Лиза Альтер - Непутевая

• Название: Непутевая
• Автор: Лиза Альтер
• Издательство: «ИнтерДайджест»; ТОО «Эхо»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 985-10-0044-2

Героиня романа Джинни Бэбкок, дочь благопристойных родителей, прошла «огонь, воду и медные трубы». Исколесив всю Америку, она побывала во всех ипостасях: проститутки, лесбиянки, наркоманки, хиппи. Познав все, Джинни, тем не менее, не утратила доброты, чувства юмора, силы воли.

---

— Я не я, если это не хромой принц собственной персоной? — засмеялся он. — А кто же эта принцесса? — Он отвел Клема в сторону и больно ткнул пальцем в его ключицу. До меня доносились обрывки фраз: «Это же сучка Бэбкок; они закроют меня к черту!»

Сгорая от смущения, уверенная в том, что все взгляды прикованы к моей персоне, я наконец набралась храбрости и подняла глаза.

Мной совершенно никто не интересовался. В матовом оранжевом свете я увидела голые стены, некрашеный пол, пару дюжин стульев с прямыми спинками и несколько квадратных деревянных столов. Я была разочарована: знаменитый клуб напоминал обыкновенный сарай. Роскошные обои, пушистые ковры, красные бархатные шторы — все это существовало только в моем воображении. Но одной стене было несколько окон, выходивших на вонючую Крокетт. На помосте в углу сидели двое: один играл на гитаре, второй — на банджо, а перед ними с микрофоном в руке стояла одетая в узкую черную юбку, блузку с низким вырезом и балетные туфли Максин — «Всем дает» — моя лучшая подруга с первого по пятый класс. В шестом наши пути разошлись: я увлеклась футболом, потом перешла в группу поддержки, а Максин превратилась в «еду для каждого мужчины».

Когда-то белокурые волосы Максин приобрели теперь цвет неспелой земляники и дразнящими каскадами локонов падали на спину и грудь. Груди были великолепны: они, как бомбы, едва помещались в чашечках бюстгальтера. Нужно было отдать Максин должное: из нескладного долговязого подростка она превратилась в чувственную, с пышными формами молодую женщину, к тому же прекрасно поющую. Да-да, она пела вполне профессионально. Мне никогда не стать профессионалом ни в чем, если не перестану размахивать флагом и не остепенюсь. «Не приставай ко мне со своей любовью», — пела Максин. Она простирала в мольбе руки к небу, запрокидывала голову и стонала: «Я лежу одна ночи напролет и горько плачу…»

За одним столом сидели ярко накрашенная негритянка и пара грубых на вид мужчин в зеленых спецовках. Перед ними стояли вазочки с мороженым и стаканы с каким-то напитком. За другим в напряженном молчании играли в карты.

Наверное, Флойд все-таки разрешил мне остаться, потому что Клем проковылял к свободному столику и махнул мне рукой. Я, как во сне, неуверенно прошла вдоль столиков и села на стул, прислоненный к стене. Эта привычка появилась у меня с детства, после того, как я начиталась Хичкока: в его новеллах всегда убивали тех, кто сидел спиной к двери. Уж если мне суждено быть убитой в «Ведре крови», я по крайней мере увижу, кто это сделал.

Никто не обращал на меня внимания. Подошел Флойд и поставил перед нами по порции мороженого и стаканы с прозрачным напитком. Клем осторожно отхлебнул из стакана и предложил мне: «Попробуй». Я с ужасом уставилась на него. Самое крепкое из всего, что я когда-то пила, — баночное пиво в кинотеатре под открытым небом, когда Джо Бобу не нужно было соблюдать режим в перерыве между баскетбольным и бейсбольным сезонами.

Под пристальным взглядом Клема я послушно поднесла стакан к губам и отшатнулась от мерзкого запаха.

— Пей! — угрожающе приказал Клем.

Пойло обожгло рот и, могу поклясться, стало дюйм за дюймом разъедать мой бедный желудок.

— Ну?

— Вкусно, — выдохнула я, почему-то отчаянно желая угодить ему.

— Отлично. Ей понравилось, — крикнул он сидевшему за соседним столиком Флойду.

Закончив петь, к нам подошла Максин.

— Неужели и впрямь это Джинни Бэбкок? — воскликнула она, картинно уперев в пышные бедра руки с неправдоподобно яркими оранжевыми ногтями.

— Привет, Максин. Я не знала, что ты поешь. У тебя здорово получается.

— Спасибо, — равнодушно поблагодарила она. — Клем, милый, зачем ты притащил сюда этого бедного ребенка? Тебе должно быть стыдно!

— У нас свободная страна, — буркнул он.

— Неужели? Не пей эту гадость, — посоветовала она мне материнским тоном. — Она сожжет тебе все внутренности. — И, не дожидаясь ответа, подошла к Флойду, немедленно запустившему ей под юбку руку.

— Ты часто здесь бываешь? — спросила я Клема, чтобы что-то сказать.

— Каждый вечер.

— А родители?

— Никто не может указывать Клему Клойду, где ему бывать и чем заниматься.

