Оксана Обухова - Циклопы. Тетралогия

• Название: Циклопы. Тетралогия
• Автор: Оксана Обухова
• Жанр: Научная Фантастика

"Циклопы" – это сериал о путешественниках во времени. В совсем недалеком будущем путешествия во времени стали доступны. И теперь каждый может отправиться в прошлое… Серия "Циклопы" закончена!

---

– Ты где, урод, одёжу спёр?!?! – хрипло прорычал Завьялов. Закашлялся…

Мужик поднял на Борю ошарашенное, заплаканное лицо…

Чтоб я помер маленьким, успел подумать Боря. Помимо кожаной косухи и портков мужик украл его ЛИЦО.

Не веря левому глазу, Завьялов исследовал знакомую до мелочей физиономию. Шрам под бровью – привет из нежной драчливой молодости. Парочка знакомых отметин на скулах и возле уха…

Это лицо Завьялов каждое утро видел в зеркале ванной комнаты. Он чистил ему зубы, сбривал щетину, заклеивал пластырем порезы и ссадины – адреналиновый алкоголик Борис Завьялов вел не скучную жизнь, оставившую множество отметин и прочих замечательных напоминаний.

Сознание Бориса закружилось, завертелось; он рухнул на кошмарного ворюгу, придавив его всем телом к спинке лавочки…

Голова бомжа Завьялова оказалась на плече, утянутом в мягкую теплую кожу, шея неудобно вытянулась. Попадая губами в самое ухо, Борис прохрипел:

– Ты кто такой, урод, а?! Рамсы попутал?!!!

Знакомый незнакомец облапил бомжеское Борино тело обеими ручищами, всхлипнул…

И уткнулся в олений жилетик, как в мамину титьку. Завьялову показалось, что в жилетик он не только капает слезами, но и слегка сморкается.

Чего-то странное твориться, тупо подумал Борис Михайлович. Был бы он в прежнем теле, давно набил бы похитителю и м у щ е с т в а морду и ребра пересчитал. А так… висит на нем и лишь слегка и предварительно примеривается.

Примеривался долго, секунд пятнадцать. Потом неловко отпихнулся, сграбастал корявыми бомжескими пальцами ворот куртки и, дыша в с в о е лицо, прохрипел рефрен:

– Ты кто такой, урод?!

Урод маленько выпрямился. Испытывающе оглядел Борю в оленях и трениках, представился:

– Борис Михайлович Завьялов.

– Это я – Борис Михайлович Завьялов!!! – бизоном заревел Борис. – Это я – Завьялов!! Тысяча девятьсот … года рождения! Проживающий по адресу…

Пока Боря перечислял факты биографии, ворюга личности почти не трепыхался, внимательно выслушивал. Когда Борис свет Михайлович задохнулся от переполнявшего его бомжеское естество возмущения и перешел на сиплый мат, плаксиво скривился и воскликнул:

– Слава Богу, слава Богу, это – ВЫ!! Борис Михайлович, дорогой!!

Проходящая к приемному отделению компания из трех старушек, получила возможность наблюдать престранную картину. Огромный молодой мужчина приятной наружности тискает в объятиях затрапезного лысого дедушку в грязненьких штанишках. Дедушка отбрыкивается, лягается и нецензурно выражается. Мужчина пытается деда расцеловать в морщинистые щеки, но дед умело уворачивается.

Картина даже для больничного сквера – занятная. Поскольку за спиной обнимающие парочки, отнюдь не психиатрическая лечебница.

Укоризненно покачивая головами, бабульки прошагали в метре от странных родственников.

– Шеи не посворачивайте, божьи одуваны, – сердечно попросил старушек дедушка-ровесник. Бабушки дружно скроили на минах презрительное настроение, тряхнули пакетиками с бананами, апельсинами и суповыми баночками, и поспешили дальше.

– Отвянь, – сурово попросил Завьялов свое тело.

Тело послушно выпустила Борю из объятий, заботливо одернуло оленей, воротничок олимпийки поправило и радостно заулыбалось.

– Ты кто такой? – убрав из вопроса обращение, грозно произнес Борис.

– В данный момент это не важно, – просветленно хлопая ресницами ответило тело. И Борю тут же вновь накрыло:

– А что здесь важно?! – руки сами собой вцепились в куртку, потрясли тело: – Что здесь важно?! Может быть – температура воздуха?! число и время?!

Простодушно и празднично тело отрапортовало: осветило поставленные вопросы в должном порядке.

– Ты издеваешься, урод? – почти без закипания поинтересовался Завьялов.

– Не понял, – родное искреннее лицо задрало брови вверх.

Борис вздохнул.

– Спрашиваю. В последний раз. Ты кто такой?

– Я не могу ответить на поставленный вопрос, – чистосердечно призналось тело.

– А если в репу? – задумчиво прищурился "бомжара". Завьялов все еще не мог решить, сможет ли он выбить зубы собственной челюсти? Поставить фингал под собственным глазом. Свернуть набок с в о й многострадальный нос.

