Майкл Льюис - Игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы

• Название: Игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы
• Автор: Майкл Льюис
• Жанр: Ценные бумаги и инвестиции
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9614-4158-1

О первопричинах мирового финансового кризиса 2007–2009 годов, написанная в жанре документального бизнес-триллера. Новый и совершенно неожиданный взгляд на Уолл-стрит глазами чудаков и аутсайдеров, которые видят надувающийся ипотечный пузырь, делают ставки против него и, в конечном счете, выигрывают.

---

Грег Липпманн из Deutsche Bank хотел выкупить его миллиард долларов в дефолтных свопах! «Благодарю за предложение, Грег, – ответил Бэрри. – Пожалуй, на этом мы остановимся». Отправляя письмо, он задумался: «Как странно, я не контактировал с Deutsche Bank уже пять месяцев. Откуда же Грег Липпманн узнал, что я владею огромным количеством дефолтных свопов?»

Через три дня на него вышел Goldman Sachs. Брокер по имени Вероника Гринштайн позвонила ему по мобильному телефону, как поступала всегда, когда не хотела, чтобы разговор записывался. (Фирмы с Уолл-стрит с недавних пор записывают все звонки из отдела операций с ценными бумагами.) «Не окажете ли мне услугу», – обратилась Вероника к Бэрри. Она тоже хотела приобрести энное количество его дефолтных свопов. «Руководство обеспокоено», – пояснила она. Ее руководство считало, что трейдеры продавали страховки, не обеспечив возможности их обратного выкупа. Не согласится ли Майк Бэрри по очень хорошей цене продать им $25 млн свопов на низкокачественные ипотечные облигации на его усмотрение? Просто чтобы успокоить руководство Goldman Sachs, вы же понимаете. После этого разговора он решил перезвонить в Bank of America и узнать, не продадут ли они ему еще дефолтные свопы. Нет, не продадут. Они сами хотели бы их купить. Следующим отметился Morgan Stanley – и снова без всякого предупреждения. Бэрри не так часто доводилось иметь с ними дело, но Morgan Stanley определенно жаждал купить все, что у него имелось. Он не мог понять, с чего вдруг все эти банки возжелали приобрести страховку на низкокачественные ипотечные облигации. Напрашивался один очевидный ответ: кредиты с угрожающей скоростью становились проблемными. В мае Майк Бэрри сделал ставку на свое знание человеческого поведения: кредиты просто не могли не стать проблемными. В ноябре все так и случилось.

Открыв на следующее утро Wall Street Journal, Бэрри обнаружил статью, в которой говорилось о небывалой волне дефолтов по ипотечным кредитам с изменяемой ставкой в течение первых девяти месяцев. Нижний сегмент среднего класса американцев оказался неплатежеспособным. В газете даже приводилась табличка для тех читателей, которым некогда было читать всю статью. Шила в мешке не утаишь, подумал Бэрри. Грядут перемены. Кредиторы повысят требования; рейтинговые агентства пересмотрят свои оценки; и больше ни один дилер не станет продавать страховку на низкокачественные ипотечные кредиты по прежним ценам.

«Думаю, включится свет и какой-нибудь проницательный кредитный эксперт скажет: “Прекращайте эти операции”». Большинство трейдеров с Уолл-стрит стояли на пороге огромных убытков – за одним, пожалуй, исключением. Майк Бэрри только что получил электронное сообщение от своего инвестора с намеком на то, что его однобокое видение финансовых рынков передалось Deutsche Bank. «На днях со мной связался Грег Липпманн, главный трейдер Deutsche Bank, – говорилось в письме. – По его словам, он купил этих свопов на миллиард и собирается заработать “море” денег (или что-то вроде того). Такой оптимизм несколько пугает».

Глава 3 Разве может врать тот, кто не говорит по-английски?

К тому моменту в феврале 2006 года, когда Грег Липпманн появился в конференц-зале FrontPoint, Стив Айсман знал о рынке облигаций достаточно, чтобы держаться настороже, а Винсент Дэниел – достаточно, чтобы никому не верить. Инвестор, перешедший с фондового рынка на рынок облигаций, походил на маленького пушистого зверька, выросшего на острове без хищников, которого посадили в клетку с питонами. На фондовом рынке можно попасться на уловки крупных фирм с Уолл-стрит, но для этого нужно постараться. Здесь все отображается на экранах, так что вы видите цены акций любой компании. Фондовый рынок отличается не только прозрачностью, но и жестким контролем. Трейдеры с Уолл-стрит, конечно, не поделятся с вами негативными отзывами о публичных компаниях, но и не будут открыто врать и использовать инсайдерскую информацию против вас из-за опасения попасться. Присутствие миллионов мелких инвесторов политизировало фондовый рынок. Действующие правила и регулирование как минимум создают видимость справедливости.

