Вера Космолинская - Смех баньши

• Название: Смех баньши
• Автор: Вера Космолинская
• Жанр: Исторические приключения

Хроники станции «Янус». Первый том дилогии «Как-то в темные века».

Основное время действия — 5-й век, и немного 36-го. Покойники на Марсе, времена короля Артура и «взрывы в вакууме» прилагаются.

---

— Очень удачно вышло, что именно вы были посланы на опознание полковника Линна. Когда генерал Гелион будет оповещен о том, что с вами случилось на самом деле, вряд ли он захочет вами пожертвовать и сделает что-то из ряда вон выходящее, пока мы не договоримся.

Будет оповещен? Черт, ну конечно. Все-таки, стоило застрелиться, пока была возможность. «Горгулья» все равно погибла. Но я же не знал, что она тоже заранее была мишенью. Да какие там отговорки! Просто что бы я ни думал или не думали другие, я не самоубийца по натуре. К сожалению.

— Пока не договоритесь о чем? — мрачно спросил я.

— О сдаче Станции.

— На это он не пойдет.

— Почему вы думаете о нем так плохо?

— Потому что… бросьте, это глупо, — разозлился я.

— Значит, «Янус» правда может быть так значителен, что из-за него можно легко забыть все человеческие чувства? Что же в нем такого исключительного?

Я ответил раздраженным взглядом.

— Ладно. Я пока не настаиваю. Но лучше вам пересмотреть свое мнение, когда мы прибудем на базу. Несколько часов на размышления у вас еще есть. Думаю, вы не против, если мы на некоторое время прервем беседу. Отдохните и подумайте. Вас проводят к вашему месту.

— Агент Сцилла, — задержал я ее. — Кстати, о чувствах. Вам тоже понравилось представление? На том корабле были и дети.

На ее лице ровным счетом ничего не отразилось.

— Жизнь не спрашивает. Такое случается. И с нами может случиться.

В интересном мире она жила.

Специальный отдел Департамента государственной защиты от внутренней угрозы размещался на одной из малых лун Юпитера, непригодной в целом для жизни и не обустроенной для нее, хотя множество изначально неприспособленных планет инженеры-экологи перекраивали по-своему, превращая в жилую зону. Здесь жилая зона не требовалась. Тут ничего не должно было быть, кроме этого сугубо утилитарного, мрачного, служебного сооружения.

Я невольно сравнил этот объект, появившийся в иллюминаторе, с нашей Станцией, тоже достаточно снобистской, закрытой, полусекретной. Может, кому-то она кажется такой же зловещей и угрожающей. Хотя над ней и нет блуждающих спутников-убийц, не пропускающих и не выпускающих никого без особого приказа. В чьих-то глазах мы такие же хищники. Конечно, кому-то мы внушаем и зависть, и страх, близкий к суеверному, и ненависть. Я даже не собираюсь никого осуждать, заворачиваясь в ветхую мантию оскорбленного умника, провозглашающего, что люди злы и глупы и боятся всего, чего не понимают. Вообще-то, правильно боятся, чаще всего.

Но мы, это мы. А трагедии, свидетелями которых мы становимся случайно, походя… Яркая капризная сирианка, пролившая свой лак, решительный Ажен Майк, для которого не существовало проблем, Джелли — бесстрашная шоколадная пантера, все они мелькнули и исчезли, стремительно как взрыв и… странно, следующим лицом в галерее жертв возникло вырезанное из холодного мрамора лицо Снежной Королевы — затаенная скорбь, печаль или гнев под сверкающим льдом… Чепуха, она хищник, а вовсе не жертва. Я попытался выбросить ее из головы. Не очень-то вышло. Я прикрыл глаза, мысленно складывая одну за другой давно кружащиеся строчки:

Среди сверкающего льда,
Где правят смерть и хлад и тьма,
Там сны жестоко ясны.
И я, конечно, холодна,
И холодна ужасно.
Но вы теплы — напрасно.

Я знаю пламя подо льдом,
И в плаче ветра роковом
Я слышу такты вальса.
Я сплю холодным ясным сном,
Мешая темы транса —
Как карты для пасьянса.

Ах, как безбожно холодны,
Мишурны, вычурны, бледны
Для вас мои снежинки.
Ах, как вы слепы и бедны,
Ничтожнее пылинки —
К чему ваш крик, ужимки? —

Вам не познать ни глубины,
Ни власти беспредельной тьмы,
Где бесприютно вольно.
Вы все растаете как сны,
Истлеете безвольно —
И с вас того довольно…

— Капитан Гелион, — окликнула Сцилла в своей обычной официально-светской манере, остановившись рядом с креслом, имевшим дурную привычку обхватывать садящегося в него, подобно Венере Илльской, неподатливыми полосами металла. — Посадка через десять минут. Вас ждут сразу по прибытии. Если вы еще не все для себя решили, решайте поскорее.

