Дарья Беляева - Ночной зверёк

• Название: Ночной зверёк
• Автор: Дарья Беляева
• Жанр: Ужасы и Мистика

В некотором тоталитарном царстве-государстве, где быть злым означает быть мертвым, умница и неудачница Амти пытается выжить и найти свое место. В общем секс, расчленёнка и семейные ценности

---

— Хорошо, — сказала Царица, когда они вернулись на свои места, подле нее. — Я довольна. Мне нравится, что вы принадлежите друг другу. Впрочем, это не значит, что я освобожу вас от ваших обязанностей.

Мескете и Адрамаут одновременно кивнули. Царица поправила на Мескете вуаль, стерла кровь у Адрамаута с подбородка.

Гости начали трапезу, потянувшись к тому, что осталось на столе после путешествия Мескете и Адрамаута. Амти увидела, как сам Адрамаут погружает зубы в кусок мяса.

Сама Амти взяла яблоко и едва решилась его укусить. В рот ей хлынула теплая, соленая жидкость, под шкуркой блестящего, зеленого яблока была кровь, которой Амти обрызгалась и которую выплюнула прямо на пол.

Инкарни рядом засмеялись, а Мелькарт с улыбкой протянул ей платок. Мужчина в теннисном костюме сказал:

— Повезло, а?

— Что? — спросила Амти.

— Счастливое яблоко. Значит, переживешь этот месяц. Такое поверье.

Амти вспомнила про куски пирога с пуговицами, о которые так легко сломать зубы и вздохнула. Перед глазами были пятна крови — ей забрызгало очки. Сняв их, Амти с радостью отметила цветные, расплывчатые пятна перед глазами. Амти специально вытирала стекла как можно дольше, отдаляя момент, когда ей придется встретиться с миром в его первозданной или почти первозданной четкости.

Царица болтала о чем-то с Аркитом, положив ноги на колени Мескете. Она периодически посматривала в их сторону, и всякий раз Амти отводила глаза, боясь, что встретив ее взгляд, она тут же схватится за нож и порежет себя.

Амти смотрела, как вокруг нее жадно ели и пили. Некоторые сочетали сладости и мясо, некоторые — мясо и фрукты. Амти и ее семья, кажется, одни не притрагивались к сырому мясу.

Люди пили и ели много, со вкусом к тому, что употребляли. Амти подумала, что никогда прежде не видела у людей такого аппетита в Государстве. Считалось неприличным прилюдно выражать страсть и удовольствие от чего-нибудь.

Здесь страсти и удовольствия было много. Амти видела, как Инкарни пили и целовались. Играла музыка, музыканты явно не были профессионалами, но они были страстными любителями, им нравилось то, что они делали. Амти, правда, видела, как какой-то крайне интеллигентного видела Инкарни дал в нос скрипачу, отобрал его скрипку и сам принялся играть за него, намного более уверенно.

Вокруг них танцевали, целовались, трахались у стены, кричали и дрались. Иногда Амти видела и совсем странные вещи. Она видела, как двое мужчин стояли в углу, с серьезным лицами обсуждали что-то, чего она не слышала, а потом один вгрызся другому в плечо, оторвав кусок мяса. Они оба остались довольны, будто поставили печать на бумагах, подтверждающих выгодную обоим сделку. Это было похоже на какую-то вечеринку в сумасшедшем доме. Это и было вечеринкой в сумасшедшем доме, в самом большом сумасшедшем доме во всей Вселенной.

В конце концов, это лихорадочное веселье передалось и им. Шайху потащил Эли танцевать, и они кружились под какой-то атональный джаз. Амти посмотрела на Аштара с любовной тоской, но он покачал головой. Его кошачий взгляд был обращен в сторону вина. Зато Амти больно дернул за руку Мелькарт.

— Пошли танцевать, — сказал он.

— Спасибо, — сказала Амти. — Теперь я не так глупо выгляжу.

— Нет, ты глупо выглядишь, — сказал Мелькарт. Танцевал он неожиданно хорошо и с удовольствием, крутил Амти туда и сюда, грубовато, но весело. В какой-то момент Амти заметила, что музыка стихла, что все смотрят на них. Амти подумала, что сейчас ее ослепит свет софитов, как в кино, но этого не произошло. Мелькарт не обращал внимания ни на что, будто музыка играла у него в голове, продолжалась, длилась, и кроме этой музыки ничего не было.

Когда Амти остановилась, он рявкнул:

— Амти! У тебя голова вообще работает для чего-нибудь, кроме того, чтобы рот бессмысленно открывать, когда порнуху видишь? Ты не попадаешь в такт, девочка!

Амти со злости сильно наступила ему на ногу, а потом услышала голос Царицы.

— Пусть продолжает! — сказала Царица. — Но — со мной.

Она встала, подошла к ним с Мелькартом, и Амти отступила, хотя Мелькарт не сразу выпустил ее руку. Он замер, глядя Царице в глаза, но взгляд его был будто бы незрячим.

Царица сказала:

— Ты пришел сюда, одетый как Пес Мира. А я тебя помню.

