Рене-Виктор Пий - Обличитель

• Название: Обличитель
• Автор: Рене-Виктор Пий
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

В острогротескной форме автор сатирического романа-памфлета показывает систему внутренних связей и человеческих взаимоотношений в технократическом капиталистическом обществе. В основе сюжета — полудетективная, полуфантастическая история, происшедшая во французской фирме, являющейся филиалом могущественной транснациональной компании «Россериз и Митчелл».

---

— Да! — кричал он. — Я первый раз говорю вам о суде предприятия, вам, конечно, внушали вздорную мысль, будто существуют только два законных верховных суда: суд божий и суд человеческий — иначе говоря, государственный суд с его гражданским и военным трибуналами! Однако скоро, — хихикнул Ронсон, — вы дождетесь третьего, суда всемирного предприятия! И запомните: в тот день, когда земля превратится в единое гигантское предприятие, миром будет править лишь один-единственный суд — наш Суд! Суд наших сестер — транснациональных компаний, объединившихся с нами! Суд «Россериз и Митчелл»! К чему был бы приговорен наш подсудимый обыкновенным судом? Ни к чему. А что ему грозило? Его могли уволить, но при этом нам еще пришлось бы заплатить ему выходное пособие! И вы называете это правосудием? Нет, вы сами вынесете ему приговор, а мы будем председательствовать в вашем трибунале. Я не стану предлагать виновному назвать себя. Напротив, я очень советую ему спрятаться получше, не дать поймать себя, ибо заранее жалею его! Мы будем судить его на месте преступления, под землей, в том подобии склепа, где бог повелел ему потерять восковку с его грязным обличением.

Ронсон вытянул палец в сторону своих слушателей и сказал с угрозой:

— Прячься, подонок, прячься получше, все равно мы тебя отыщем — и гораздо скорее, чем ты думаешь! Лучше всего было бы найти его сегодня, в честь приезда великого Ральфа! Ах, если бы я мог преподнести ему этот прекрасный подарок! Но я пока еще не теряю надежды! Господа, это все, что я хотел вам сказать. Я не хочу никакой дискуссии. Приближается час, когда двери нашей фирмы распахнутся, и все мы заинтересованы в том, чтобы служащие и администрация не увидели нас в таком виде, не увидели этих дурацких плащей и бантов, как у провинциальных кокеток, и этих номеров, как у странствующих акробатов. Ступайте, господа, до свидания.

Мы не заставили себя просить. Потрясенные ужасной речью, мы расстались, не обменявшись ни словом, на улице Оберкампф под недоуменными взглядами первых пассажиров метро. Выходя, я услышал, как Ронсон сказал Мастерфайсу:

— Ты просто дурак.

Я окликнул такси и дал шоферу свой адрес.

— Вы больны, мсье? — спросил он.

— Нет, просто немного устал.

— Уж не попали ли вы в автомобильную катастрофу?

— Нет, — ответил я, — просто в катастрофу.

Я закрыл глаза; меня, должно быть, немного лихорадило.

XXII

Сиделка, которая ухаживает за мной, постоянно сидит у моей постели, наклоняется и смотрит на меня с озабоченным видом.

— Разве я болен?

— Нет, — тихо отвечает она, — вы не больны, просто немного устали, но периоды, когда вы приходите в норму, становятся все чаше и длительней.

— Я попал в автомобильную катастрофу?

— Нет, — нерешительно говорит она, — просто в катастрофу.

Я закрываю глаза; меня, должно быть, немного лихорадит.

В то утро, несмотря на предыдущие бессонные ночи, я почувствовал, что должен явиться на работу более или менее вовремя, вместо того чтобы, набираясь сил, спать до полудня. И хорошо сделал, ибо, заворачивая на бульвар Вольтера, я наткнулся на полицейскую заставу, которая отводила в сторону уличное движение. Часть улицы Оберкампф между бульваром Вольтера и нашим зданием из стекла и стали была черна от народа. Я сразу заметил, что все, кто толпился на улице в этот час, были служащими нашего предприятия.

— Что здесь происходит? — спросил я у полицейского.

— Точно не знаю, — ответил он, — кажется, боятся, как бы не рухнуло вон то здание из стекла и стали, что высится на углу авеню Республики и улицы Оберкампф.

При других обстоятельствах я, несомненно, обратил бы внимание на необычные для полицейского язык в стиль речи, однако новость, которую он мне сообщил, была настолько ошеломляющей, что поглотила меня целиком.

— Я директор по проблемам человеческих взаимоотношений в этой фирме, — сказал я, показывая свое служебное удостоверение, — и несу ответственность за безопасность людей. Я должен пройти.

— Ладно, — сказал полицейский, — проходите. Желаю удачи!

Через несколько минут я уже смешался с толпой сотрудников; на этот раз они не были оживлены и веселы, а, напротив, казались очень озабоченными. Когда я подошел ближе к зданию, я увидел вторую цепь полицейских, сдерживавших толпу в десятке метров от главного входа. В открытую дверь беспрерывно входили и выходили пожарные. Весь штаб фирмы «Россериз и Митчелл-Франс» был в полном составе. На лицах были заметны следы бессонницы и усталости после безумной ночной экспедиции. Я подошел к Сен-Раме.

— Что произошло тут с тех пор, как мы на рассвете покинули предприятие?

Генеральный директор сделал гримасу — прежде я не замечал у него такого выражения, когда он встречался с серьезными затруднениями, но сейчас на лице его отразилась ирония и в то же время обреченность.

