Саймон Монтефиоре - Потемкин

• Название: Потемкин
• Автор: Саймон Монтефиоре
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-9560-0123-2

Книга английского историка С.Себага-Монтефиоре - первая подробная биография светлейшего князя Григория Александровича Потемкина (1739 - 1791), великого российского исторического деятеля XVIII века. Превращение мелкопоместного, безвестного гвардейского офицера в могущественного фаворита, фактически соправителя императрицы Екатерины II, их многолетняя любовь, ставшая основой невероятной власти Потемкина, присоединение Крыма к России, создание Черноморского флота, строительство новых городов, заселение южнороссийских земель, победы в русско-турецких войнах, частная жизнь светлейшего князя, его любовные связи и политические интриги - все это основано на документальных источниках, но изложено с таким мастерством беллетриста, что книгу с интересом прочтут историки и политики, студенты и школьники, а также просто любители занимательной литературы.

---

Это предложение кажется странным только на первый взгляд. В 1780 году Потемкин строил Черноморский флот и планировал распространить русскую торговлю через проливы в средиземноморские порты, и порт Магон на Минорке мог бы стать для его кораблей очень выгодной базой. Планируя раздел Османской империи, Потемкин был предельно осторожен и никогда не высказывал своего предложения напрямую — шла все та же игра, которую так любил Потемкин: строить воображаемые империи, ничем не рискуя.

Мысль о создании русской военно-морской базы на Минорке не оставляла Потемкина, тем более что Англия должна была оставить там запасов снаряжения и продовольствия на 2 миллиона фунтов стерлингов. Он ежедневно переговаривался с Харрисом и договорился о его аудиенции у императрицы 19 декабря 1780 года. Перед назначенным визитом он сам беседовал с государыней два часа и вышел «с самым удовлетворенным видом». Это был апогей их дружбы с Харрисом. «Однажды, поздно вечером, когда мы сидели с ним вдвоем, он вдруг принялся описывать, какие преимущества вынесла бы Россия из этого проекта [...] Он уже представлял себе, как русский флот стоит в Минорке, греки заселяют остров и он сам становится столпом славы императрицы посреди моря».[420]

Екатерина оценила выгоды возможного приобретения, но сказала Потемкину: «невеста слишком хороша, тут не без подвоха». Похоже, разговаривая с ним, она не умела сопротивляться силе его обаяния и убеждения, но, как только оставалась одна, трезвость мысли тут же к ней возвращалась: российский черноморский флот еще не был построен. Она отказала Харрису и скоро убедилась в своей правоте — через некоторое время Англия потеряла Минорку.

Потемкин ворчал, что Екатерина «подозрительна, нерешительна и недальновидна», но снова наполовину лукавил. Харрис все еще хотел верить, что светлейший благоволит Англии: «Обедал в среду в Царском Селе с князем Потемкиным [...] Он так рассудительно и благосклонно говорил об интересах двух наших дворов, что я более чем когда-либо сожалел о его частых приступах лени и рассеянности». Он все еще не понимал, что главный интерес Потемкина лежит не на западе, а на юге.

Тем временем Иосиф и Екатерина договорились об условиях оборонительного трактата, включавшего секретную статью о Высокой Порте, но тут великое предприятие Потемкина натолкнулось на препятствие, которое сегодня кажется смешным. Речь шла о так называемом «альтернативе» — дипломатической традиции, согласно которой монарх, поставивший свою подпись первой на одном экземпляре договора, ставил ее второй на другом. Император Священной Римской империи, по титулу старший из европейских монархов, всегда подписывался первым на обоих экземплярах. Покорение Востока наткнулось на протокольную неувязку: Екатерина отказывалась признать, что Россия ниже Рима, а Иосиф не желал принизить достоинство цесаря.

Это был один из тех кризисов, когда особенно ярко становилась видна разница в характерах Екатерины и Потемкина: она упрямилась, он умолял ее проявить гибкость и подписать договор. Потемкин носился между императрицей и Кобенцлем. В конце концов она приказала передать австрийскому послу, «чтобы он отстал от подобной пустоши, которая неминуемо дело остановит». Выход из дипломатического тупика нашла сама Екатерина, предложив через Потемкина Иосифу обменяться, вместо договора письмами, оговаривавшими все пункты соглашения.[421]

Едва не пережив крах главного проекта своей жизни, Потемкин заболел. Екатерина отправилась к нему и провела в его апартаментах весь вечер, «с 8 часов до полуночи». Мир был восстановлен.

10 мая 1781 года, в самый разгар споров по поводу австрийского трактата, Потемкин отправил графа Марка Войновича, выходца из Далмации, на персидский берег Каспийского моря.

