Владимир Обручев - В дебрях времени

• Название: В дебрях времени
• Автор: Владимир Обручев
• Издательство: НПП "Параллель"
• Жанр: Разная фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-028-1

Сборник "В дебрях времени" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.

Девятый том составили произведения, в которых авторы переносят своих героев в давно прошедшие эпохи, используя приемы научной фантастики: широко известная "Плутония" Владимира Обручева, палеонтологическая фантазия Германа Чижевского "В дебрях времени", веселая юмористическая повесть Владимира Санина "Приключения Лана и Поуна" и два маленьких шедевра Севера Гансовского — рассказы "Человек, который сделал Балтийское море" и "Идет человек".

Содержание:

Владимир Обручев — Плутония

Герман Чижевский — В дебрях времени

Владимир Санин — Приключения Лана и Поуна

Север Гансовский — Человек, который сделал Балтийское море

Север Гансовский — Идет человек

Оформление, иллюстрации: Владимир Ан

---

Но следующий день не принес перемены. Снежная равнина продолжалась с тем же характером и уклоном на север; ветер упорно дул в спину путешественникам, словно подгоняя их вперед; низкие тучи клубились и сыпали по временам снегом. Все ожидали, что спуск вот-вот кончится, торопились, всматривались вперед, обменивались надеждами на близкий конец. Но все было напрасно, проходил час за часом, километр за километром оставались позади, и наконец общая усталость заставила остановиться на ночлег.

Когда юрта была поставлена, все столпились вокруг Борового, устанавливавшего ртутный барометр; всем хотелось видеть его показания, так как на карманных анероидах стрелки уже вышли за конец делений на циферблате и не показывали давления воздуха как следует.

— По грубому подсчету, мы спустились уже на четыреста метров ниже уровня моря, — вскричал метеоролог, — если только на Земле Нансена в настоящее время не находится область необычайного по величине антициклона[7]! Барометр показывает восемьсот миллиметров.

— Насколько я знаю, — заметил Каштанов, — антициклонов с таким давлением на земле не бывает. Кроме того, погода, с тех пор как мы находимся на Земле Нансена, не менялась и совсем не похожа на погоду при антициклоне.

— Но в таком случае, что же это такое? — воскликнул Папочкин.

— Очевидно, земля не кончилась и северная ее часть представляет очень глубокую вдавленность, впадину, уходящую ниже уровня моря на сотни метров.

— Разве это возможно? — удивленно спросил Громеко.

— Почему же нет? На земле известны подобные впадины, например долина Иордана и Мертвого моря в Палестине, впадина Каспийского моря, Люкчунская котловина в Центральной Азии, открытая русскими путешественниками, наконец дно озера Байкал в Сибири, которое находится ниже морского уровня на тысячу метров с лишком.

— Впадина Мертвого моря также не маленькая, дно его на четыреста шестьдесят пять метров ниже уровня океана, — прибавил Макшеев.

— Во всяком случае, открытие такой глубокой впадины на полярном материке будет крайне интересным и важным результатом нашей экспедиции, — заключил Боровой.

К общему удивлению, спуск продолжался и на следующий день по той же равнине и при той же погоде.

— Мы лезем в какую-то бездонную дыру, — шутил Макшеев. — Это не плоская впадина, а скорее воронка, может быть, кратер потухшего вулкана.

— Но только невиданных на земле размеров, — заметил Каштанов. — Мы спускаемся в эту воронку уже четыре дня, и диаметр этого кратера, очевидно, достигает трехсот километров или больше; вулканы такой величины известны только на Луне. К несчастью, на всем спуске мы не встретили ни одного утеса, ни малейшего выхода горной породы, которые разъяснили бы нам происхождение этой впадины. Склоны кратера должны состоять из разных лав и вулканических туфов[8].

— На северном склоне Русского хребта и на его гребне мы видели базальты и базальтовые лавы, — напомнил Папочкин. — Некоторые указания на вулканическую природу этой впадины мы имеем.

— Кратеры потухших вулканов, заполненные доверху снегом и льдом, известны в Аляске, — добавил Макшеев.

Вечером в этот день и ртутный барометр отказался служить: его трубка доверху наполнилась ртутью; пришлось достать гипсотермометр[9] и определить давление воздуха по температуре кипения воды. Оно соответствовало глубине восьмисот сорока метров ниже уровня океана.

Все заметили, что вечером стало немного темнее. Лучи полуночного солнца, очевидно, не проникали непосредственно в эту глубокую впадину. Недоумение путешественников увеличилось в связи с тем обстоятельством, что компас в этот день также отказался служить: его стрелка вертелась, дрожала и не могла успокоиться и показать положение севера. Приходилось руководствоваться направлением ветра и общим уклоном равнины, чтобы ехать по-прежнему на север. Беспокойство компаса Каштанов также приписал вулканической природе впадины, так как известно, что большие массы базальта оказывают влияние на магнитную стрелку.

