пропасть, а лилии скользили за ней. «Да как же ты смела, дрянная девчонка?..»

Сколько так продолжалось, Галя не знала. Однажды утром она открыла глаза и увидела окно. Оно было большое, светлое. Ясные стекла прозрачно сверкали в переплетах белых рам. За окном светило солнце и росло дерево. На ветках, искрясь, лежал снег.

Палата, вся белая, залитая светом, была уставлена кроватями. На одной из них лежала девочка с огненно-рыжими волосами и смотрела на Галю. И на других кроватях лежали или сидели какие-то дети.

У Гали ничего не болело, но, посмотрев вокруг, она вдруг очень устала. Закрыла глаза и заснула. И ей ничего не снилось.

Встреча

— Почему ты ничего не ешь? Температура спала. Теперь должна кушать! А то и не поправишься. Смотри, руки как спички стали…

Медицинская сестра садилась на табуретку возле кровати и сама протягивала к ее губам ложку с супом.

Из вежливости Галя съедала две-три ложечки. Потом отворачивалась:

— Не хочу!

Если сестра или няня настаивали, Галя начинала беззвучно плакать. Из-под плотно закрытых век катились на подушку слезы.

— Просто беда какая-то! — сестра со вздохом отходила от кровати. — Ну, что ты с ней станешь делать?

А Галя повертывалась лицом к стене. Она ничего не хотела: ни есть, ни разговаривать, ни смотреть ни на кого.

Сестра остригла ее машинкой. От этого голове было легко, прохладно и приятно. На кого она похожа теперь? На мальчика? Но думать тоже не хотелось…

Ребята все учатся — ну и пусть… И в школу не хотелось. Тоня Серпуховская где-то далеко-далеко осталась… Дядя Паша еще дальше. Может быть, и забыл ее уже? Нет, помнит, конечно. Но помнит так ужасно далеко, неизвестно где… Про маму даже Мария Лукьяновна не может узнать. Мамы не было, нет и не будет никогда.

Галя начинала плакать, бессильно и неслышно. Она много спала, а то лежала просто так, с закрытыми глазами, тихо-тихо, делая вид, что спит. Лишь бы ее не трогали.

Как-то днем до нее донеслось сквозь дрему чье-то хныканье и басовитый голос няньки:

— Вот я тебя, сынок, укрою! Тепленько будет, хорошо…

Галя открыла глаза. На пустую кровать справа от нее толстая няня укладывала нового больного. Это был мальчик лет трех с половиной. Едва няня отошла, он сейчас же сел, жалобно хныча.

Все лицо у него было красное, в скарлатинозной сыпи, белым треугольником резко выделялись нос и подбородок, черными пятнами — круглые глаза. Он испуганно таращил их по сторонам.

Неужели?! Сердце у Гали заколотилось. Она оперлась на локоть, вся подалась вперед… Чудо какое!

— Мишенька! — изумленно окликнула Галя слабым голосом.

Мальчик повернул голову. Сделав усилие, Галя села и спустила ноги с кровати. Ее немножко шатало.

— Ты не узнаешь меня? Мишук! Маленький мой! Ведь это же я, твоя мама Галя!

— Мама Галя в детском доме живет, — хрипло произнес мальчик. Он помолчал. — У мамы Гали волоса. Вот!