Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

• Название: Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
• Автор: Жаклин Монсиньи
• Издательство: ТКО АСТ, Крон-Пресс
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00064-0, 5-232-00062-4

Чувственная, невинная, неукротимая, немного странноватая, легкомысленная и жестокая — такова Батистина де Вильнев-Карамей, юная и прекрасная девушка-сирота.

Почти бессознательно, благодаря своей юности и несравненной красоте, Батистина соблазняет всех мужчин, которых она встречает на своем пути. Устоит ли она перед чарами самого Людовика XV, прозванного Возлюбленным, или отдастся Вильгельму-Августу, английскому принцу? Или станет любовницей прославленного маршала Мориса Саксонского? Или она влюбится в зеленоглазого незнакомца, того самого, что является ей во сне?

Удастся ли гордому, надменному маркизу Портжуа, иначе говоря, красавцу Флорису, слишком испорченному вниманием женщин, укротить эту ветреную красавицу?

Где найдет свою судьбу Батистина? В интимных королевских покоях в Компьене или в торжественных залах Версаля? А может быть, она встретит любовь на поле битвы при Фонтенуа или посреди океанских просторов, куда она устремится в поисках счастья? В Америке, где процветает работорговля? На берегах Миссисипи?

---

— Я исполняю свой долг и не собираюсь отвечать на ваши колкости, мадам!

Приказав солдатам унести миску и кувшин, капитан д’Эчепарра направился к двери. Батистина в ярости впилась ногтями в собственные ладони. Она ненавидела этого баска: она была уверена, что он грубо и жестоко обходится с индейцами. За три месяца своего заключения она так и не сумела найти у своего тюремщика чувствительную струну. Была ли она нежной и очаровательной или впадала в отчаяние и заливалась слезами, приходила ли она в ярость и пыталась бунтовать или билась в истерике и падала в обморок — все напрасно. В конце концов Батистина решила остановиться на холодной иронии и ледяном презрении. Ее поведение превосходно соответствовало температуре воздуха в форте.

Перед тем как переступить порог, капитан обернулся к Батистине и промолвил:

— Мадам, соберите ваши вещи, мы отбываем завтра на рассвете.

— Опять! И куда же на этот раз вы меня везете?

— Я не могу вам этого сказать, мадам, извольте собраться и быть готовой к отъезду!

— А если я откажусь? — спросила Батистина, бросаясь на покрытую тюфяком деревянную кровать. Настроение у нее было прескверным.

— Мне жаль, мадам, но должен предупредить, что в таком случае мне придется применить силу!

— Интересно, как вы это себе представляете?

С этими словами Батистина отвернулась к стене. Услышав, как дверь за капитаном закрылась, она, не раздеваясь, залезла под одеяло. Мозг Батистины лихорадочно работал. Она никак не могла понять, чего добивается от нее губернатор. В глубине души Батистина уже начинала сожалеть, что удар Флориса по губернаторской макушке оказался не смертельным. Почему де Водрей не приказал доставить ее в Новый Орлеан, чтобы она предстала перед судом, а перевозит ее из форта в форт?

Батистина принялась загибать пальцы. Итак, после их ареста д’Эчепарра приказал своим солдатам сопроводить пленников в Новый Орлеан, в то время как он сам с двумя десятками людей, охранявшими Батистину, переправился через реку Арканзас и поместил девушку в форт Орлеан, расположенный на реке Миссури. Там она провела три недели, затем прибыл следующий приказ, и Батистину перевезли в Сен-Луи — крепость, выстроенную на пересечении Миссисипи и Миссури. Батистина воображала себя железной Маской. С ней обращались почтительно, словно с государственной преступницей. В Сен-Луисе она пробыла всего несколько дней. Затем в большой габаре пленницу повезли вниз по течению Миссисипи, и д’Эчепарра запер ее в форте Прюдом на Черепашьем острове. Местные плантаторы попытались добиться свидания с герцогиней де Бель-Иль, но получили категорический отказ. Изумленная Батистина вынуждена была признать: ее почему-то решили содержать в строжайшей изоляции!

Все, чего ей удалось добиться от капитана д’Эчепарры, — это разрешение возить с собой чемодан с одеждой, ибо ее индейское платье окончательно пришло в негодность. Батистина умоляла своего тюремщика позволить ей исповедаться у священника, но получила отказ. Однако он согласился под усиленной охраной отвести ее в церковь послушать мессу. На голове у Батистины была надета шляпка с густой вуалью, и девушке не удалось ни с кем поговорить; она только могла наблюдать за истово молившимися суровыми прихожанами. Батистина возмущенно требовала суда.

— Куда вы так торопитесь, мадам! — усмехался капитан д’Эчепарра.

Вскоре переезды возобновились. Неделю Батистина провела в форте Морепа на озере Понтчартрейн, затем д’Эчепарра приказал своим солдатам спуститься вниз по реке, минуя Батон Руж, и подойти к форту Конде, построенному в устье реки Мобил. Оттуда они поднялись по реке Алибамус и прибыли в форт Тулуз.

«Завтра утром снова в путь… Но что все это значит?» — в который раз спрашивала себя Батистина.