Этот план он вынашивал целый год, параллельно ведя переговоры с Австрией. 11 января 1780 года, за десять дней до того, как Иосиф предложил встретиться с Екатериной в Могилеве, светлейший приказал генералу Суворову, самому способному из своих военачальников, собрать в Астрахани боеспособный корпус. Кораблям, строившимся с 1778 года на Волге, в Казани, он приказал двигаться на юг. Заключение союза с Австрией могло потребовать еще несколько лет, а тем временем Россия, оставив в покое Османов, прозондировала бы почву в Персии.

Персидская империя в те годы охватывала южный берег Каспийского моря, включая Баку и Дербент, всю территорию сегодняшнего Азербайджана, большую часть Армении и половину Грузии. Потемкин мыслил освободить православных армян и грузин, так же как греков, валахов и молдаван, и присоединить их земли к Российской империи. Потемкин был одним из немногих русских политиков своего времени, понимавших значение торговли: он знал, что факторию на восточном берегу Каспия будут отделять всего «30 дней перехода от Персидского залива и 5 недель — от Индии, через Кандагар». О том, что параллельно с греческим проектом Потемкин обдумывал персидский, мы знаем из его разговоров с его английскими друзьями. Французы и англичане следили за персидскими планами светлейшего с напряженным вниманием; даже спустя шесть лет французский посол будет стараться раскрыть их содержание.

В феврале 1780 года заболел Александр Ланской, и Потемкин приказал отложить выступление. После визита Иосифа и подтверждения проекта раздела Османской империи было бы глупо распылять силы. Потемкин изменил план. В начале 1781 года он отменил вторжение в Персию, а вместо этого убедил Екатерину послать ограниченную экспедицию под командованием 30-летнего Войновича, которого одни называли далматинским «пиратом», а другие «итальянским шпионом венских министров». В Первой русско-турецкой войне Войнович служил Екатерине и однажды даже занял со своим корпусом Бейрут, сегодняшнюю столицу Ливана.

29 июня 1781 года экспедиция, состоявшая всего из трех фрегатов и нескольких транспортных судов, вышла в воды Каспийского моря, чтобы устроить торговый пост в Персии и заложить основы центральноазиатской политики Екатерины. В персидской администрации царил беспорядок. Владетель Ашхабадской провинции Ага-Мохаммед-хан заигрывал со всеми потенциальными союзниками. Этот правитель, кастрированный в детстве врагами своего отца, надеялся сам стать шахом. Он приветствовал идею создания русской фактории на восточном берегу Каспия, которая, возможно, помогла бы его войску.

В состав экспедиции, насчитывавшей всего 600 человек, входили только 50 солдат-пехотинцев и уважаемый Потемкиным ботаник, немецкий еврей Карл-Людвиг Таблиц, которому, по всей видимости, принадлежит хранящийся в архиве французского Министерства иностранных дел отчет об этом предприятии. Войнович был самый неподходящий кандидат на такую сложную роль, но и без того экспедиция была слишком мала и не могла рассчитывать ни на чью помощь: возможно, результат одного из многочисленных компромиссов между пылкими фантазиями Потемкина и осторожностью Екатерины.

Князь приказывал Войновичу действовать «только убеждением», но по прибытии тот «стал делать прямо противоположное». Обнаружив на восточном берегу Каспия Ага-Мохаммеда и его армию, Войнович доказал, что он «такой же плохой царедворец, как политик». Персидский князь желал образования русской фактории и даже предлагал послать в Петербург своего племянника, но вместо этого Войнович учредил форт, как будто 600 человек с 20 пушками могли противостоять персидской армии. Салютуя персам пушечным огнем, он переполошил и без того подозрительных местных воевод, до которых дошел слух, что по Дагестану идет Суворов с 60 тысячами человек. Эту дезинформацию, возможно, забросили в Персию англичане. Ага-Мохаммед решил, что надо избавиться от сомнительных гостей.

Правитель местечка, где высадилась экспедиция, пригласил Войновича и Таблица на обед. Как только они переступили порог, ДОМ окружили 600 персидских солдат. Эмиссарам предложили либо сложить головы, либо немедленно убираться восвояси. У них хватало благоразумия выбрать последнее: позднее Ага-Мохаммед прославился своей жестокостью, ослепив все мужское население 20-Тысячного города, оказавшего ему сопротивление.

Флотилия бесславно вернулась домой. Только на Потемкине лежит вина за это опрометчивое предприятие, которое могло кончиться катастрофой, но таков был византийский стиль его правления: на случай провала венского плана требовалась альтернатива. До завоевания Россией Центральной Азии оставалось еще сто лет.[422]

Иосиф согласился на обмен письмами. 18 мая 1781 года Екатерина подписала секретное письмо «своему дорогому брату», и Иосиф ответил ей тем же. Она обещала Австрии поддержку против Пруссии; но, что было важнее всего для Потемкина, Иосиф обещал помогать России в случае нападения турок. Таким образом, Австрия брала на себя функции гаранта русско-турецких мирных трактатов. Эта переориентация русского внешнеполитического курса была личным триумфом Потемкина. «Система с Венским двором, — писала ему Екатерина, — есть Ваша работа».[423]