Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

• Название: Весенние заморозки (СИ)
• Автор: Александр Хомяков
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

В этом мире будущее, единожды представ глазам прорицателя, становится неизменным. В этом мире боги ведут между собой борьбу руками простых смертных. Пять героев становятся щитом на пути бесчисленных завоевателей - становятся, сами о том не зная. И лишь одно оружие у них в руках - свобода самим выбирать свой путь там, где одно-единственное пророческое видение обрекает на гибель целые народы.

---

Зайдя на кухню, он поблагодарил Корраха за еду, забрал со стола специально для него приготовленную флягу горячего вина со специями и ушел на берег - мерзнуть и ждать.

Среди Прежних народов в вопросе жизни после смерти единодушия нет. Мой народ в Ниаранде придерживается рационального подхода: смерть - это навсегда. Поэтому для нас гибель сородича и даже смерть от старости - всегда горе. Поэтому мы не любим воевать. Поэтому мы и ушли с острова богов, ныне называемого Арденави.

Тролли придерживаются сходной философии. Гномы же, напротив, убеждены в существовании у них души, которая после смерти селится в камнях, руде и прочих горных породах. У теров на этот счет существует несколько философских школ, и спорят они между собой уже которое тысячелетие.

Все эти точки зрения, однако, оставались довольно долгое время лишь вопросом веры. Душа либо есть, либо нет - пощупать ее никак нельзя. Сегодня некто жив, а завтра он, быть может, умрет. Что можно конкретно сказать о душе, которая покинет тело в еще не наступивший день, или покинула его в день, оставшийся позади? Есть день сегодняшний, смерть же - неуловимый миг. В мире каждое мгновенье что-то меняется, и каждый из тех, кого боги наделили разумом, меняется тоже. Можно ли сказать, что в этот миг прежняя личность эльфа, тролля или гнома умирает? Если да, то мир умирает постоянно.

Примерно над этим теры и спорили всю свою историю - они тоже рационалисты, хоть и любят напустить тумана в свои мудрствования. И так продолжалось до того момента, когда появились Старшие народы людей.

Великий восточный океан прорицателя завораживал. Прожив больше века в Сатлонде, он привык к пусть не теплому, но куда более уютному Арденскому морю, в котором летом даже можно было купаться. Море было беспокойным и часто штормило, но даже в шторм прорицателю всегда казалось, что оно шутит. Водное пространство между Нерберией и севером Арденави казалось ему чем-то вроде лесного озера, в котором, конечно, тоже бывают всякие волнения, но всерьез их воспринимать - просто ребячество.

Океан же был бездной. Бездна эта, облизывавшая скалы внизу, медленно колыхалась, и прорицателю часто казалось, что в колыхании этой чудовищной массы воды есть ритм. Словно живой он, этот океан, живой и огромный зверь, настолько большой, что непонятно - добрый он или злой, страшный или, наоборот, безобидный. Впрочем, нет, безобидным он прорицателю не казался. Бездна не может не быть опасной. Когда дети Корраха лезли купаться в холодную воду у подножья скал, Таргон отворачивался - ему становилось не по себе.

Порыв холодного ветра с востока заставил его поежиться, прорицатель спешно достал флягу, открутил пробку, глотнул. Аромат специй ударил в нос, он еле сдержался, чтобы не чихнуть. За пределами иллюзорных стен замка Скассл был уже май, но погода в Эггоре налаживаться не спешила. Часто шли холодные дожди, и жена Корраха сетовала, глядя на стоящего на краю скалы прорицателя, что простудится он и сляжет. Однако Таргон терпел и холод, и дождь - сам порой не понимая, чего ради. Стража замка предупредит его, если на колышущейся глади океана появятся корабли. Тогда какой смысл тут стоять? В замке тоже холодно, но ведь можно и у камина погреться.

Некоторое время он так и делал: сидел у огня, грел кости да читал. В замке Скассл было что почитать, а никаких указаний перед своей смертью Верховный прорицатель ему не оставил. Сначала Таргону и вовсе показалось, что Уивер ЭахТислари просто о нем забыл, когда отправлял прорицателей Круга, каждого со своей миссией, в разные уголки страны. Не удивился и даже не обиделся - среди прорицателей он был одним из самых слабых, видения посещали его не чаще, чем раз в месяц, а смысл их редко выходил за пределы обыденной жизни сатлондских поселений. Однако прошло несколько дней после того, как догорел погребальный костер Уивера ЭахТислари, и летописец Филласт сообщил Таргону, что ему предстоит встречать в замке незваных гостей.