Я вспомнила, как мистер Клойд не просто «указывал, чем заниматься», а частенько поколачивал Клема. Наверное, их отношения с тех пор очень изменились.

Максин отошла от Флойда и запела: «Моя боль обернется позором…» Я приканчивала уже третий стакан прозрачного «домашнего пива», когда Клем резко встал и скомандовал: «Поехали!» Чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног, я потащилась за ним к блестевшему, как майский жук, зеленому мотоциклу, надела шлем и тщательно подоткнула под себя юбку. Мы помчались по пустынной неровной дороге, и я была очень разочарована, что она оказалась такой короткой. Перед подъездом Клем остановился и, не выключая мотор, нетерпеливо застучал по рулю рукой в кожаной перчатке. Я не шевелилась.

— Клем?

— Да?

— Ты знаешь?

— Что?

— Что теперь с домиком?

— Стоит на месте. А что? — недружелюбно спросил он.

— Нам было весело там. Я бы хотела…

— Нет!

— Что — нет?

— Тебе там нечего делать. Это мой домик.

— О! — меня словно ударили под дых. Домик всегда был нашим. Разве мы не скрепили когда-то свои отношения кровью? Конечно, я уже четыре года не изъявляла желания побывать там…

— Слезай!

Я спрыгнула и протянула ему шлем. Почему он злится? Я бы разрешила ему поцеловать себя, даже потискать… Может, он болен? Или задержался в развитии? Или, мелькнула страшная мысль, хочет посмеяться над Джо Бобом?

— В следующую пятницу? — спокойно спросил Клем.

— Да!

На следующий вечер мы с Джо Бобом устроились на заднем сиденье «доджа» Доула, и он вытащил какой-то список.

— Здесь те, кто трахаются, — гордо сообщил он и стал читать: — Ида Толливер и Стэн Стрилер…

— Нет. Ида не позволит.

— Да. Стэн клянется, что они трахаются почти каждый день.

— Держу пари, — сказала я, изо всех сил стараясь не показать боли — так он тискал мою грудь. — Стэн утверждает, что мы с тобой тоже трахаемся и что ты сам ему это говорил.

— Я никогда никому этого не говорил!

— Держу пари!

Длинный список насторожил меня: может, действительно разрешить Джо Бобу… Кроме того, он сегодня явно не такой, как всегда: лицо красное, сосредоточенное, а рука сразу начала теребить то, что он называл моим клитором. Наконец он потребовал:

— Почему ты не рассказывала мне о клиторе?

— Чего?

— Ты только притворялась возбужденной, а клитор не отвердевал.

— Что ты несешь? — разозлилась я. Его рука снова полезла вниз и нащупала мой клитор. Мысль о Бостоне улетела в туманную даль, а перспектива стать женой торговца обувью показалась совсем не отталкивающей. Все тело охватила волна страсти…

— Джинни! Настало время доказать, что ты меня любишь.

— Где? Во-первых, какое нам дело, кто с кем трахается, и вообще выбрось свой список, а во-вторых, если я даже и решусь тебе отдаться, то где это произойдет?

— Здесь, на этом сиденье, — продолжая свой сладкий массаж, сказал он.

— Нет! Только не здесь, не с Доулом и Дорин!

— Может, попросить их уйти? — пробормотал он, жуя свою «Джуси фрут». — Точно! Я их попрошу!

— А резинка? Ты захватил ее?

— Конечно!

Машина остановилась. Доул пошел за билетами, и вдруг дверца распахнулась: он с помертвевшим лицом стоял перед нами, а рядом — разгневанный управляющий кинотеатром. Джо Боб мгновенно одернул руку.

— Чертовы сопляки! Пробираются сюда и трахаются самым наглым образом! Если я еще раз поймаю вас — сдам патрульным! Мне плевать, что вы насобачились играть в футбол! Вон из моего кинотеатра!

Только мы с Джо Бобом вылезли из машины, как фары соседнего «де сото» ярко вспыхнули, и нас, словно нарушителей границы, поймали в свете прожекторов. Из машины вышел тренер.

— Что вы, черт побери, вытворяете? — Его мощное тело тряслось от ярости. Он схватил Джо Боба и Доула за шиворот и потащил к себе. Нецензурные слова управляющего хлестали стоящих под его испепеляющим взглядом растерянных ребят. Дорин заплакала:

— Я никогда раньше этим не занималась, простите меня. Что скажет папа?

— Сукины сыны! — грохотал тренер. — Оторву ваши чертовы яйца! — Наверное, ему было мало, чтобы спортсмены соблюдали режим, он хотел, чтобы они были еще и морально устойчивы.

Мертвенно-бледные Доул и Джо Боб вырвались наконец из железной хватки тренера и забрались в «додж».

— Нас отстранили на две игры, — сквозь слезы проговорил Джо Боб, когда мы возвращались домой. Я погладила его руку, но он не ответил на ласку.

— Ну, поздравляю, Джинни, — сказал за завтраком майор. — Ты своего добилась: испортила Джо Бобу карьеру.