Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост

• Название: Текст ухватил себя за хвост
• Автор: Сухих Анатолий
• Жанр: Боевая фантастика

---

Вот это оно самое и есть, самое правильное. Я похож на идиота.

Записавшись в агностики, я как бы вынес приговор себе и Мирозданию, в том смысле, что непознаваемое понять невозможно в принципе, а того, что я уже понял, того, что мне отпущено этим самым мирозданием на понимание, мне вроде уже достаточно, то есть никаким прозрением, как я полагаю, меня уже не огорошить.

Никакая духовная практика на самом деле не даст мне того, что мне надо на самом деле, потому что мне в сущности ничего и не надо на самом деле. Потому что это совсем не то, что на самом деле, просто я очень похож на идиота.

Тем не менее, я не оставляю толику, совсем малую толику надежды, что на самом-то деле всё именно так, как на самом деле, а совсем не софизм никакой. Наверное.

Поэтому я буду тупо продолжать это неблагодарное дело, а вам я ничего не посоветую, потому что, раз уж я не очень похож на идиота, то я советовать и не буду, а то вы ненароком еще подумаете, что я похож на идиота.

А это совсем не так.

***

С французами пришлось встречаться на нейтральной территории. И с белобрысой. Я уж и не знаю, француженка ли она, но книжки детские на русском читала, и вовремя. Значит, про Буратину знает всё. Так как надо. Это не Пинокио вам какой – книжка правильная. И про страну дураков, и про черепаху Тортиллу.

– Ольга Николаевна, я без обиняков скажу, мы на многое и не претендуем. Вот только проблема у нас, вернее у них, – кивнул чуть заметно, слушают же, и всё понимают, но молчат, внимают, значит, всё правильно понимают. И еду заказали правильную. Жаль, водочки не хряпнуть – руль, он круглый.

– Мы догадались, – Ольга обозначила улыбку, – Но это же ничего не отменяет. Наоборот. Поэтому действовать будем как бы неофициально. Нет, официально тоже – пару грантов оформить всё равно придется. Я думаю, молодежь не откажется в Сорбонну слетать, поучиться, постажироваться. А вот основное финансирование пойдет через… через вашу торговую сеть.

– Я вижу, вы неплохо осведомлены, мы пока не афишируем, и не светились. – Да, они всё правильно поняли, и разговаривают со мной, а не с Боссом поэтому. Впрочем, с кем им еще разговаривать-то. Я один в теме. Ну и Ирина, конечно, но она куда-то делась, третий день не обозначается. Была бы сейчас здесь, насколько было бы легче. Или наоборот, тяжелее.

– За Ирину не беспокойтесь, – Ольга широко улыбнулась. Черт, да она гораздо лучше осведомлена, неужели причастна? На ходу подмётки рвут. Неужели их рук дело?

– Да нет, всё в порядке, – делаю хорошую мину. Сейчас понимающе кивнёт, и всё. Значит они. Придётся в войнушку играть, или в шпионов, в 'мертвый сезон'.

– Правда, правда, не беспокойтесь – она как раз сейчас сеть и строит, а мы тут вовсе ни причем.

Да, хорошо французы работают. Если это то, что я подумал, Ирина и не могла на связь выйти. Чтобы не светиться. Но они-то, откуда узнали? Засланный казачок? Ведь ни слухом, ни духом. И даже намёка никакого не было.

А, понял – шпионские игры. Не зря они того дядьку пасли. Дядька слил. Или фифа. Нет, фифа не при делах. Вернее наоборот, очень даже при делах, скорее всего через нее работать и будем. Ну, вот и поговорили. Зато всё встало на свои места.

Господи, как же с ней легко – даже про Буратину всё понимает на лету. Пора сматываться, дальше уже становится просто неприлично – вдвоем разговариваем, хотя сидим за круглым, так сказать, столом. Так, а это что? Домашняя заготовка? Поль достал из внутреннего кармана конверт, и, улыбаясь по-нерусски, протягивает.

– Уважаемый Маэстро, мы очень Вам благодарны, и в знак нашего внимания просим принять, небольшой презент.

Черт, черт, черт, попался. Да я и забыл, вернее и вылетело из головы, с кем я дело то имею. И не надо им вовсе под столом друг друга пинать, они же всё и так понимают, вот только Буратину не читали, так как надо.

Встаю, улыбаюсь широко-широко, жму все руки, а Ольге Николаевне целую, откланиваюсь благодарно и выхожу к гардеробу. Молодцы французы, ой молодцы. А в конвертике то чего? Ого, вот оно как, оказывается. Отдых на Ривьере. И с женой. И карточка в конвертике, надо полагать с паролем – интересно, а сколько? Молодцы французы, ой молодцы.

***

Откровение оно снисходит или возникает по наитию. Как бы ничего не было, и вдруг оно снизошло. И во всём появился глубинный смысл и понимание. Как бы сперва в потёмках блуждаешь, блуждаешь, а потом бац, и откровение. Как бы лампочка включилась.

