Павел Шорников - Тебя не заменит никто

• Название: Тебя не заменит никто
• Автор: Павел Шорников
• Издательство: АО „Издательство «Новости»“
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-1088-4

Только случай помог молодому бизнесмену Кириллу Успенскому избежать гибели: увидев знакомую девушку, он выскочил из будки таксофона, а в следующее мгновение в будку врезался грузовик… Вскоре эта девушка становится женой Кирилла, но обстоятельства вынуждают их на время расстаться: Кирилл едет работать в Америку. Именно там Кириллу предстоит понять всю силу своего чувства к жене и узнать тайну, разгадав которую, он получает еще один подарок судьбы.

---

Кирилл взял ее за руку и потянул к себе.

— А поцелуй в прихожей помнишь?

— Помню, — покорно ответила она.

Кирилл вдруг понял, что она в полной его власти. Обними он ее сейчас… и ему все простится.

Кирилл медлил, Влада отстранилась, момент был упущен.

— Чем ты занимаешься? Бизнес? — спросила Влада.

— Угадала. У нас посредническая фирма… Я коммерческий директор.

— Посредническая… — разочарованно протянула Влада.

— Это ты напрасно. Бизнес как бизнес. Позавчера мы помогли финнам найти покупателя на партию туалетной бумаги, а завтра мы продаем торговый центр на Юго-Западе, который построили на свои деньги. Разброс — будь здоров! Скучать не приходится.

— Почему ты не женился? Если не ошибаюсь, тебе уже за тридцать?

Кирилл вздохнул.

— Женат-то я был… — сказал он. — Наверное, я любил ее какой-нибудь специфической любовью… А может, это было что-то другое. «Все друзья поженились давно, только я вот один не женат»… Такую свадьбу закатили — до сих пор не верю, что я был на ней женихом. Ресторан в «Прибалтийской», сто пятьдесят три человека приглашенных, семь лимузинов, не считая автобусов… Одно свадебное платье стоило полторы тысячи долларов… Но этот брак ничто не спасло… Мы разошлись, не прожив вместе и года.

— Как ее звали?.. И где она сейчас?

— Звали ее Вероника. Она вышла за лейтенантика, который был на несколько лет младше ее… Теперь пропадает где-то на Дальнем Востоке. Ничего о ней не знаю и знать не хочу.

Они проходили мимо зоопарка. За оградой пони вез тележку с детьми, украшенную воздушными шариками.

— Когда мне было четыре года, — сказала Влада, — папа повел меня в первый раз в зоопарк. Было лето… Такое же, как сейчас. А я была такая обалдевшая от счастья, что не заметила, как потерялась. А когда заметила, ничуть не испугалась… Самое смешное, я умудрилась каким-то образом забраться в клетку со львом. Помню, мне ужасно хотелось погладить его… Когда меня возвращали родителю, то сказали, что мне по-глупому повезло. Льва недавно покормили… А так бы он мог пообедать мной.

— А льва… ты погладила? — спросил Кирилл.

Влада подняла руку, потрепала волосы Кирилла.

— Он был теплый и дышал.

Кирилл так четко представил себе, как маленькая Влада гладит льва по грязно-желтому боку, что у него даже похолодело в животе.

— Ты все сочинила, — убежденно сказал он. — Не верю! Даже если это правда.

Он опять взял ее за руку и притянул к себе. Она кротко, по-детски положила голову на его плечо.

Кирилл полной грудью вдохнул запах ее волос.

— Знаешь, — сказал он, — я теперь никуда не исчезну.

— Да, — ответила она.

5

Они договорились встретиться на следующий день.

Ночью Кирилл долго не мог уснуть. Конечно, он думал о Владе. Теперь, когда эйфория первых часов общения прошла, он, словно врач, пытался поставить себе диагноз. Неожиданно в его руки попалась прекрасная бабочка. Она настолько прекрасна, что не может не тронуть даже самое равнодушное сердце, не может не внушить любовь к себе даже самой черствой душе. Кирилл еще контролировал ситуацию. Можно не ходить на завтрашнее свидание. Душа поболит немного — и перестанет… И он сохранит самое дорогое, что ему досталось от прошлого, — свободу.

Но, с другой стороны, не пойти — это и значит признать, что Владе хватило одного дня, чтобы привязать его к себе.

Кирилл ворочался в постели, то скидывая с себя одеяло, то укрываясь с головой.

Нет, надо подходить с другого конца. Влада нужна ему не как женщина, а как жена! Да, жена. Она займет место Марины… А если он еще будет при этом что-то испытывать к ней, тем лучше для них обоих. Вот и все, просто и честно — штамп в паспорте.

Днем Кирилл, как мальчик, помчался на свидание, купив шикарный букет цветов.

Влада опять отказалась от предложения «поехать куда-нибудь», и они вновь кружили по центру Петербурга: Невский, Михайловский садик, Марсово поле, Миллионная… Солнце светило во все небо, ослепительное, но не беспощадное. Было нежарко, комфортно.

Влада перекладывала огромный букет с руки на руку. Кончилось тем, что Кирилл с ее согласия подарил цветы паре молодоженов, фотографировавшихся у Эрмитажа.

Влада, а потом и Кирилл подержались за большой палец ноги одного из атлантов.