Она протянула ему руку, и Мелькарт поцеловал ее, казалось, машинально. Что в этот момент происходило у него в голове, Амти не знала. Он вдруг притянул ее к себе, перехватив за талию. Царица сказала:

— Музыки! Хочу танцевать с Псом!

Они оба были безумны, и в их танце была некоторая дисгармония, будто каждый танцевал под свою мелодию, звучавшую внутри его головы и не слышал того, что на самом деле играет.

Амти стояла не так далеко от них, слышала, как они говорили.

Царица сказала:

— Ты оделся так, чтобы я точно заметила тебя?

Мелькарт засмеялся, спросил:

— А зачем мне это?

— Ты безумный, желающий умереть брошенный щеночек? — предположила Царица. Голос ее оставался отстраненным. Она прижалась к Мелькарту в танце.

Все смотрели, как они танцуют, музыка набирала силу, и Амти подумала, что они красивая пара — только на секунду. В следующую секунду она подумала, что будет, если Мелькарт наступит на одно из ее щупалец.

Адрамаут смотрел за ними с волнением, а как смотрела Мескете нельзя было понять. Волновались и остальные, волновалась и сама Амти. Царица и Мелькарт танцевали долго, и все это время молчали все. Наконец, Царица остановилась, а Мелькарт едва не сбил ее с ног. Она сказала:

— Хочу, чтобы ты отправился со мной! Адрамаут, Мескете. Проводите нас.

Они ушли, Мелькарт, у самой двери, обернулся и подмигнул Неселиму, а тот возвел взгляд к потолку. Вечеринка еще продолжалась, но теперь, когда ушла Царица, можно было не задерживаться. В дальнейших планах они не сошлись. Было уже около четырех утра, но Шайху, Эли и Аштар хотели танцевать. Амти и Неселим решили, что готовы пойти.

Они вышли из зала, коридоры и лестницы были пустынными и тихими. По мраморному полу тянулся тонкий кровяной след. Амти вспомнила, что такой же тянулся в зале от кнута Мескете. Если бы Амти хотела, могла бы проследить, куда они пошли. Она не хотела.

Они с Неселимом поднимались по лестнице, и Амти была рада, что кто-то у нее есть сейчас, когда она возвращается с безумного пира для носителей абсолютного зла.

— И как тебе? — спросила она.

— Не могу сказать, что обрадован, — сказал Неселим. — Кажется, любительница свадебной моды имеет на меня какие-то виды. А как ты?

— Так же, только на меня никто виды не имеет.

— Ты еще маленькая, не стоит по этому поводу переживать.

— Лучше переживать потому, что мы как никогда близки к границе абсолютной пустоты?

— Да, Амти, по-моему это вполне подходящий повод.

А потом Амти неожиданно дернула его за рукав и спросила совсем по-детски:

— Неселим, скажи мне, все ведь будет в порядке? Со всеми нами?

Они остановились у ее двери, Неселим помолчал, потом снял очки и принялся их протирать.

— Я знаю, что это означает у нас, очкариков, — сказала Амти. — Тебе неловко.

— Очень, — кивнул Неселим. — Потому что я не знаю. Правда не знаю, Амти. Но я очень надеюсь.

Он потрепал ее по волосам, сказал:

— И тебе советую.

А потом он надел очки и пошел обратно, в сторону своей комнаты, проводив Амти и с чувством выполненного долга. Амти боялась оставаться в комнате одна. Ей казалось, что стоит выключить свет и ей будут чудиться чудовища, или что кто-то может прийти в комнату и, скажем, отрезать ее голову, чтобы сыграть ей в футбол. Но неожиданно для себя Амти заснула быстро, как только оказалась под одеялом.

Давным-давно она не спала одна.

9 глава

Амти сидела за письменным столом и дома, нахальный свет лампы казался почти болезненным. Перед ней была тетрадь, исписанная одними и теми же словами. Амти перелистнула страницу и на чистой, неразлинованной бумаге принялась писать то же самое: о природе греха.

О природе греха, о природе греха, о природе греха.

— Но это же только заголовок, — сказал он.

— Я не знаю, о чем писать дальше, — сказала Амти. — Я не понимаю, почему я такая. Почему ты такой?

Шацар помолчал. В руке у него тлела сигарета. Он затянулся, и огонек, дремавший в ней, ожил.

— Мой мир в этом смысле конечен и пуст, и все в нем уязвимо и недолговечно, надо мной нет ни абсолюта, ни закона.

— Значит, ты тоже не знаешь?

— Для меня это никогда не было важным вопросом.

— Но я должна закончить задание, — сказала Амти. — Ты представляешь, даже во Дворе меня никто не хочет. Думаю, я останусь девственницей навсегда.

Амти выглянула в окно, посмотреть на темнеющий сад и вздрогнула. Ей показалось, будто картинка на секунду угасла, цветы и листья исчезли, и осталась только чернота. Потом, когда Амти снова увидела сад, ей показалось, словно что-то большое скользнуло между деревьев.