Тон не угрожающий, скорее какой-то меланхоличный. Трудно представить, чтобы он мог быть сочувственным.

— За меня давно все решили другие, — тихо отозвался я. — Но все равно, спасибо.

Корабль в нужное время совершил посадку, и еще минут через пять послышался легкий щелчок и шипение — металлические полосы убрались обратно в кресло.

— Вставайте, — велела Сцилла, ненавязчиво держа наготове свой электрический пистолет.

— С удовольствием, — сказал я с мрачным юмором. Какое там, за несколько часов проведенных в неподвижности, я совсем одеревенел и поднялся с трудом, но разогнуться было и правда удовольствием. Она не стала меня торопить. Играет в «хорошего полицейского»? Да какое это имеет значение? Я уже все равно, что покойник.

— Идите вперед.

Ее помощники окружили меня, и мы пошли к выходу. По дороге наша процессия наткнулась на Салеха. На скуле у него красовался пластырь. Я не удержался от усмешки. Он это заметил и явно был не прочь продолжить выяснение отношений, но покосившись на Сциллу, немного остыл. Я тоже, почувствовав, как под лопатку ткнулось твердое дуло.

— Тише, — промолвила она с ледяной иронией. — Вы оба мне слишком дороги.

И мы прошли мимо. Покинули корабль, стоявший в крытом ангаре, и канули в металлический муравейник базы. Я на всякий случай разглядывал сопровождающих и вдруг понял то, от чего почти вздрогнул. Двое из них выглядели нормально, а двое других — их взгляды были совершенно бессмысленны и пусты, но цепки как у настороженных бульдогов, чью реакцию, почему-то, не хотелось проверять. Двигались они по малейшему жесту начальницы, не оглядываясь, не реагируя на окружающее. Управляемые люди — результат действий Сциллы или ей подобных. Неудивительно, что даже Салех на нее косится. Она заметила мою реакцию.

— Это наши коллеги, — сказала она. — Однажды они сбились с пути. Мы их вернули. Навсегда.

В ее голосе не было злорадства, но я все равно был впечатлен. Выходит, они поступают так со своими же. Чтобы крепче держаться вместе.

Мы поднялись на лифте вверх, миновали пару переходов и опять спустились вниз. Похоже, тут был порядочный лабиринт. Наконец мы вошли в маленькую комнату, тошнотворно блестящую — сплошной голый металл. У одной стены, напротив, стоял длинный стол, на манер стола заседаний, на котором громоздилась безобидная на вид техника — мониторы, приемники, стандартное непонятно что, у другой, справа, было оборудовано что-то вроде небольшой химической лаборатории с внушительными рядами блестящих пробирок, ампул, флаконов и закрытых контейнеров. Посередине стояло нечто похожее на электрический стул. «Без комментариев, — подумал я. — Конец пути». Сердце слегка споткнулось и снова забилось, тяжело, разгоняя будто загустевшую кровь.

Кто-то вошел в дверь напротив. Я перевел взгляд и чуть задохнулся.

— Пил?!

— Эрвин… — он остановился и сделал вид, что потрясен. — Ты жутко выглядишь. Зачем ты так?

— Что-что?..

— Зачем ты сопротивляешься? Прекрати, и тебе не сделают ничего плохого.

— А что, черт побери, дело только во мне? — Всколыхнувшееся было изумление быстро улеглось. И впрямь. Должен же был им помогать кто-то из клиники…

— Конечно! Ты солгал мне! Даже в том, когда ты вылетаешь. Вы всегда и всем лгали! Но больше тебе не удастся! — Он победно указал на мечту алхимика. — Так или иначе, теперь ты правду скажешь!

Ощутив, как пара «бульдогов» зажала меня в тиски, я задержал дыхание и сосчитал до четырех.

— Спасибо, Пил, — сказал я мягко. — За то, что пытался меня предупредить. А я, дурак, не понял.

— Я… — Пил осекся и выражение лица у него стало вдруг испуганным. — Но я вовсе не пытался… — Он панически глянул на Сциллу. — Он опять лжет!

— Покиньте помещение, доктор Лизи, будьте так любезны, — сухо сказала Сцилла.

— Да я только… — промямлил он.

— Если вы хотите остаться, пожалуйста, но мне придется потом стереть вашу память. У вас нет допуска к этой информации.

Пил побледнел и попятился.

— Я уйду. — Он злобно глянул на меня. — Вот и все. Больше вам одним не владеть своими секретами, чокнутые снобы!