Макс Пембертон - Железный пират

• Название: Железный пират
• Автор: Макс Пембертон
• Издательство: Печатное дело
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-88763-070-1

Очередной сборник «Библиотека приключений продолжается…» составили авантюрно-приключенческие романы Макса Пембертона, чье имя среди читающей публики России в начале века было не менее популярно, чем имена Эмара, Герштеккера, Лори, Сальгари и других признанных мастеров приключенческой прозы.

---

XIX

Ферма стояла посреди долины и имела вид длинного белого здания с зелеными ставнями. Весь двор был заполнен лошадьми и экипажами штаба; здесь виднелись люди всех полков и слышался оживленный шум, всегда присущий главной квартире армии в походе. Каждую минуту приезжал какой-нибудь адъютант за поручениями от генерала, здесь как бы смешались люди всех положений и званий, каждый заботился только о себе, был занят своим личным делом. Генералы охотно принимали приказания от полковников и радовались тому, что им хоть таким образом удавалось добиться чего-нибудь. Простые солдаты, которые могли указать, куда поставить лошадь и как добраться до генерала Бонапарта, имели вид маршалов. Голод сравнял всех, и самые гордые люди унижались, чтобы получить только кусок хлеба, который являлся в данном случае драгоценнее алмазов. Но, несмотря на суматоху, царившую во дворе, в самом доме все было тихо, так как все комнаты были отведены под квартиру Наполеону и его ближайшей свите. Длинный стол, накрытый около заднего крыльца дома, был уставлен скудными яствами, добытыми мародерами-солдатами и служанками фермы, и хотя эти яства, большей частью, состояли только из хлеба, фруктов и овощей, они были все расставлены на безукоризненно белой скатерти и сопровождались веселыми ласковыми взглядами служанок, по-видимому, совсем не разделявших общей ненависти к французам. Генерал Бонапарт, со своей стороны, умел быть очень любезен и ценил по достоинству каждую маленькую ручку, хотя бы она и принадлежала простой служанке.

Когда Бонапарт въехал во двор, там воцарилось на мгновение молчание; все были заинтересованы тем, что в свите его оказалась прелестная незнакомка. Кое-кто из присутствующих узнал Беатрису, когда генерал Моро помог ей сойти с лошади, и они приветствовали ее, но не как итальянку и горячую приверженку своей несчастной родины, а как свою соотечественницу, которая, благодаря обстоятельствам, должна была жить в изгнании вдали от прекрасной Франции. Она старалась не показывать никому, как ей это было неприятно; как умная женщина, она прекрасно понимала, что, только подчинившись теперь обстоятельствам, ей удастся добиться, может быть, своего. И поэтому она весело отвечала на приветствия, обращенные к ней, и последовала за генералом Моро, который повел ее к столу, где сидел уже Бонапарт. К своему удивлению и даже отчасти к своей радости, она увидела, что ближайшим ее соседом оказался Вильтар. Он, сломя голову, прилетел сюда, как только узнал, что Бонапарт находится в этих местах и должен в скором времени встретиться с Беатрисой. «Такая умная женщина, как она, может испортить мне все дело», — говорил себе Вильтар и решил во что бы то ни стало присутствовать при этом разговоре.

— Как все хорошо сложилось! — сказал он, вставая, чтобы приветствовать маркизу, — я всегда был счастлив в жизни, но на этот раз удача положительно превзошла мои ожидания.

И, обращаясь к Бонапарту, он прибавил:

— Маркиза де Сан-Реми, наверно, будет слишком скромна и, пожалуй, не все решиться рассказать вам, поэтому мне много придется рассказать за нее.

Бонапарт, который ел с жадностью и почти залпом выпил большую чашку кофе, внимательно посмотрел в упор на Беатрису, как бы стараясь составить себе о ней мнение независимо от мнения других.

— Мне кажется, что маркиза сумеет говорить сама за себя, — сказал он с убеждением, — не думаю, что она попросит вас быть своим адвокатом, Вильтар. Как вы скажете, маркиза, прав ли я?

— Так как он считается моим другом, то мне приятно иметь его и своим адвокатом, — ответила Беатриса, с улыбкой глядя на того и другого. Ответ этот очень понравился Бонапарту, и он сейчас же приступил к делу.

— Почему ваши соотечественники убивают французов? — спросил он вдруг коротко. — Чем они объяснят мне смерть Ланжье, маркиза, как они оправдают ее в моих глазах? Я уверен, что они будут так же скромны в своих оправданиях, как они трусливы. Ведь стоит кому-нибудь из моих солдат громко крикнуть, чтобы обратить в бегство самого храброго их генерала. Но, во всяком случае, они дорого мне заплатят за тот день, когда был убит несчастный Ланжье. Я могу оказаться очень неприятным кредитором, в этом скоро убедятся эти трусы-венецианцы. Ведь надеюсь, сударыня, что вы приехали сюда не для того, чтобы говорить со мной по поводу убийства Ланжье?