— А произошло то, что Рустэв чуть с ума не сошел, обнаружив в четверть десятого, что не только первая трещина здорово разошлась, но появились и масса других — почти на всех опорах фундамента.

— Однако я не понимаю, почему эксперты, с которыми консультировался Рустэв, не смогли определить причин этого явления?

— Видите ли, — пояснил Сен-Раме, — не всегда легко понять, отчего появляются трещины в зданиях; некоторые вполне обычны и потому никого не тревожат; архитекторы давно уже привыкли к трещинам, и часто проходит немало времени, прежде чем удастся определить их причины. Но положение осложняется тем, что сторож, видевший нас этой ночью, разболтал об этом персоналу, а большинство сотрудников в курсе нашей ночной экспедиции… Право, не знаю, чем все это кончится, — заключил генеральный директор задумчиво.

— А что здесь делают пожарные?

— Они проверяют с помощью экспертов Парижского муниципалитета и наших архитекторов, жизнеспособно ли здание, несмотря на все эти трещины.

Люди волновались. Кругом только и было разговоров что об экспедиции ответственных работников и руководителей фирмы, спустившихся ночью в подземелье. Вот когда я понял гениальность хода, сделанного обличителем. Действительно, его поступки привели наше предприятие на край гибели. Мысленно возвращаясь назад, я наконец-то разобрался в коварном механизме его действий. Этот человек избегал проторенных путей. Он отбросил все обычные методы: митинги, брошюры, саботаж, доносы и т. д. Он оставил стачки профессиональным союзам. Затем он точно определил свою цель, вначале для меня довольно неясную, но теперь я ее разгадал: он решил действовать на психику предприятия. У каждого предприятия есть не только тело — машины, аппарат управления, — несомненно, у него есть еще и душа, и разум. Точно так же, как и человек, предприятие поддается страху, предрассудкам, влиянию гипноза. Появление электронно-вычислительных машин, колоссальный рост транснациональных компаний не вызвали таких же изменений в людях, которые работали в них или управляли ими. Люди остались людьми, со всеми их слабостями. И вот вам результат: во время благоприятной и сравнительно спокойной экономической и социальной конъюнктуры одной из опор компании «Россериз и Митчелл-Интернэшнл» грозит гибель. И эта опора, наша французская фирма, лишилась рассудка. Из-за мелких и в сущности пустяковых причин руководители, которых прежде трудно было заподозрить в склонности к суеверию, вдруг повели себя крайне нелепо и предстали перед персоналом и прессой в самом удивительном и непонятном виде. На этом месте размышления мои были прерваны громким голосом, раздавшимся над толпой. Я вздрогнул и поднял глаза на здание из стекла и стали. Из окна моего кабинета Сен-Раме, воспользовавшись рупором Рюмена, обратился к толпе. Он был один. Собирался ли он повторить свои прежние выступления? Во всяком случае, он всех удивил. Об этом свидетельствовали недоумевающие лица Мастерфайса, Ронсона и Рустэва, стоявших неподалеку от меня. Что еще готовил нам генеральный директор вдобавок ко всем неожиданностям? Как он думает выйти из положения? Что собирается объяснить, персоналу?

— Дамы и господа, прошу внимания, я должен сообщить вам новость и объяснить некоторые факты, которые близко вас касаются и, наверно, у каждого и у каждой из вас сейчас на уме. Но сначала новость: эксперты только что сообщили мне, что наше здание из стекла и стали в прекрасном состоянии и нет никаких причин для беспокойства. Трещины — результат легкой осадки почвы в одном из секторов подземелья, что при таком грунте вполне естественно! Может даже случиться, что произойдет еще одна небольшая осадка, о чем тоже не следует слишком беспокоиться; зато потом не будет никаких смещений почвы по меньшей мере сто лет! Такова моя новость. Но вы, конечно, понимаете, что, пока у нас не было этого диагноза, мы должны были принять исключительные меры для обеспечения безопасности, и это объясняет, почему сегодня утром мы решили, что лучше на время удалить всех служащих из здания. А теперь я хочу сообщить вам об одном деле, которое, как я только что слышал, очень вас занимает; и если бы оно дошло до вас в искаженном виде, вы могли бы подумать, что ваши руководители сошли с ума! Действительно, этой ночью вице-президент Мастерфайс и я в сопровождении ведущих сотрудников нашей администрации спустились в подземелье именно потому, что кое-кого из нас тревожило расширение трещины в одной из опорных стен фундамента с восточной стороны. Для очистки совести мы решили отправиться вниз и посмотреть. Всю ночь мы осматривали опоры, поддерживающие наше здание из стекла и стали! Подземные ходы очень грязные, мокрые и скользкие. Мы не раз падали в лужи! Когда на рассвете, удовлетворенные осмотром, мы поднялись наверх, мы решили немедленно собраться, чтобы обсудить результаты наших наблюдений. Тогда-то бдительный сторож, услышав шум, открыл дверь зала, где мы собрались! Сознаюсь, что на его месте я был бы не меньше удивлен, а может быть, и не меньше напуган. Потому что, по правде говоря, вид у нас был очень неважный — мы были в грязи с головы до ног. Добавлю еще, что в зале было очень жарко, от нашей одежды шел пар, так что вскоре нас окутал белесый туман, и наш славный сторож мог вообразить, будто попал на совещание призраков.