Но на другой день путешественники встретили в нескольких километрах от ночлега неожиданное препятствие: снежная равнина уперлась в цепь ледяных скал, тянувшуюся в обе стороны поперек пути, насколько было видно. Скалы местами поднимались отвесно на десять — пятнадцать метров, местами же представляли хаос крупных и мелких глыб льда, нагроможденных друг на друга. Взбираться на эти груды и без груженых нарт было трудно. Пришлось остановиться для разведки. Макшеев и Боровой вскарабкались на самую высокую груду и убедились, что и впереди, насколько хватает взор, тянутся такие же груды и скалы.

— Это не похоже на пояс торосов морского льда, — заявил Макшеев, вернувшись к нартам. — Торосы не тянутся на несколько километров в ширину без перерыва.

— Очевидно, мы достигли дна впадины, — сказал Каштанов, — и этот хаос обусловлен напором огромного ледника северного склона хребта Русского, по которому мы спускались.

— Следовательно, все дно впадины занято хаосом льдин, — заметил Боровой. — Остальные склоны ее также должны быть покрыты ледниками, спускающимися на дно.

— А благодаря колоссальной величине впадины она до сих пор не успела заполниться льдом, как заполнены кратеры вулканов Аляски, — добавил Макшеев.

— Но нам необходимо так или иначе перебраться через это дно, чтобы продолжать путешествие на север и выяснить размеры впадины и характер противоположного склона, — заявил Каштанов.

— Всего легче идти вдоль подножия хаоса, чтобы обогнуть его по дну впадины до противоположного склона, — предложил Громеко.

— Но если эта впадина не кратер вулкана, а долина между двумя хребтами? — заметил Папочкин. — В таком случае она может тянуться на сотню-другую километров, и мы не успеем закончить пересечение Земли Нансена.

— И куда идти вдоль подножия хаоса: направо или налево, чтобы обогнуть его? — спросил Боровой.

— Пойдем налево; может быть, мы встретим такое место, где хаос позволит перейти раньше на ту сторону без особого труда.

Приняв это решение, путешественники направились налево, то есть на запад, судя по ветру, так как компас по-прежнему не мог успокоиться и показать север. Слева от них поднималась снежная равнина с едва заметным уклоном, справа громоздились ледяные груды и скалы; низкие тучи по-прежнему закрывали небо и даже задевали за вершины более высоких льдин. Около полудня заметили место, где хаос льдин казался проходимым; груды были ниже, кое-где виднелись промежутки. Здесь остановились для устройства четвертого склада, а Боровой и Макшеев налегке направились в глубь ледяного пояса для разведки. К вечеру они вернулись и сообщили, что пояс имеет около десяти километров в ширину, что он проходим, хотя и не без затруднений, и что за ним ровный подъем на противоположный склон впадины.

Преодоление пояса потребовало два дня серьезной работы; часто приходилось прорубать тропу через нагроможденные льдины, чтобы протаскивать нарты одна за другой соединенными усилиями людей и собак. Ночевали, не расставляя юрты, приютившись для зашиты от ветра за огромной льдиной, стоявшей отвесно; собаки попрятались в щелях и ямах между глыбами. Но после тяжелой работы все спали крепко, несмотря на стоны и завывания ветра, гудевшего в хаосе на разные лады.

На следующий день выбрались на другую сторону преграды. На ночлеге Боровой зажег спиртовку гипсотермометра в полной уверенности, что он покажет ту же высоту, как и перед ледяным поясом, то есть около девятисот метров ниже уровня моря. Но когда он вставил термометр в трубку кипятильника, ртуть поднялась до 105, затем 110 градусов и все еще шла вверх.

— Стой, стой! — вскричал Боровой. — Куда ты прешь, хочешь разбить стекло?..

— Что такое? В чем дело? — раздались возгласы.

Все вскочили и столпились вокруг прибора, стоявшего на одном из дорожных ящиков.

— Это нечто невиданное, неслыханное! — воскликнул Боровой прерывающимся от волнения голосом. — Вода кипит в этой проклятой дыре при температуре плюс сто двадцать градусов.

А это значит?..

— Это значит, что по ледяному поясу мы спустились в какую-то бездну. Я сейчас даже не соображаю, сколько тысяч метров ниже уровня моря соответствуют этой температуре кипения. Подождите, нужно справиться в таблицах.

Он опустился на свой спальный мешок, вытащил из кармана справочник по определению высот, порылся в таблицах и на полях стал вычислять что-то. В это время спутники один за другим подходили к прибору, чтобы убедиться, что термометр действительно показывает +120 градусов. Светлый столбик остановился у этого деления, и сомнений быть не могло.

Царившее молчание среди пораженных изумлением людей нарушалось легким клокотанием кипевшей в приборе воды.