Вот он и встречал, стоя на берегу и терпеливо ожидая, пока появится хоть какой-то корабль. Ожидание наполняло смыслом его прозябание в замке, а холод да дожди давали почувствовать, что он совершает некий важный труд, стоя на скале. Да и не в лесу же ему стоять, в самом деле? Тем паче что с суши вряд ли стоит ждать врагов так скоро. У озера Орри собралось против кассорийцев ополчение. Вряд ли те дойдут до замка Скассл раньше июня, если вообще справятся с ополченцами. Нет, враги могут прийти только с океана.

Старшие были наделены даром предвидения, носителей которого почти не встречалось среди Прежних. Они первыми сказали: 'Завтрашний день уже наступил!' И теры задумались, равно как и все прочие.

Что же получается? Мир живет не только в некий постоянно движущийся из прошлого в будущее момент времени? Мир живет и вчера, и сегодня, и завтра? Мир будет жить и после того, как его свидетель умрет? Тогда непонятно, какой смысл называть настоящее - настоящим. Мир вдруг стал цельным - то, что мои сородичи всегда принимали как моральный идеал, Старшие просто-напросто доказали.

-Скучаешь? - спросил Филласт, отрывая глаза от книги.

Прорицатель плюхнулся на узкий угловой диван, завернулся в шерстяной плед и угрюмо кивнул.

-Что, не понимаешь, что это такое?

Эльф посмотрел на него своим загадочным взглядом.

-Нет, почему же, понимаю. Не могу понять - как вам это удается? Вашей жизни не так много, откуда только время на скуку берется?

Прорицатель еще сильнее закутался в плед. Хотелось поставить ноги на низкий столик, словно специально для этого созданный, но сапоги Таргона были грязными. Грязи Филласт не одобрял.

В жилище Филласта было уютно, и только тут ему удавалось согреться по-настоящему. Здесь все было уютным, все было создано для того, чтобы удобно сидеть, удобно лежать, читать в свое удовольствие, вести ленивые разговоры. Если взбредет в голову, то и писать - для этого находились и столики, и пюпитры, и письменные принадлежности в нужном количестве. Удивительным образом все, что человеку хотелось, тут же оказывалось под рукой - нужно было сделать от силы пару шагов до нужного кресла или дивана, а то и вовсе перекатиться. Комнаты эльфийского летописца были памятником лени и всяческому безделью. И только поэтому прорицатель старался в них не задерживаться.

-Ничего не добавилось в твоей летописи? - на всякий случай спросил он. Эльф не ответил, погрузившись в чтение. Ну да, как же, ответит он. Филласт славился тем, что говорил лишь то, что считал нужным, и тогда, когда сам того желал. Если бы он имел что сказать прорицателю - пришел бы к нему на скалу или разбудил среди ночи.

Летопись - это одно сплошное пророчество. Прорицание грядущего, настоящего, прошлого. Филласту не нужно вглядываться в хрустальный шар, силясь разглядеть в таинственной глубине камня нечто, отделенное от него пространством и временем. Он просто пишет - и повествование это, говорят, связное и цельное, хотя во многих местах не хватает отдельных фраз, абзацев или даже целых глав. 'Говорят' - потому что читать свою летопись Филласт почти никому не дает. Даже Верховному прорицателю, бывшему его самым близким другом, удавалось заглянуть в летопись лишь тогда, когда эльф считал нужным дать ему что-либо прочесть. Впрочем, эльфийских рун Таргон все одно не знал, так что не переживал особо.

Прорицатель мало о чем в жизни переживал. Не будучи выдающимся прорицателем и вообще сколько-нибудь выдающимся человеком, он предпочитал заниматься своим делом и время от времени выполнять поручения более значимых личностей. В Сатлонде он служил деревенскому знахарю, пропалывая для него огород и собирая в предгорьях всякие травки, а в свободное от травок время изучал историю малонаселенного лесного края на юге Риммарави. История Сатлонда, лежащего в стороне от торговых путей, была на диво богатой, и Таргон любил эту страну меж горными хребтами, где мягкая зима и нежаркое лето, где в лесах прячутся немногочисленные деревни завоевателей, а в горах изредка встречаются шахтерские поселки, где текут с гор речки с каменистым дном и студеной водой, а на берегу моря поднимаются над водой террасы и центральная башня замка Хигорт. В Сатлонде ему жилось хорошо и, в общем-то, времени для скуки действительно не находилось.

Здесь же, в окруженном сосновым бором островке вечного северного апреля, удерживаемого древней эльфийской магией, он не мог найти себе занятия. И вот это единственное и заставляло его переживать, нервно расхаживать по краю скалы, вглядываться в океанскую даль, кутаться в балахон да втягивать голову в плечи, когда холодные струи ливня обрушивались на прибрежные скалы с тяжелого северного неба.

-Не скучай, - посоветовал вдруг Филласт, не отрываясь от книги. И прорицатель почувствовал, что наконец расслабился.