Матиас Фалдбаккен - Кока-гола компани

• Название: Кока-гола компани
• Автор: Матиас Фалдбаккен
• Издательство: Издательство К. Тублина
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8370-0510-7

«Кока-гола компани», первая книга «Скандинавской мизантропической трилогии», — это роман о современной Европе и европейцах. Людям, чьи предки вели кровавые войны, строили корабли, на которых покорили весь мир, не остается ничего, кроме как пить колу, нюхать «снежок», снимать порнофильмы и бегать от арабов-кредиторов. Идеологическая составляющая этого образа жизни — политкорректность. Но должен же найтись хоть один человек во всей Норвегии, который захотел бы сломать такой порядок вещей…

На помощь простому норвежцу, решившемуся на войну с глобальной скукой, приходит неожиданный союзник — порнобизнес. Просыпайся, старуха-Европа, будем молодость вспоминать!

---

ВЫЖИВАНИЕ ХИППОВЕЙШЕГО

НА ТРИ НЕОНОВЫХ БУКВЫ

МАК-КАК И МАК-КАКА

И так далее. Это Типтоп вошел в открытую дверь. Теперь он стоит так близко, что ему видны отдельные волоски на затылке Симпеля. Он видит ярлычок рубашки, завернувшийся кверху с изнанки воротничка, зацепившись за парочку позвонков. Тут Симпель оборачивается и поднимает на Типтопа глаза, лицо у него больное, возможные иллюзии относительно поэтико-философской спины улетучиваются. У него не противное лицо, просто больное.

Типтоп всегда немножко волнуется перед тем, как посмотреть Симпелю в лицо, к тому же сказывается то, что сегодня он более обычного склонен к нервозности; насколько ему известно, об эпизоде Типтоп/Каско во время последней съемки знает только папа Ханс, и Типтоп уже давно с ужасом ждет, что придется ему впериться взглядом в паркет во избежание того, что он больше всего на свете ненавидит: как все уставятся на него (особенно Симпель), когда папа Ханс на близящемся рабочем совещании раструбит всем об их «осечке», как всегда, с чуткостью офицера СС.

Симпель живет в этой квартире не более 8–9 недель. Переехать его вынудило осуществление текущего проекта ДОСТАНЬ СОСЕДА. Переехать в другую квартиру того же дома. В этом доме Симпель живет уже много лет, выезжать из него он не собирается. Но в пределах самого дома он переезжал уже бессчетное число раз. ДОСТАНЬ СОСЕДА — это своего рода побочный проект или дополнительное развлечение на фоне его прочих операций, осуществляется он следующим образом: управдом Жидпис Задомбей оповещает Симпеля всякий раз, как в дом собирается въехать новая семья. Тогда Симпель, Мома-Айша и Лониль переезжают в другую квартиру, всё в том же доме, а новые жильцы вселяются в их старую квартиру. В ближайшие после этого дни Симпель проводит акцию, или, как он обычно сам говорит, операцию, и когда прибывает наряд полиции, чтобы задержать его, Задомбей «по ошибке» сообщает им номер прежней квартиры Симпеля, так что дверь вышибают и портят весь вечер вновь въехавшим, и т. д. Д.С. — ответ Симпеля на одно из самых извращенных убеждений современного человека, а именно на убеждение в ценности добрососедства.

— Ты, блин, прекрати это, Типтоп, подкрадываться к людям незаметно, говорит Симпель. Он сидит, вывернувшись на стуле (встать ему бы и в голову не пришло), и неотрывно глядит на Типтопа. Типтоп в ответ отводит глаза.

— Да, извини, дверь ведь была приоткрыта… мы ведь вместе пойдем к… к папе Хансу …

— Мало ли чем я тут мог заниматься, Типтоп. Тебе откуда знать, может, я люблю анальную мастурбацию, например? Не особо, блин, удобно ты бы себя чувствовал, застав меня лежащим на коврике вон там с коленками, закинутыми за уши, и вон… тем… вон там (Симпель машет рукой в сторону швабры, стоящей за телевизором)… с палкой вон от той швабры под завязку в моей жопе. Во весело-то было бы, а, Типтоп, ё-моё, вот бы смеху-то, что бы ты тогда запел, а, Типтоп? «извини, дверь была приоткрыта?» (Говоря это, Симпель корчит рожу и покачивает головой с боку на бок, как делают неумелые имитаторы, когда изображают кого-нибудь.) Подумай в следующий раз, прежде чем вваливаться вот так к людям, хочется тебе, чтобы у тебя в башке засело такое воспоминание, Типтоп? — то-то, думаю, не хочется. Я, да с палкой от швабры в жопе? Лично я предпочел бы, чтобы меня от такого зрелища избавили… ёб твою… хохо… вроде как раком на палке от швабры. Извини, дверь ведь была приоткрыта, да и твой черный вход тоже, угу. Вот если бы я не был таким до усёру ответственным человеком, вполне могло бы у тебя, тупицы, на твоей сраной сетчатке навсегда запечатлеться воспоминание, какого врагу не пожелаешь, ей-ей, Типтоп. Ты бы, мать твою, ни за что от него не избавился. Но я, к счастью для тебя, сижу здесь за письменным столом, не лежу на полу со шваброй в жопе, каждый божий день сижу здесь как папа Карло и думаю, ну да что ты, блин, можешь в этом понимать…

— А Мома-Айша с Лонилем где..? Типтоп на пару шагов отодвинулся от Симпеля. Он избегает упоминаний о том, в который уже раз Симпель дует ему в уши о своем устоявшемся трудовом ритме. Да не впервые и Типтоп вваливается к Симпелю в открытую дверь, если честно.