– Куда? – чистосердечно выпучилось завьяловское лицо. Секунду на нем отражалась мыслительная работа. – Ах, по щеке…, – облегченно завершился умственный процесс. – Я не могу. Ответить. На поставленный вопрос.

Тело горделиво выпрямилось, скрестило по наполеоновски руки перед грудью и даже выставило ножку.

На мощном правом бицепсе тела Бориса Завьялова удобно устроился, обмотанный левый мизинец. Вчера Завьялов прищемил его болванкой. Сегодня утром погоревал, что ноготь вероятно – слезет, но перелома нет. Обмотал ногтевую фалангу обыкновенной технической изолентой и поехал в сервис.

"Нос можно не сворачивать", – мрачно подумал Борис, схватил тело за обмотанный мизинец и крепко вывернул.

По направлению к больнице по проспекту мчалась карета скорой помощи. Сирена скорой оглушительно рыдала. И если бы не этот вой, то вероятно, в сквер высыпали бы не только больничные охранники, но и половина ходячих пациентов.

Завьялов никогда не думал, что его глотка может исполнять такие противные бабьи звуки! Его родное тело завивалось спиралью, неимоверно гнуло коленки и голосило так, что ошалевший от визгливого бабьего концерта Боря, невольно выпустил мизинец!

– Ай, ай, ай, – приседало и корчилось тело, – ай, ай, ай, как же бывает бо-о-ольно!!

Тело приплясывало и извивалось, Завьялов схватил его за шкирку и, едва не упав от тяжести, сумел как следует тряхнуть.

– Еще раз повторить? – наклоняя бомжеское лицо к гримасничающей физиономии, прошептал в исконно родные выпученные очи.

Тело отшатнулось до скамейки, ударилось бедром, плаксиво сморщилось:

– Не надо. Пожалуйста – не надо! От болевого шока остановится в а ш е сердце.

– Не остановиться, – не согласился Борис Михайлович. – Мое сердце и не такое испытывало.

На лице визави отразился уже знакомый мыслительный процесс. Тело кивнуло:

– Согласен. Испытывало.

– Тогда спрашиваю в самый последний раз. Кто? Ты? Такой?

– Иннокентий, – едва не разрыдавшись от унижения и боли, представился ворюга.

– Кеша, значит, – удовлетворенно кивнул Завьялов и выпрямился. Некоторое время глядел на освещенные окна больницы, прислушивался к необычным ощущениям: впервые в жизни он чувствовал в левой грудине неприятное теснение. Запертое в ребрах сердце колотилось о костяную решетку огромным тугим мячом. Удары отдавались в трахее, заполняли уши и даже нос.

Завьялов рванул на шее ворот замызганной футболки под олимпийкой. Продышался. Повернулся к лавочке, где расположилась его любимая куртка.

– И что ты, Кеша, делаешь в моем теле, а?

Кеша закрыл лицо руками – левый мизинец предупредительно оттопырился, дабы избежать болезненного соприкосновения со лбом – и помотал пущенной головой:

– Я не могу, – донеслось из-под ладоней, – я не имею права.

– А я имею – право? – грозно пробасил, превратившийся в бомжа Завьялов. – Я здесь на что-то – имею право?!

– Нет.

Категорический ответ. Учитывая, что Иннокентий пару минут назад приплясывал на корточках, практически – безбашенный. Отважный.

– А если я тебе зубы выбью? – Завьялов подошел к урне, установленной возле лавочки. Достал оттуда пустую пивную бутылку и, помахивая ею на манер бейсбольной биты, поинтересовался: – Тебе когда-нибудь зубы выбивали, а, Кеша?.. Это больно.

Из-под пальцев немного выдвинулся правый глаз, поглядел на вращающуюся в грязной бомжеской руке стеклянную дубинку и опасливо предупредил:

– А это вы себе зубы выбьете, Борис Михайлович.

– Коли что – новые вставлю. Не впервой. Давай колись, придурок, иначе – врежу.

Завьялов размахнулся! Тело взвизгнуло! Скатилось с лавочки, рухнуло на колени перед бомжарой и облапило его ноги:

– Не надо! Не надо! Вы ничего не понимаете!!

– А мне нечего понимать!! Я тебя сейчас, сука, убивать буду!!

Усиливая психологическую атаку, Завьялов уподобился панфиловцу с гранатой, вздел бутыль над головой…

– Не надо!!! – завизжало тело и отпрянуло, падая назад и закрывая голову локтями.

– Говори!!!

– О, Боже!! Я не могу! Я не имею права! Жюли этого не переживет!!

"Панфиловец" Завьялов опустил стеклянную "гранату", минуту занял размышлениями, в результате коих, предложил:

– Давай по пунктам. Ты что-то там талдычил о м о и х, зубах Кеша? Хочешь сказать, я могу их получить обратно?

Кеша убрал локти от лица, опасливо кивнул:

– Такая вероятность – есть.

– От меня что-то зависит?

– Конечно! Да!

– Что?

– В определенный час вы должны находиться в определенном месте. Больно вам не будет, обещаю.