Урфин Джюс - Зарисовки.Сборник

• Название: Зарисовки.Сборник
• Автор: Урфин Джюс
• Жанр: Эротика

В этой книге собраны произведения невероятного  Урфина Джюса, пишущего в таких жанрах, как: гет, слэш (яой), ангст, PWP, POV, повседневность, фэнтези и другие. Но в каком бы жанре не было бы написано произведение, оно всегда не оставляет равнодушным - " Ты жизнь, ты танец на краю. Твоих грехов не умаляю. Одной стопой за край стою. Толкнёшь - умру, поймёшь - взлетаю".

Предупреждения: слэш (яой), нецензурная лексика, 18+.

---

– Пр-рекр-рати!

В шею впивается голодный рот, Макар кожей чувствует вибрацию смеха. Губы бессовестно клеймят вздувшиеся вены. Смех, окрашенный охрой, сносит защитные барьеры, выпуская на волю оголодавшего зверя, и тот, секундно подавляя разум, овладевает телом. Макар выворачивается в руках Алекса и ловит ошалевший от чужих эмоций взгляд. Ревность раскаленным добела прутом стегает вдоль позвоночника, заставляя его сжать ледяными пальцами упрямый подбородок, сдавить, чувствуя хрупкость играющих под пальцами костей. Рот приоткрыт, язык жадно слизывает с губ горячечный шепот. В пьяных глазах Алекса под древний шаманский ритм крови пляшет сумасшествие. Алекс ломает границы, нарушает правила, срывает замки, посылает к чертям запреты. Анархия точными мощными ударами рушит бастионы порядка, который Макар с таким трудом воздвигал в их отношениях. Он замирает, тяжело выдыхая в губы Алекса последнюю просьбу:

– Нет, – безжалостно цедит Алекс, нажимая на кнопку ликвидации.

Боль разнеслась по нервам Алекса, нагревая жилы. Обдало очищающей мозг волной адреналина. Смех неудержимо рвётся с губ. Восхитительная ясность звенящим льдом прояснила мысли. Ноздри щекочет звериный запах. И невозможно отказаться от этого пьянящего восторга. Невозможно оторвать взгляд от тёмных провалов расширенных зрачков.

Алекс резко осёкся, яростные глаза Макара неотвратимо застилает пелена. Не остается даже намека на адекватность в них, затопленных тьмой безумия. Что-то пошло не так. Смех оборвался, застрял в глотке, пережатой секундной паникой.

Алекс собрался уже сдать назад и сделать попытку успокоить Макара, хоть и осознавал её тщетность, когда тот взорвался ослепляющей вспышкой агрессии. От неожиданности недостаточно быстро увернулся от удара в челюсть. Кулак скользнул по касательной, разбивая губу. Вкус крови отрезвил окончательно. Заставил мыслить рационально. Насколько это было возможно при необходимости уворачиваться и отбиваться. Контроль над ситуацией устрашающе быстро ускользает из рук. Да что там, он уже был потерян, хоть и отчаянно не хотелось верить в это. Мир закрутился в бешеном темпе. Замелькали лица, руки, ошалелые глаза. Дёргающие за плечи люди скорее мешают, чем помогают. Макара в таком состоянии даже пуля не остановит, а вот пару весьма ощутимых ударов, благодаря их стараниям, Алекс пропустил. Давно знающая их охрана предпочла не проявлять излишнего энтузиазма, пока всё имущество цело. Эти будут изображать активность, но влезут только в крайнем случае. Не такое крутое заведение, чтобы лишний раз напрягаться и нарываться на случайный удар. Но, похоже, в этот раз их с Макаром вышвырнут на улицу без права на возвращение.

– Мак. Мак! Тише… Тише. Слышишь меня?

Чужие руки норовили вмешаться в то, что касается только их двоих. Влезть в тесное пространство их мира, пронизанное электричеством.

– Это же я… Помнишь меня? Алекс. Парень с обрыва. Помнишь?.. Ты и я, да? И мир под ногами… У тебя в тот день песня в машине играла такая... Ты помнишь её?

Он тряхнул, продолжающего слепо молотить его, Макара. Отчаянно стиснул ещё сильнее.

– Ну же, Мак, помоги мне, что там была за песня? Ты ещё сказал… что она тебе нравится… и ты её слушаешь в сотый раз по кругу. Мак… Как там было? На песке мы строим замок… Мак, ну же! Вспомни, это важно! Без тебя кленово очень… Без тебя этот мир… пустой… Пустой, Мак!

Алекс судорожно втянул воздух и с трудом, рывками выталкивая его обратно сквозь окровавленный рот, запел:

Я без тебя устал быть один в своей вселенной.
Я этот мир создал, чтоб обнять твои колена.
Я тебя ждал всю жизнь – назови любую цену.
Я – как кленовый лист, осенью упавший вниз.

Самое странное, что им перестали мешать. Никаких больше попыток разнять и растащить в стороны. Алекс сглотнул слюну пополам с кровью и сделал то последнее, что мог бы себе когда-либо вообразить. То, что для него было равноценно белому флагу. Может и зря, но если уж сдохнуть, то красиво и с должным пафосом.

– Я люблю тебя.

