Грейс Тиффани - Кольцо с бирюзой

• Название: Кольцо с бирюзой
• Автор: Грейс Тиффани
• Издательство: ООО ТД «Издательство Мир книги»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01813-8

1568 год. Ростовщик Шейлок Бен Гоцан, преследуемый испанской инквизицией, вместе с маленькой дочкой бежит в Венецию. Повсюду, куда бы ни бросала его жизнь, он возит с собой странное кольцо с бирюзой. Шейлок всегда выставляет его вместе с другими товарами в своей лавке, но оно не продается. Чтобы стать обладателем кольца, его нужно украсть. Но жизнь человека, к которому хотя бы однажды кольцо попадет в руки, будет ему уже неподвластна… Одни — обретут с ним счастье, другие — канут в бездну…

* * *

1568 год. Спасаясь от инквизиции, Шейлок Бен Гоцан вместе с маленькой дочкой бежит из Испании в Венецию. Что за таинственное кольцо с бирюзой увез он с собой? Притягательное и загадочное, каким образом кольцо воздействует на человеческие судьбы? Как оно связано с именами пяти женщин, сильно повлиявших на жизнь самого Шейлока? Яростные враги, страстная любовь, хитроумные интриги, подлоги, захватывающие приключения, отчаяние и сияние надежды — что принесет кольцо с бирюзой своему владельцу?..

---

— А больше вы разве ничего не хотите? — крикнул Бассанио.

Порция надела перчатки.

— Дело велось pro bono. Бесплатно, за счет Венеции. Но я хочу получить вот этот красивый серебряный перстень в обмен за спасение жизни вашего друга.

— Ах, вот этот, — сказал Бассанио. — Он не очень хорош. Камень с дефектом, и ободок…

— Вы разве не хотите выразить мне благодарность?

— Хотим, очень хотим. Мы в вечном долгу у вас. Поверьте, я готов отдать вам все товары на Мерчерии, чтобы доказать свою благодарность.

— Вам принадлежат все товары на Мерчерии?

— Нет, нет! Это лишь фигура речи. Этот перстень… Моя жена его дала…

— Отдай его правоведу! — резко сказал Антонио, севшим от злости голосом. Странный тон для человека, которому недавно спасли жизнь, но Порция удержалась от замечания. — Моя любовь стоит больше, чем любовь твоей жены, — раздраженно бросил он.

Бассанио посмотрел на перстень, уже соскользнувший с его пальца.

— Оно все равно мне не подходит, — сказал он. — Я привезу ей подарок, и она меня простит.

Скорее, чем потребуется, чтобы произнести «Верую», перстень оказался на мокрых камнях у ног Порции.

* * *

Солнце опустилось уже низко, когда Порция потащила Нериссу к восточным докам.

— Идем! Мне нужно спросить кое о чем одного человека, а с наступлением темноты его уже здесь не будет.

Гневные слова снова вернулись к Нериссе.

— У тебя есть еще какие-то уловки? Это было жестоко, Порция, жестоко! Я слышала почти все и видела конец! А что насчет твоего мужа и Антонио?

— Думаю, теперь мне не нужно бояться супружеской постели, — задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила Порция. — Но я намерена получить права на то, что мне принадлежит, еще до того, как брак будет аннулирован. — Она повертела перстень на своем пальце. — И этот перстень мне поможет.

— Смотри, теперь ты не потеряй его! Но как ты могла так поступить с этим беднягой евреем, Порция?

— Мир, Нерисса, это сцена, где каждый человек должен играть свою роль. Я играла роль Иисуса, изумляющего старших своей мудростью, а он играл роль жестокого жида. Не я написала пье…

— Жестокая!

Порция резко остановилась и обернулась к Нериссе.

— Я — жестокая? Твой мужчина с красивыми испанскими глазами собирался вырезать сердце у человека! — Схватив Нериссу за локоть, она снова заставила их спешить, не обращая внимания на возмущенные взгляды подруги. — Он собирался взять нож и…

— Ты знала, что он не собирался этого делать! Он играл в эту игру. А они отобрали у него все и выкинули его на улицу! Грациано вопил и кусался, как пес. Даже не думай, что я свяжу с таким свою душу. Придется меня сначала распять на дыбе, чтобы я так поступила! Знаешь, недавно на мне хотел жениться один из Вероны, страшен лицом, но остроумен! Боюсь, я опоздала. Теперь уж он принадлежит другой. Так тому и быть. Я вернусь на ферму своих родителей, Порция! Да! Я попрошу их принять меня, это лучше, чем выходить замуж за такого мерзавца, как Грациано ди Пезаро. Здравый смысл блюет при таком спаривании!

Нерисса ругалась, пока они не дошли до длинной набережной, где рабы таскали сундуки и катили бочки — их темные, мокрые от пота спины блестели в последних лучах солнца.

Часть V. Ксанте

«Коль любите меня вы,

так найдете».

Глава 29

В декабре 1568 года, когда Шейлок Бен Гоцан, которому было двадцать один, впервые миновал ворота, украшенные львом, символом Венеции, а в лодке вместе с ним была его маленькая дочка, взбунтовались мавры на юге Испании. Причиной послужила новая Pragmatica, свод законов, введенный королем Филиппом Вторым. Он запрещал употребление арабского языка на всей территории Испании и повелевал сжигать священный Коран. В тот день, когда он был опубликован, мориски — мавры, насильственно обращенные в христианство, — которые десятилетиями скрывали свою истинную веру, — выбегали из своих домов, выкрикивая «Alla’ Akbar», потрясая мечами, которыми их снабдили турки-османы. Они убивали христианских священников и тех, кто этих священников защищал, и продавали в рабство христианских женщин и детей.