И всё сразу стало видно, и то, что было в темноте, вдруг представляется смешным и безопасным, или наоборот, ужасает. В смысле, поражаешься, что еще бы чуть-чуть, и такое бы могло произойти. Жуть.

А всё потому, что темнота. Когда темнота, тогда всегда чудо. А как лампочку включат, так никакого чуда и нет, всё понятно и очевидно.

Так что откровение, оно и есть светоч как бы. И учение. Учение оно и есть светоч, как и откровение. Это когда учение всесильно, потому что оно верно. Если оно неверно, то ещё хуже, чем полная темнота. В смысле гораздо ужаснее.

Потому что в темноте хотя бы осторожность проявляешь, не шарахаешься, движешься медленно, на ощупь. А в свете ложного учения прёшь как танк, куда оно совсем и не надо переть, потому что будет плохо.

Это мне так кажется, потому что истинных учений не бывает, и откровения – это не более чем иллюзия, потому что если уж суждено вляпаться, по вляпаешься, хоть в темноте, хоть на свету, хоть в одиночку, хоть скопом, и даже поводырь никакой не поможет.

Но про поводырей разговор будет отдельный и очень обстоятельный. Возможно, не в этой жизни. В смысле в другой миссии, когда поводырь будет, тогда всё про него и узнаем.

***

Идея мессианства мне близка как-то не очень, потому что это какая-то немножко странная идея. В смысле, что вдруг откуда ни возьмись, является некто, который знает. Все не знают, а он знает. И всем говорит. Ему сначала не верят, а потом вдруг прозревают, и понимают, что он дело говорит. В смысле истину.

Эта идея мне не близка, что я как-то привык знать, что никакой истины на самом деле нет, а поэтому её и знать никто не может. Кроме мессии. Мессия, правда, тоже не может, потому что, как можно знать то, чего на самом деле нет?

Но он-то всерьёз думает, что знает, и всем говорит. И все вдруг начинают думать, что он знает и говорит. И никто всерьёз не хочет думать, что он говорит что-то не то.

То есть все сначала именно так и думают, а потом перестают так думать, и уже начинают думать, что кто так не думает, то тот не прав. И его, того этого, надо поправить. Чтобы он больше так не думал. Потому что есть же мессия. Он же знает.

Я не хочу рассуждать таким образом о том, что существует испокон веку, потому что меня поймут неправильно или неадекватно, что, впрочем, одно и то же. Я хочу порассуждать о том, что появилось вот совсем недавно.

Нет, я не хочу даже и тратить своё и ваше время на шарлатанов разных, и на тех, кто в серьёз фанатеет. Потому что это то тоже существует испокон веку. А вот то, что не испокон веку существует, это как раз интересно.

Вы уже догадались, что я хочу порассуждать об Онотоле и о Летающем Макаронном Монстре. Идея мессианства мне не близка, а идея об Онотоле и о Летающем Макаронном Монстре мне близка. Нет, дуршлаг на голову я надевать не буду, не дождётесь, а с Онотоле я знаком, не совсем как бы лично, я знаком с теми, кто с ним более-менее близко знаком.

И еще мне нравятся его штанишки с кармашками. Я бы себе тоже такие завёл, если бы был Онотоле, в смысле, если бы знал всё. Потому что Онотоле знает всё. Это же все знают.

Я думаю, что он даже Летающего Макаронного Монстра знает, не в смысле что более-менее близко знаком, а знает, что тот существует. Но дуршлаг на голову не надевает, потому что он Онотоле. А остальные, которые знают, что Летающий Макаронный Монстр существует, дуршлаг на голову надевают.

В общем, чтобы было понятно, я тоже знаю, что на самом деле существуют и Онотоле и Летающий Макаронный Монстр. Поэтому я сейчас вот это вот допишу и пойду покупать дуршлаг и штанишки с кармашками. Потому что, когда вы вот это вот читаете, я сижу в штанишках с кармашками и в надетом на голову дуршлаге.

***

Они не такие как мы – это могло быть доминантой, но завихрения и другие флуктуации привели к тому, что всё получилось совсем наоборот. Наоборот, в смысле, мы не такие, как они – это как раз и есть доминанта, но сперва надо бы определиться, кто мы, и где они.

А это совсем не просто в рамках непротиворечивой модели, потому что, по какому критерию не возьми, конгруэнтность множеств недоказуема, недоказуема даже их толерантность, причем не только в теологическом смысле, а и в смысле онтологическом, что выглядит и вовсе уж безобразно.

Но катарсис подкрался незаметно. При том, что он, катарсис, должен вытекать и определяться внутренней логикой. Он должен явить экстремальные и экзистенциальные, впрочем, почему это экзистенциальные? – совсем не такие, а вовсе даже наоборот, проявления сущностей, их иерархию, их субординацию, их позитивизм, наконец, или маргинальность.