Алекс. Алекс… У Алекса теплый, шероховатый тембр голоса, почти осязаемый, иногда такой низкий, что сливается с общим гулом и кажется, он пропитывает все пространство, окутывая Макара. Он хочет слушать этот голос, который говорит ему про любовь. Он хочет обернуться, раздвинуть, пробить сдавившую его тьму, найти Алекса, но ему мешает сковавшая движения тяжесть. Убрать ее, порвать, содрать с себя… Пальцы с силой вцепляются в помеху и сжимают непокорную кожу. Алекс любит такую - грубую, первобытной выделки, со множеством металлических вкраплений: кнопки, молнии, пряжки. Он в ней органично и одуряюще пахнет собой: телом, кожей, табаком и, совсем неуловимо, кофе.

Ему нельзя много кофе. Но разве он будет слушать? Макар прижимает к себе теснее все то, что так напоминает Алекса, и глубоко вдыхает знакомый аромат. Тьма, цепляясь, нехотя отступает, редеет, медленно сползает густой патокой вниз, в нутро. Макар дышит глубоко, повинуясь счету. Вдох-выдох. Раз-два. Вдох-выдох. Голос Алекса звучит где-то внутри грудины, успокаивая, лелея зверя своими интонациями и обертонами. Макар проводит ладонью по горячей спине прижавшегося к нему Алекса и оглядывается, не понимая, почему вокруг люди, почему их лица перекошены? Зачем? Он сильнее прижимает к себе Алекса, стараясь закрыть от жадных, обвивающих их, словно щупальцы спрута, взглядов.

– Алекс, – тихо зовет вцепившегося в него парня Макар, – Алекс, помнишь тот обрыв? Над городом? Поехали туда? – Он чуть отстраняется и заглядывает в лицо Алекса. – Нет… – выдавливает из себя, замечая разбитый рот, расцветающие маком скулы. – Я тебя? Тебя?

Макар, захлебнувшись воздухом, прижимает его к себе, утыкаясь губами во влажный висок. Горлом, толчками идут слова, сбитые, спутанные, умоляющие.

– Поехали… Поехали, – соглашается Алекс.

***

Обрыв. Место, в которое они однажды пришли по отдельности, а ушли вместе. Точка отсчёта. Ветер обдувает горячий лоб и когтистым котенком царапает открытую шею. Макар обнимает Алекса, который больше раздет, чем одет. Он зарывается носом в его макушку и дышит, дышит. Под ногами током огней пульсирует ночной город. Вереницы машин выплетают извилистую карту дорог. Китами, запутавшимися в сетях неоновой рекламы, затихли гигантские моллы. Ярким маяком прошивает небо игла телебашни. Макар думает… И эти мысли винтовым ножом перемалывают внутренности.

Он становится опасен. А если в следующий раз Алекс не справится с ним? Не успеет? Он сильнее прижимает к себе Алекса и дышит глубже и чаще, словно впрок.

Ещё в машине Алекса начало потряхивать. Он как-то держался, пока шли разборки с охраной, пока выезжали из города, пока в голове царила пустая гулкая ясность. Но такой стресс ещё ни разу не прошёл для него бесследно, и теперь его колотило в болезненных тисках объятий по-детски послушного Макара. Сломанного солдатика из твёрдого, но хрупкого олова. Мысли пронзительными молниями кололи мозг. Сумбурно и нервно выворачивало нутро неприятными спазмами. Накрывал предсказуемый откат.

Алекса трясло. Запоздало подступил страх, сжимая и скручивая. Во рту сгущался отвратительный привкус. Колени отказывались держать. Алекс покрепче вцепился в Макара, понимая, что рано ещё расслабляться. Сначала нужно помочь ему. И даже не было сил проклинать себя за дерьмовые игры, которые привели к этому.

– Ну что ты? – прохрипел Алекс. – Всё. Всё. Слышишь?

Макар невнятно всхлипнул и отчётливо скрипнул зубами. Алекс успокаивающе погладил его по спине.

– Всё уже в порядке. Посмотри на меня.

Бесполезно.

– Посмотри на меня, Мак!

Не слышит?

– Мак!

– Мак… – зашептал в них Алекс. – Ты со мной?

Лёгкий проблеск в глазах Макара. Мгновенная искра. Обжигающая. Яркая. И Алекс полетел на траву, опрокинутый навзничь, прижатый к земле знакомой тяжестью. Приземление было жёстким, но боли он пока не чувствовал по-настоящему. Она придёт потом. Нагрянет разом, разрывая нервы. Но не сейчас.

– С тобой, – почти осмысленный шёпот.

– Аллилуйя! – насмешливо выдохнул Алекс и невесело улыбнулся. – Я думал, ты уже не вернёшься.

– Там не было тебя, – на полном серьёзе сообщил Макар. – Ты дрожишь.

– Да что ты?! – нервно расхохотался Алекс. – Мак, мне нужно. Сейчас.

– Что?

Нахмуренные брови. Сосредоточенное лицо.

– Это.

– Это?

Его рука скользит по ширинке, поглаживает осторожно и тут же сжимает на грани боли.

Макар напряжён, при других обстоятельствах Алекс дал бы ему ещё немного времени, но его желание уже выло голодным волком, подстёгнутое пережитым, как хлыстом. И он рассыпал отчаянные поцелуи, задрав безрукавку Макара, моля и уговаривая. Ему не хватило терпения даже раздеть их. Любая заминка бесила и он, трясясь словно в лихорадке, сдирал с себя прилипшие кожаные брюки, так и оставив болтаться одну штанину на ноге. Дрожащими руками раздёргивал молнию на джинсах Макара. Смазку в дурацком одноразовом пакете разрывал зубами, потому что не мог совладать с пальцами. Капли брызнули на щёку.