Он пристально посмотрел на нее. В комнате воцарилось мертвое молчание. Глаза всех были обращены на Беатрису, заметно покрасневшую от последних слов Бонапарта, но она все же ответила ему очень спокойно и сдержанно. Может быть, она и не подозревала, как много зависит от ее ответа, но Вильтар знал это, и поэтому он взвешивал каждое слово, вылетавшее из ее уст.

— Нельзя сказать, чтобы в Венеции все глупости делались только с одной стороны, генерал, — сказала Беатриса, — ведь в каждом правлении есть умные люди и наоборот, даже и в Париже.

За столом раздался взрыв смеха; все посмотрели сразу на Бонапарта. Только десять минут тому назад он горько жаловался при всех присутствующих на скаредность и бестолковость французского правительства, которое отказывалось дать ему необходимые средства для войны с Италией. Когда Беатриса обернулась к нему, она увидела, что он сидит в глубокой задумчивости, но потом он вдруг точно очнулся и, громко стукнув кулаком по столу, воскликнул:

— Однако вы — философ, нечего сказать. Вы правы, сударыня, повсюду есть умные люди и дураки, но из этого еще не следует, что надо перестать вешать дураков.

— Пусть их, конечно, вешают, если это будет хорошо для умных людей. Но ведь не всегда можно судить по правительству о самом народе.

— Конечно, маркиза, но мы судим о нем по деятельности этого правительства. Неужели же мне простить тех, кто убил Ланжье, только за то, что и в Венеции есть умные люди? Подобный аргумент мне непонятен. Пожалуйста, разъясните мне это.

— Ведь это — не мой аргумент, генерал, и поэтому я не могу вам разъяснить его. Наказывайте, конечно, виновных, но не накажите в то же время и себя. В Венеции много есть людей, очень расположенных к Франции, но малейшая несправедливость восстановит их, конечно, против всех французов. Если бы я хотела помочь Италии, я не начинала бы с пушек и войны, нет, я раньше бы узнала, кто мои друзья, и постаралась бы обеспечить их безопасность.

— Вы хотите этим сказать, маркиза, что и другие, кроме вас, находятся в опасности из-за этих негодяев?

— Нет, я хочу скорее сказать, что Венеция нуждается прежде всего в том, чтобы она могла защищать свои интересы и интересы своих союзников-французов. Иначе вместо одного врага у вас их окажется два. Вы накажете виновного, а вместе с ним и невиновного. Конечно, я рассуждаю, как женщина, но, может быть, и мужчине могут пригодиться мои рассуждения. Я говорю, конечно, как жена француза, но в то же время не скрываю, что я люблю Италию и стою за ее свободу.

— И вы говорите, как особа, про которую рассказывают, что ее дом являлся могилой для моих соотечественников? Я вижу, что вы даже не потрудились оправдаться в данном случае.

— Есть вещи, в которых лучше не оправдываться, генерал. Я ссылаюсь в этом случае на моего друга Вильтара.

Вильтар выслушал этот диалог с большим вниманием и очень радовался тому, что мог теперь заговорить и отвлечь внимание Бонапарта от рассуждений, которые могли причинить вред его тайным планам.

— Я вполне согласен с маркизой, — заметил Вильтар, — и должен сказать, что если в Венеции и есть один дом, где мои соотечественники могут быть в полной безопасности, так это именно в ее доме. Я ведь писал вам об этом в том же письме, где сообщал о смерти этого бедного Ланжье. Бедный малый, он умер, призывая Францию отомстить за него, он умер с вашим именем на устах.

— И он не напрасно призывал меня в свой смертный час: никогда ни один француз не будет призывать меня напрасно. Я приехал сюда, чтобы сказать это венецианцам через их послов, которые должны прибыть сюда сегодня утром. Они услышат сегодня мой ответ.

Он встал из-за стола и, подозвав Моро, отправился с ним в комнаты. Все, один за другим, последовали его примеру, так что в скором времени Вильтар остался наедине с Беатрисой, и, к видимому ее удивлению, в первый раз с тех пор, как она его знала, он казался не расположенным к разговору.

— Маркиза, — начал он наконец нерешительно, — итак, ваш друг Гастон в Вероне?

Она ответила ему с напускным равнодушием, что так, по крайней мере, сказал ей сам Бонапарт.

— А вы, маркиза, конечно, последуете в скором времени за ним? — спросил он ее.

— Я еще не составила себе никаких планов относительно будущего, — ответила она.

— Простите меня, но я их составил уже за вас, мы с Бонапартом обсудили все, он желает, чтобы вы отправились в Верону и там открыли свой салон. Ведь очень невыгодно для города, если знать покидает его. Мы вовсе не хотим, чтобы по всему миру разнеслась весть о том, что мы — такие варвары, что с нашим появлением прекращается всякая общественная жизнь. Вы отправитесь в Верону и поселитесь в приготовленном для вас доме, чтобы служить хорошим примером как для французов, так и для иностранцев. Граф Гастон уже, наверное, ждет вас там, не надо слишком долго томить его ожиданием, маркиза.