Отто Гофман - Опасности диких стран

• Название: Опасности диких стран
• Автор: Отто Гофман
• Издательство: Печатное дело
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1996
• ISBN: 5-88762-015-3

Очередной сборник серии «Библиотека приключений продолжается…» предоставляет читателю удивительную и счастливую возможность встречи с остросюжетными произведениями великолепного детского писателя Отто Гофмана, произведениями которого зачитывалось не одно поколение юношей Европы и дореволюционной России. Сборник включает все значительные произведения автора, написанные в приключенческом жанре: «Опасности диких стран», «Афрайя — герой лапландцев», «На дальнем западе» и «Лазутчик».

---

— О Боже, помоги мне ты! — взмолилась Эдита и обратила кверху полные слез глаза.

— Напрасно вы призываете небо, — сказал Бракслей со злорадным смехом. — Здесь никто не поможет, кроме меня!

Но едва он произнес эти слова, как его вдруг схватили сзади две сильные, словно железные руки, и в одно мгновение он очутился на земле… Чье-то колено уперлось ему в грудь, руки схватили за горло, и нож, сверкая при свете огня, готов был вонзиться ему в глаз.

Это неожиданное нападение было произведено с удивительной и непреодолимой силой. Бракслей лежал, задыхаясь, на земле, и страх совершенно лишил его всякого мужества, так что он не делал ни малейшей попытки к сопротивлению. Нападавший уронил нож, вытащил длинную веревку, сплетенную из кожаных полос, и связал поверженного с такой быстротой и ловкостью, что можно было только этому удивляться. Сначала он связал ему руки и ноги, потом заткнул ему рот платком и тут же вырвал у него из бокового кармана завещание и быстро спрятал его к себе в карман. Затем неизвестный оттащил его в угол, закидал кожами, пока его не стало видно совсем, и оставил там одного. Все случилось так быстро, что Бракслей едва успел взглянуть в лицо своего врага, в котором, к своему удивлению, он узнал индейца. Теперь он лежал в углу, совершенно беспомощный, а кожи и шкуры давили на него своей непомерной тяжестью.

Между тем, Эдита сидела в ужасе, не менее пораженная внезапностью нападения, чем ее преследователь. Неизвестный подскочил теперь к ней и прошептал ей, предостерегая:

— Не бойся, не говори ни слова, встань и пойдем!

И, схватив ее на руки, чтобы ее унести, — потому что он заметил, что она слаба и не сможет идти сама, — он шептал ей на ухо:

— Не беспокойся, твои друзья близко и ты спасена!

Потом он замолчал и без малейшего шума выбрался из палатки. Ночь стала еще темней; огонь на площади уже более не освещал палатку Венонги, и буря, хотя и немного приутихла, но шумела еще настолько, что заглушала легкие шаги.

Пользуясь этими благоприятными обстоятельствами, Натан, которого читатель, должно быть, узнал в освободителе Эдиты, шел смело от хижины к хижине и не сомневался ни на минуту, что все закончится благополучно.

Но его подстерегала опасность, которую он не мог даже предположить. Едва он отошел от шатра, как вдруг недалеко от площади, по которой он шел со своей драгоценной ношей, поднялся страшный шум, топот, фырканье и ржание лошадей, как будто дюжина голодных медведей или волков вдруг забралась в загон и перепугала весь табун. Через некоторое время шум усилился, будто вырвавшиеся из загона лошади мчались прямо в деревню.

Натан мгновенно спрятался в кустах близ хижины, но заметив, что шум усиливается и приближается, а спавшие до того индейцы проснулись, он с быстротой молнии вскочил на ноги, набросил полотняный платок на Эдиту, которая все еще была без сил, и решился на новую попытку к бегству, пока темнота и всеобщее смятение благоприятствовали этому смелому решению.

И на самом деле, ему не следовало терять ни минуты. Сон диких был нарушен, опьянение проходило. На пронзительный крик, поднявшийся в одном месте, отвечали криком в других местах. Через несколько минут площадь огласилась диким ревом… Дикие голоса скрежетали: «Белолицые, длинноножи!» — они думали, что целый отряд храбрых кентуккийцев ночью проник в их деревню.

В это время Натан по краю площади спешил к реке, надеясь укрыться в густом кустарнике ольхи, у берега реки. И ему, действительно, удалась бы эта смелая попытка, если несчастье не подкарауливало его.

Когда он поднялся из-за куста, один дикарь, посмелее других, бросил тлевшую еще головню на кучу сухих листьев и сена, служившую постелью гостям. Вспыхнул огонь и, сразу осветив всю площадь, открыл причину всего переполоха.