Вся Андалузия была залита кровью.

Потребовалось больше года, чтобы подавить восстание.

Когда христиане снова отвоевали Гранаду, оставшихся там мавров выселили в разные регионы Испании. Король объявил новый закон: каждый мориск мужского пола старше шестнадцати лет, обнаруженный в пределах шестнадцати лиг от Гранады, подлежит смерти, каждая девочка старше девяти с половиной лет — продаже в рабство.

Pragmatica соблюдалась.

В 1571 году испанские, венецианские и австрийские армии уничтожили тридцать тысяч турок и разбили весь флот Османской империи при Лепанто, недалеко от побережья Греции. Все христиане Европы ликовали (за исключением протестантов в Англии, которые, хотя и опасались турок, ненавидели Испанскую армаду не меньше). Однако Испания скорбела по тысячам своих солдат, которые были убиты, ранены или захвачены в плен в великой битве. Мелкий чиновник в толедском Алькасаре сердился из-за того, что при Лепанто был ранен его племянник. Ядром из турецкой пушки молодому человеку едва не оторвало руку. Племянник был простым моряком с ничем не примечательным именем Мигель де Сервантес Сааведра, который не хотел быть не кем иным, только солдатом. Однако с действующей рукой он вряд ли мог сделать еще что-нибудь для мира. Томимый жаждой мести, его дядя рьяно преследовал отступников-мавров. Вскоре он обнаружил доказательство того, что один мориск в Толедо летом 1568 года получил от турок деньги и оружие и отправил все это своим родственникам в Андалузии. Этот мавр был схвачен и передан инквизиции в Валенсии.

Он приходился двоюродным братом оружейнику Хулиану дель Рею.

Старый мастер прямо об этом своей дочери ничего не рассказывал. Но в тринадцать она была уже достаточно умна, чтобы догадаться, почему ее отец, пренебрегавший христианскими праздниками и посещавший мессу не чаще раза в месяц, начал закрывать свою лавку, как положено, в Страстную неделю и каждое воскресенье ходить в церковь. Теперь он молился по-арабски только в Рамадан, в темноте своей комнаты. В другие дни он не опускался на колени лицом к востоку на молитвенный коврик даже при закрытых ставнях и начал креститься перед статуями Святой Девы и Христа, которые несли в пасхальной процессии. Он никогда не упоминал имени своего двоюродного брата, но в следующий год после подавления восстания город часто произносил его вместе с именами других новообращенных мавров, исчезнувших в тюрьмах Толедо, Сарагосы, Валенсии и Мадрида.

Ксанте слышала эти разговоры.

Однажды, на семнадцатом году жизни, Ксанте увидела на дне медного кухонного котла странное отражение: лицо и фигуру дяди, с искривленным ртом, распятым на дыбе. С криком ужаса она отбросила котел и побежала к отцу, который шлифовал стальной клинок в своей литейной мастерской.

— Твой двоюродный брат Гаспар…

Он взглядом остановил ее. Она поняла, что отец давно догадался о судьбе своего кузена и не хочет, чтобы упоминали об их родстве, даже в его собственном доме.

Этой ночью отец пришел к ней, когда она уже лежала в постели, и положил руку ей на лоб.

— Ксанте, ты смешанной крови, — сказал он. — Наполовину еврейка — по матери, наполовину мавританка — по мне. Я не прошу тебя соблюдать какую-нибудь веру. Я только прошу тебя оставаться в живых.

Она молчала, но отец не уходил, будто ожидая ответа. Помолчав, он сказал:

— Послушай меня, Ксанте. В вере нет ничего святого. Ты видишь, куда привела Гаспара его вера.

— Да, я видела, — тихо отозвалась она.

— Только жизнь священна, и всякая жизнь священна.

Странно было слышать это от человека, который зарабатывал на хлеб, делая мечи и ножи. Но хотя отец любил свое искусство и гордился остротой своих клинков, он был человеком мирным, и она приняла его высказывание как глубоко искреннее.

— Всевышний — это жизнь и любовь, — продолжал он. — Как и музыка. Обещай мне, что будешь жить.

Она протянула руку и коснулась выступающих жил на его руке.

— Обещаю, — сказала она.

* * *

Ее мать умерла от чумы, и отец никогда снова не женился. Всю свою боль и всю свою любовь он вкладывал в свое ремесло и заслужил имя, ставшее известным в Португалии, Италии и Франции и даже за пределами католической Европы в Германии, Голландии и Англии. Ксанте знала: отец надеется, что его слава как мастера, если уж не его набожность новообращенного, защитит их обоих от глаз инквизиции. Но она знала также и другое: он боялся, что это им не поможет. Весь Толедо знал о судьбе Елизаветы де ла Керды, дочери богатого идальго, которая со скандалом вышла замуж за новообращенного испанского еврея. Положение ее отца в Алькасаре не спасло ее от церковного наказания, хотя де ла Керда было старым христианским именем.