Вера Космолинская - Ветвь оливы

• Название: Ветвь оливы
• Автор: Вера Космолинская
• Жанр: Исторические приключения

Хроники станции «Янус». Второй том дилогии «Deus ex Machina».

Основное время действия — 16-й век. Вокруг да около Варфоломеевской ночи. Причем она — не главная проблема…

---

— Мир тебе, брат! — ответил я почти в один голос с Жиро.

Маниакальный блеск чуть померк, но хранитель продолжал зачарованно, не отрываясь, смотреть на бледного Мишеля.

— Это наш человек, — спокойно сказал Фонтаж. — Он будет сегодня с нами. Ты нашел кого-нибудь еще?

Хранитель перевел на него стеклянные глаза и медленно покачал головой.

— Так найди, — велел Фонтаж, почти мягко, но зловеще настойчиво.

Изобразив что-то похожее на автоматический рудиментарный поклон, «неумолимый» уличный охотник удалился прочь.

Жиро пару раз странно дернулся ему вслед, будто хотел что-то сказать, и выжидающе посмотрел на меня.

— Уже скоро, — подбодрил я. — Время скоро придет. Молодец, Мишель.

— Простите, ваша милость… — пробормотал тот убито. — Я не должен был так…

— Волноваться? — переспросил я. — Это естественно. — Это я когда-то сделал ошибку, дав слишком разыграться его воображению. — Молодец, что не сказал ни слова. Этьен, а в тебе уж я и вовсе не сомневался!

В доме на первом этаже уже загорелись какие-то огоньки. Внутри кто-то был. Но снаружи пока еще никто не собирался. Ни здесь, ни где-либо, где мы проходили. Повсюду лишь внимательные рассредоточенные группки, готовящиеся к своей службе в точности по расписанию. Если войска не стремятся войти в город, значит, никакой опасности нет. Ну, разумеется.

Мы осмотрели дом, аккуратно обойдя его со всех сторон, так чтобы это не бросалось в глаза, внимательно отметили, сколько в нем входов-выходов, и есть ли рядом хоть какое-то подобие наблюдения, помимо тех пикетов на углах, что высматривали неосторожных, слишком явно необращенных граждан. Его не было. Нормальные люди не отправились бы сюда вчетвером, а если бы и отправились, что они могли сделать? Учинить мелкий дебош? Пожар? Кого бы стала беспокоить столь жалкая попытка? Если поднимется хоть какой-то шум, отовсюду успеют сбежаться защитники. Если не будет никакого шума, то и вовсе ничего не будет. Линн либо не рассчитывал, что кто-то из нас решит рискнуть своей священной особой, чтобы сделать что-то без шума, либо посчитал, что риск этого слишком маловероятен, чтобы обращать на него внимание и тратить силы. Он в любом случае брал количеством проблем, качество каждой из них в отдельности не было существенным.

Судя по всему, мы могли просто подойти и войти. И будет гораздо менее подозрительно, если мы войдем через дверь, а не через окно. Но все же мы решили войти в заднюю дверь, а не через парадный вход. Это должно было выглядеть по-деловому и рутинно. Кроме того, парадный вход до определенного времени всегда закрыт. Примеры этого мы видели в Париже. И если мы наткнемся на хорошо видную запертую дверь, это может показаться кому-то подозрительным, ведь никто из хранителей не стал бы так поступать.

Группки хранителей, попадающиеся нам по дороге, как правило, включали в себя четыре-пять человек, иногда больше. Я решил, что разделяться нам не стоит, и изображая из себя один из таких небольших отрядов (многие из них выглядели так же обычно как мы — не в одинаковых кирасах и касках — просто обращенные местные мирные жители, впрочем, насколько они на самом деле были когда-то мирными, никого не интересовало), мы неспешно и уверенно подошли к задней двери. Я мягко и буднично толкнул дверную створку, признаться, не без некоторого замирания сердца. Дверь могла быть заперта и хоть в многочисленные достоинства Жиро входило и отличное владение отмычкой, а в крайнем случае роль взломщика мог исполнить я сам, но дверь могла быть заперта на засов, а не на ключ. А применять силу совсем не хотелось. Чтобы не привлекать внимания лишним шумом.

Дверь оказалась заперта. Ну что ж. Я перевел дух и прежде чем мы предприняли что-то еще, просто постучал. Тишина. Две-три-четыре секунды… Придется попробовать открыть или уйти.

— Жиро…

Наш шпион плавно скользнул к двери, в его руке что-то блеснуло. Но тут изнутри послышались приближающиеся шаги. Я остановил Жиро жестом и прислушался. Шаги замерли. Подходящий остановился, неспешно размышляя, не послышалось ли ему или не ушел ли уже тот, кто стучал. Я постучал еще раз, чтобы лишить его сомнений. Шаги приблизились к двери.