Более дюжины лошадей мчались к центру деревни, а позади фыркал и метался еще больший табун, в страхе становясь на дыбы, как будто их преследовал отряд злых духов. Но вскоре индейцы с громким ликованием поняли, что дело не в злых духах, а весь этот шум — дело рук человека. Натан при первой яркой вспышке костра понял всю опасность своего положения и не надеялся уже скрыться незамеченным. Однако лошади, которые как бешеные скакали по площади, а также фигура белого человека, который напрасно противился буре, вихрем которой его увлекало, отвлекли внимание индейцев от квакера. Натан сейчас же сообразил, что при царившем всеобщем смятении он до сих пор оставался незамеченным и что на него едва ли обратят внимание…

— Плут своим безрассудством ввел нас всех в большую опасность, — пробормотал он про себя, — но, к сожалению, я не могу ему помочь, и он поплатится теперь своим собственным скальпом. И едва ли нужно сожалеть об этом, так как от его гибели зависит спасение молодой девушки.

Он торопливо шел вперед, но его неосторожные слова были услышаны одним человеком, который также лежал в кустах вблизи хижины Венонги. Он вскочил, и смущенный Натан узнал в нем молодого капитана Форрестера, который бросился к нему, вырвал у него из рук обомлевшую, почти безжизненную Эдиту и вскричал:

— Вперед! Ради Бога, вперед, вперед!

— Ты все испортил, — сказал Натан с горьким упреком, когда Эдита, очнувшись, узнала своего брата. Она громко и радостно вскрикнула и этот крик, крик восхищения, прозвучал пронзительно, громче шума ветра и шума всей толпы…

— Ты погубил нас всех! — повторил Натан. — Себя самого и девушку! Спасай теперь хоть свою собственную жизнь!

С этими словами он старался вырвать Эдиту из рук Роланда и сделать еще одну отчаянную попытку к спасению. Роланд отдал Эдиту Натану и, заметив, что целая дюжина индейцев подступает к ним, поднял свою секиру и кинулся навстречу преследователям, чтобы дать Натану время скрыться от них.

Этот неожиданный и беспримерный по своей отважности поступок вызвал громкий возглас удивления даже у дикарей, которые до сих пор испускали только крики бешенства. Но вскоре они начали дико хохотать и, не обращая более внимания на угрожающую позу Роланда, накинулись на него и, ловко увернувшись от ударов, которые он старался нанести, в одно мгновение схватили его и обезоружили. Двое из них остались его охранять, а остальные погнались за Натаном, который напрягал все силы, чтобы убежать от преследователей. Он бежал с Эдитой, совершенно не чувствуя тяжести ее тела, словно он нес пушинку, бежал удивительно быстро и перескакивал через кусты и дождевые ямы так ловко, что даже дикари удивлялись этому. Без сомнения, он мог бы спастись, если бы не Эдита, которую он ни за что не хотел оставить на произвол судьбы. Он уже почти достиг кустарника, окаймлявшего берег реки, и оставался еще один шаг, чтобы, по крайней мере, на какое-то время оставаться в безопасности. Но Натану не удалось сделать его. Когда он приблизился к кустарнику, двое коренастых дикарей, которые там нашли себе ночлег, выскочили из чащи, ответили диким ревом на крик своих собратьев и накинулись на Натана. Натан бросился было в сторону и побежал к одиноко стоявшей хижине, окруженной деревьями, в тени которых он надеялся спрятаться, но было уже слишком поздно. Дюжина свирепых дикарей выскочила из хижины и набросилась на него, подстрекаемая своим повелителем. Они преследовали его по пятам, хватали его руками и даже зубами, так что он не мог стряхнуть их с себя и бежать дальше. Их крики пронзительно звенели в ушах, их цепкие руки не давали возможности сделать ни одного шага. Тогда Натан повернулся к дикарям и с отчаянием закричал:

— Здесь, черти! Рубите, колите! Наш час настал, я последний!

И, произнеся эти слова, он сорвал с себя одежду и обнажил грудь, подставляя ее под удары своих противников.

Но индейцы, по крайней мере в эту минуту, не думали убивать его. Они схватили его и Эдиту и потащили обоих с бесконечным ликованием к костру, куда еще раньше был приведен Роланд. В это же время раздался ликующий крик и с той стороны, где были лошади, и он подсказал Натану, что Ральф Стакполь также схвачен.

Слова, которые Натан бросил дикарям, были его последними словами. С терпеливым молчанием подчинился он своей судьбе и ни единым движением не выдал своих мыслей, когда десятки голосов выражали и удивление, и радость по поводу победы. Его индейская одежда и раскрашенное тело, очевидно, возбудили их удивление, которое еще более усилилось, когда при свете костра они заметили рисунки, которыми Натан расписывал себе лицо и грудь. Натан совершенно спокойно относился к тому, что его так внимательно рассматривали. Не отвечал он также и на вопросы, которые ему задавали на ломаном английском и на индейском языках. Не трогали его и насмешки и угрозы. На все это он отвечал только презрительным суровым взглядом, который на некоторых молодых индейцев нагонял страх. Наконец, когда они подошли к огню совсем близко, старый индеец махнул рукой толпе, которая тут же почтительно очистила ему место. Потому что пришел не кто другой, как сам Венонга, старый Черный Коршун. С яростью, не совсем еще оправившись от опьянения, заковылял он к пленным, положил руку на плечо Натана, а другую поднял с секирой, удар которой несомненно раздробил бы Натану череп.