На рынке облигаций, где действуют в основном крупные институциональные инвесторы, такое популистское политическое давление отсутствует. Хотя он и затмил фондовый рынок, на нем нет серьезного регулирования. Продавцы облигаций могут говорить и делать что угодно, не отчитываясь перед каким бы то ни было регулятором. Трейдеры, работающие с облигациями, могут пользоваться инсайдерской информацией, не боясь, что их схватят за руку. Специалистам по облигациям позволено изобретать все более сложные ценные бумаги без оглядки на правительственное регулирование – именно по этой причине так много деривативов связано в той или иной мере с облигациями. Бумаги более значительного и ликвидного сегмента рынка облигаций, например казначейские облигации, котируются на экранах, однако во многих случаях определить справедливость цены, предложенной трейдером, можно, только обзвонив других трейдеров в надежде найти другого продавца такой же туманной облигации. Непрозрачность и сложность рынка облигаций дает огромные преимущества крупным фирмам с Уолл-стрит. Клиенты этого рынка пребывают в постоянном страхе перед неизвестным. Причину непрерывно растущих прибылей отделов облигаций на Уолл-стрит следует искать как раз в этом: колоссальные деньги на рынке облигаций можно делать на страхе и невежестве покупателей.

Неудивительно, что Грег Липпманн, войдя в кабинет Стива Айсмана, натолкнулся на глухую стену подозрения. «Зайди в эту дверь Моисей и заяви, что он работает на рынке долговых обязательств, Винни и ему не поверил бы, – замечает Айсман.

Тем не менее, если бы команда специалистов вознамерилась создать человеческое существо с целью наведения ужаса на клиентов Уолл-стрит, у них вполне могло получиться что-то похожее на Грега Липпманна. Он торговал облигациями в Deutsche Bank, но, как и большинство людей, занимавшихся этим в Deutsche Bank, Credit Suisse, UBS или в любом другом крупном иностранном банке, вышедшем на американский финансовый рынок, был американцем. Худощавый и жилистый, он говорил так быстро, что за полетом его мысли невозможно было угнаться. Его отличали зачесанные назад волосы на манер Гордона Гекко и длинные бачки в стиле романтических композиторов 1820-х или порнозвезд 1970-х годов. Он носил кричащие галстуки и говорил возмутительные вещи. В частности, постоянно намекал на размеры своих заработков. Обитатели Уолл-стрит давным-давно уяснили, что их бонусы – не самая подходящая тема для обсуждения с чужаками. Липпманн любил изъясняться примерно в таком духе: «Предположим, в прошлом году мне заплатили шесть миллионов. Я не утверждаю, что именно столько. На самом деле меньше. Но я не буду уточнять насколько». И прежде чем вы успевали возразить: «Да я вообще и не собирался спрашивать!», он продолжал: «Какой бы год у меня ни выдался, мне никогда не платили меньше четырех миллионов». В результате вы начинали думать: «Значит, он получает от четырех до шести миллионов». Разговоры могли начинаться с обсуждения балета, но заканчивалась всегда игрой в «морской бой». Липпманн подбрасывал вам координаты до тех пор, пока вам не оставалось ничего другого, кроме как вычислить расположение корабля, иными словами, делал то, чего, по мнению Уолл-стрит, делать не следовало.

Но на этом нарушение негласных законов не заканчивалось. Липпманн в обязательном порядке доводил до сведения окружающих, что его зарплата не соответствовала его истинным достоинствам. «Задача высшего руководства – оплачивать труд своих людей, – частенько говаривал он. – Если они оттяпают у сотни человек по сто штук с каждого, то положат в карман десять миллионов. Они делят сотрудников на четыре категории: счастливые, довольные, недовольные, озлобленные. Если они сделали вас счастливыми, значит, лопухнулись: им не нужны счастливые сотрудники. Им ни к чему, однако, озлоблять вас настолько, чтобы вы уволились. Идеальное состояние где-то между недовольством и озлобленностью». В 1986–2006 годы по Уолл-стрит гуляла своего рода памятка, в которой говорилось, что если ты хочешь и дальше богатеть, перебирая бумажки без всякой пользы, то лучше не выставлять свою истинную натуру напоказ. Грег Липпманн был неспособен скрывать ни свою сущность, ни мотивы.

«Не могу сказать, что я предан Deutsche Bank, – не раз заявлял он. – Я там просто работаю». В таком отношении не было ничего необычного. Просто никто не говорил об этом вслух.

Наименее спорной характеристикой Липпманна можно считать противоречивость его натуры. Он был не просто хорошим, а первоклассным трейдером. Он не был жесток. Не был груб, по крайней мере не грубил намеренно. Он просто вызывал в окружающих чрезмерно бурные чувства. Много лет проработавший с ним бок о бок трейдер отзывался о нем не иначе как «засранец по имени Грег Липпманн». На вопрос «почему?» тот отвечал: «Грег всегда и со всем перебарщивает».