Заснуть ей не удалось, зато она наконец согрелась. Вскочив с кровати, Батистина быстро скинула шаль, юбки и кофту и снова легла в постель. Внезапно с улицы донесся конский топот. Комната пленницы находилась на третьем этаже одного из четырех укрепленных бастионов форта Тулуз, выстроенного полукругом, по образцу крепостей Вобана. Постройка из камня и толстых бревен была окружена высоким палисадом с дозорной дорожкой вдоль бруствера. Окна комнаты Батистины выходили на берег реки Алибамус. Густое темное облако заволокло луну. В ночном мраке палисад из толстых круглых бревен казался совсем черным. Батистине показалось, что внизу, в зарослях буковых деревьев, кто-то есть. Северный ветер стих, уступив место более теплому южному ветерку. Глаза Батистины привыкли к полумраку, и она разглядела плотно сбившуюся в кучу многочисленную толпу, застывшую в ожидании.

— Кажется, это индейцы из поселка, — прошептала она.

Их было много, не меньше сотни. Мужчины, женщины и дети старались держаться поближе друг к другу. Никто не проронил ни единого звука. Они лишь топали и подпрыгивали на месте от холода. Гулкая тишина производила еще более устрашающее впечатление, нежели шум.

Внезапно Батистина прищурилась: в небе над индейским поселением разливалось красное зарево. Вскоре стало светло, как днем. Казалось, что языки пламени лижут нависшие над фортом черные облака. Сомнений не было: кто-то поджег хижины натчезов. До Батистины доносились стенания женщин. Мужчины в знак печали рвали на себе украшенные перьями волосы.

— Эй, дикари, проваливайте, вон отсюда… бегите, черт бы вас побрал!.. Живей… или я прикажу стрелять! — раздался голос д’Эчепарры.

— Гнусный негодяй! — прошептала Батистина, вцепившись в решетку.

Баск галопом мчался в форт, за ним следовало не менее дюжины солдат с факелами в руках. Остановившись, капитан д’Эчепарра поднял хлыст.

— Я же сказал: проваливайте… вашего поселка больше нет… я вас предупреждал… убирайтесь, да поживее! Вы можете направиться вверх по течению Алибамуса!

При этих словах один из натчезов, должно быть, вождь, гордо выступил вперед и встал перед баском:

— Быть может, мой большой белый брат не знает, что мой народ жил в поселке Пом Бланш столько лун, сколько волос на моей голове, и кости наших предков…

Ружейный залп прервал его речь. По знаку капитана д’Эчепарры солдаты выстрелили в воздух. Перезарядив ружья, они прицелились в индейцев.

— Вон! Хватит болтать! Бегите отсюда как можно дальше! — прорычал капитан.

Батистина возмутилась. Этот грубиян поджег поселок, а теперь, словно бездомных собак, выгонял из него индейцев.

— Остановите его… — закричала Батистина, вцепившись в решетку.

Натчезы, солдаты и капитан подняли головы и с удивлением увидели в окне Батистину. Девушка мгновенно воспользовалась их замешательством и, дрожа от гнева, закричала:

— Натчезы, капитан не имеет права прогонять вас отсюда… Закон на вашей стороне, этот поселок принадлежит вам… Вы свободны, отважны, защищайтесь… Разгоните солдат! Мерзкий тип! Поджигатель! Наглец! Я разоблачу тебя! Запомните, капитан д’Эчепарра, я расскажу обо всем, что видела здесь!

И Батистина погрозила баску кулаком. В рядах индейцев послышался ропот. Они все громче переговаривались между собой. Капитан почувствовал перемену, произошедшую в настроении натчезов; в воздухе запахло мятежом. Приказав солдатам держать ружья наготове, он вскочил на лошадь, и кавалькада на всем скаку влетела в ворота форта.

— К оружию, отважные натчезы! Отомстите за свои дома! Не дайте выгнать себя как бессловесных тварей! — все еще продолжала кричать вцепившаяся в решетку Батистина, когда д’Эчепарра с тремя солдатами ворвались к ней в комнату.

— Ах! О-о-о-о! — только и успела вымолвить Батистина. Ее оттащили от окна, швырнули на кровать и связали.

— Вы с ума сошли, мадам! Эти дикари могут нас оскальпировать! — возмущался д’Эчепарра, засовывая Батистине кляп в рот.

Девушка извивалась всем телом. Взор ее прекрасных глаз был столь красноречив, что устоять перед ним мог бы только святой.

— О-о-о-о!

Капитан д’Эчепарра понял, что означал этот стон.

— Клянетесь мне, мадам, что не станете кричать?

Батистина заморгала глазами. Капитан аккуратно вытащил кляп.

— Почему вы подожгли поселок?

Капитан медленно выпрямился: Батистина почувствовала, как он внимательно рассматривает ее грудь, слегка прикрытую тонкой кофтой.

— Я подчиняюсь приказам, мадам!

Голос капитана д’Эчепарры звучал глухо.

— Вы получили приказ поджечь хижины индейцев? Господи Боже мой, но от кого, сударь?

— Я не имею права обсуждать с вами подобные вопросы, мадам! — ответил баск, подходя к окну.

Индейцы медленно расходились. Пламя, поглотившее поселок Пом Бланш, угасало. Капитан д’Эчепарра вернулся к Батистине. Некоторое время он с состраданием смотрел на девушку. Глубокая морщина залегла на его лбу.