— Славен бог! — возвестил кто-то за разделявшей нас створкой.

— И велик! — тут же, без задержки ответил Жиро. Про такую мелочь как это пароль я даже еще не знал.

И так же без задержки загремел отодвигаемый засов.

— Мир вам, братья! — сказал отперший дверь низенький круглолицый хранитель.

— Мир и тебе, брат! Покойся с ним… — это была только мрачная шутка, которую я проворчал себе под нос и которую вряд ли кто-то услышал, очень мягко не столько ударив его по шее, сколько надавив на нужную точку. Кирасы на нашем привратнике не было и ничто мне не помешало. Жиро подхватил бесчувственное тело и аккуратно уложил на пол. Мы быстро вошли в темный коридор и закрыли за собой дверь. Я вытащил из кармашка маленький глиняный сосудик. Таких много в каждом «молельном доме», как, конечно, и в этом — запас скоро будет пополнен. А хранителю все же не повезло — у меня не было на него времени, установки придется поправить быстро и очень примитивно, только чтобы он безоговорочно мне верил, что бы ни случилось. Впрочем, и Жиро, как ни крути, душевным здоровьем не блистал. Может быть, постепенно, со временем, удастся больше ему помочь. Как и прочим.

Я влил содержимое флакончика в рот несчастному и зажал ему нос. Тот поперхнулся и закашлялся — ничего страшного, в дыхательные пути не должно было попасть много, а препарат должен был усвоиться хорошо — начиная тут же приходить в себя.

— Великая радость грядет! — объявил я ему, в мутные, едва загоревшиеся и снова поплывшие очи. — Теперь я с вами и поведу вас! Но бойтесь того, кто назовется богом, похитив его облик. Я покажу вам настоящего — того, кто явился вам вначале, и того, кто явится в конце…

Через полчаса мы полностью контролировали самый крупный молельный дом в Труа и ждали, когда появятся прихожане, чтобы объявить им всем о «великой радости».

Хранители, назначенные проповедниками, носили серебристые балахоны, какие мы уже видели в их ризницах. Балахоны были снабжены капюшонами, которые могли полностью закрывать лицо. Вероятно для того, чтобы не возникало условных рефлексов, связанных с определенными лицами.

Прихожане понемногу заполняли зал, окруженный просто оштукатуренными серыми стенами, не несущими никакой дополнительной, лишней информации — tabula rasa, мифическая и неприятная, и рассаживались по скамьям. Бывшие проповедники служили теперь радушными привратниками. Повсюду мерцали свечи, источающие ароматный дым, и от этого начинала легко и странно кружиться голова. Впрочем, я знал, что если не терять ее, это совершенно безопасно. И это было призвано немного успокоить тех, кого привели сюда не по доброй воле, а прежде — усыпить бдительность тех, кто явился по неосторожности сам, но теперь таких не было. «Мрачные группки» привели с собой «гостей». Не меньше дюжины. И разумеется, это происходило по всему городу в этот самый час, в тех местах, где мы уже или пока еще не могли этого предотвратить. Несмотря на слова о мире, их приводили, приволакивая силой или под угрозой смерти. На самом деле, должно быть, все это было совсем не так бескровно, как казалось внешне. Все они были до смерти перепуганы. Женщины плакали, было и несколько детей, и плачущих, и тех, чьи глаза давно превратились в мутные зеркала. Я постарался не думать о том, что происходит в других частях города и в других городах, и еще долго будет происходить, что бы мы ни делали.

В нужный час двери были снова закрыты, как всегда. Но не заперты. Не сегодня.

В серебристом балахоне я взошел на кафедру, а Фонтаж и Мишель приготовили большую амфору с «лампадным маслом» и чаши для причастия.

— Мир вам, братья! — провозгласил я, и зал ответил громким, угрожающе-радостным гулом, поглотившим все несогласные звуки. — Наша служба сегодня — только для тех, кто верен! Она не предназначена для глаз и ушей тех, кто еще не с нами, пусть придут к нам потом, рано или поздно сердца их откроются, и это будет скоро! Пусть выйдут за двери, пусть подождут, радость пока не для них. Откройте двери!

И улыбающиеся бывшие проповедники снова открыли двери. Воцарилась недоуменная тишина. Тут же сменившаяся каким-то робким шевелением. Я простер руку к Мишелю и Фонтжу:

— Вы, двое, проследите, чтобы они ушли с миром и сегодня не возвращались!

Тем меньше и им дышать этим дымом, а заодно, пусть кто-то проследит за тем, чтобы ошалевшие нормальные люди не попытались совершенно не вовремя подпалить дом снаружи.

Мишель и Фонтаж чинно выпроводили лишних из зала — которые были и рады и напуганы даже этим, не понимая, что происходит, они спотыкались, шарахались, ахали и торопились одновременно. Наконец двери снова были закрыты.