— Это на счастье, — сказала она, — я верю в приметы. Верю в черных кошек, тринадцатое число и нечистую силу.

По воздуху плыл тополиный пух. Пахло городом, старым, повидавшим виды, а потому мудрым и умиротворенным.

Кирилл с болезненным любопытством вытягивал из Влады подробности ее жизни. Ни на один вопрос ни разу Влада с ходу не ответила. Приходилось чуть ли не силой выколачивать из нее информацию.

— Ты настоящая партизанка, — сердился Кирилл, — слова из тебя не вытащишь. Итак, мы расстались, когда тебе было двенадцать…

— Когда мне было четырнадцать, умерла мама. Заснула и не проснулась. Я бы тоже хотела так умереть. После ее смерти я возненавидела математику, как будто математика была виновата в том, что мама умерла. Стала хватать двойки… Потом по всем предметам, но в последнем классе выправилась и даже поступила в институт, инженерно-экономический. Спорт бросила еще в школе… На втором курсе чуть не выскочила замуж. Но ума хватило подождать. Подождала и поняла, что мне лучше одной. Потом ровная серая полоса… А полгода назад умер отец, и через месяц, в один день, умерли дедушка с бабушкой… А за неделю до этого меня сократили. Наслоилось, завертело. Я вошла в такой штопор, что… Хорошо, рядом оказался дядя. Хотя никакой он мне не дядя — седьмая вода на киселе. Я перебралась к нему, а нашу квартиру он сдал какому-то арабу. На это и живу.

— Так вот откуда иностранец, — заключил Кирилл. — Я еле выпросил у него твой новый телефон.

Они сидели на скамейке в Александровском саду. За спиной — Адмиралтейство, прямо — Медный всадник, слева — Исаакиевский собор, справа — Нева, а на том берегу Университет, Академия художеств, Меншиковский дворец…

— Очень заряженное место, — сказал Кирилл. — Мне во вторник один знакомый колдун энергетический хвост отрубил, через который из меня энергию качали.

Влада улыбнулась.

— Мне было тоже смешно… Но вот сейчас… Чувствую, что-то в мире изменилось… Быть может, это оттого, что мы снова встретились? Признавайся, что ты хотела тогда сделать со мной, когда заманила в ловушку той весной? Я знаю, ты все подстроила!

Влада улыбалась, но молчала.

— Говори, негодная, если жить хочешь, — угрожающе прорычал Кирилл и, делая страшные глаза, нежно схватил ее за горло.

— Ой-ой-ой, — засмеялась Влада, — все скажу!.. Хотела. Признаюсь, хотела. Вынашивала коварный план соблазнить тебя, потом рассказать все маме… И она бы заставила тебя жениться на мне.

Влада с вызовом смотрела на Кирилла, взгляд ее как бы говорил: ну, ну, покажи, на что ты способен!

Он все еще держал ее за шею, под пальцами билась жилка — беспокойно, отчаянно…

Наверное, в лице у него мелькнуло что-то странное, потому что Влада невольно попыталась отстраниться, но тут же, словно устыдившись, подалась вперед.

Кирилл коснулся ее губ своими губами.

— Сейчас я скажу тебе что-то головокружительное. Чему ты непременно удивишься. А может, удивлюсь и я, — сказал Кирилл, когда они отдышались после долгого поцелуя.

Из песочницы на них внимательно смотрели дети. На детей внимательно смотрели родители. К памятнику Петру очередная пара новобрачных возлагала цветы. Плыл, тарахтя, буксир по Неве. Распуская перья, под ногами расхаживали голуби. Жужжали мухи над головой. За спиной шумели листвой деревья. Доносились откуда-то обрывки фраз и смех… Все дышало, копошилось, жило…

— Выходи за меня… будь моей женой…

Выражение ее лица не изменилось. Все такая же легкая улыбка на губах, пристальный, с потаенной грустинкой взгляд.

— А если я скажу «да»? — наконец произнесла она.

Кирилл, не проронив больше ни слова, вновь притянул ее к себе, набрал побольше воздуха и нырнул в омут поцелуя.

— С тобой творится что-то странное. За эти несколько дней ты сильно изменился, — сказала Людмила Васильевна.

Они сидели не кухне. Завтракали. Втроем. Третьим был Егор Сильвестрович. Пили чай, заваренный на травах, собранных лично колдуном Егорием, и ели оладьи, замешанные на заговоренном молоке. Чай был вкусным, оладьи еще вкуснее.

В центре стола на тарелке лежали треугольные куски ананаса.

Ананас принес Егорий. А за пять минут до его прихода Людмила Васильевна несколько раз бросила в пространство фразу:

— Умираю, хочу ананас!

И, когда появился колдун Егорий с ананасом, радости ее не было предела.

— Вот человек, который понимает меня без слов и готов выполнить любое мое желание, — воскликнула она и продолжила, обращаясь к Кириллу: — Когда тебя еще не было, мы втроем — Егор Сильвестрович, твой отец (Царство ему Небесное) и я — ездили в Пицунду. В наше окно всю ночь светил фонарь и мешал мне спать… Так Егорий почувствовал это и, представляешь, как мальчишка, разбил фонарь камнем. Ох, и было же ему… Помнишь, Евстратиков? Прямо мысли мои прочитал.