— А где ты думаешь может быть Лониль в двенадцать часов буднего дня? Ну? Пора уже научиться немножко шевелить мозгами, где обычно бывают семилетние дети в двенадцать часов буднего дня? На летних каникулах?

— Ну, а Мома-Айша где..?

— А не твое это собачье дело, Типтоп. Она придет на рабочее совещание. Сможешь до тех пор совладать со своим любопытством? Или узнать точные географические координаты Мома-Айши именно в данное мгновение является абсолютно необходимым условием твоего существования, Типтоп?

— Да не, я просто так спросил, чё, спросить нельзя..?

— А вот зря ты в этом так, блин, уверен, Типтоп, вовсе не бесспорно, что позволительно задавать столько идиотских вопросов, как ты. Во всяком случае, в этом доме нельзя. Свои дебильные представления о том, что можно, а что нельзя, ты бы оставлял за порогом, дружок.

До Типтопа (в который раз) доходит, что разумнее всего будет придержать язык, предоставив Симпелю наметить распорядок дня. Симпель замечает, что Типтоп намеревается придержать язык, и разворачивается снова лицом к столу и бумагам и окну. Симпель из тех, что позволяют другим, кем бы они ни являлись, вариться в собственном соку, пока он сам не решит, что настало время установить контакт или завязать разговор. Такое социальное анти-свойство частенько сочетается со свойством навязывать другим свое настроение. Симпель таков до мозга костей. Потому, оказавшись с ним в одном месте, важно быть в нейтральном настроении. Каско и Типтоп — типичные представители людей нейтрального настроя, ни тот, ни другой не заражают других ни радостью, ни азартом, ни каким-либо иным настроением, поскольку у них никакого настроения и нет. Это хамелеоны настроения: они привносят лишь малую толику того же настроения, которое диктуется ситуацией. С достойной регулярностью в свои параноидальные моменты (еженедельно) Симпель обвиняет их в паразитировании на его настроении, от чего Каско с Типтопом открещиваются, уверяя, что когда находишься с ним в одном помещении, невозможно быть в каком бы то ни было другом настроении. Симпель не может упустить случая, чтобы не ввязаться в свару, и практически всегда дело заканчивается рукоприкладством; своим порноколлегам он или наподдаст, или стукнет их головой о стену или стол и т. п. Никак им не сойтись на том, что у всех троих может быть своя правота.

Типтоп смотрит на часы, половина двенадцатого — полчаса до начала рабочего совещания. Спина Симпеля демонстрирует нуль интереса. Типтоп садится на диван, угловой диван метрах в четырех-пяти от письменного стола Симпеля, у противоположной стены комнаты. Диван на вид просиженный и затертый; короче говоря, совершенно жуткий. Типтоп ухожен и хорошо одет — безупречен, как обычно. Он пытается не сесть на самое гадкое место, где диван продавлен. Перед диваном стоит журнальный столик, а у противоположной стены стоят телевизор и видеоплейер. Развлекательная техника размещена на квази-деревянном стеллаже, испещренном фломастерными отметинами. Стол покрыт всяческими бульварными газетенками недельной давности, телевизионными программками и скопившимися за две-три недели крошками от перекусов перед телеэкраном с бутербродом в руке, стаканами с засохшими остатками молока, кофейными чашками и необозримым количеством деталей из киндерсюрпризов. Без счету бумаг, писем, по меньшей мере дюжина фактур, реклама из почтового ящика и рисунки Лониля сложены в некое подобие стопки, а вершину стопки венчают BOSCH DUAL–COM и два пульта дистанционного управления (от телека и видика). Справа от дивана, полускрытое под еще одной стопкой — старых газет и бумаг, лежит зарядное устройство для мобильника. Сверху на стопке Типтоп видит листок, на котором тонким фломастером написано: #422 d. 14. Всего, Жидпис. Остающееся на полу место усыпано сломанными игрушками. Практически невозможно пройти по полу в носках, не взвизгивая, не ругаясь и не чертыхаясь, потому что в ступни впиваются острые пластмассовые обломки. Повсюду на полу и стенах что-то накалякано фломастерами. Есть здесь и книжная полка. Приглядевшись, видишь, что полка заполнена видеокассетами — без обложек: только черные кассеты с налепленными на них красными и белыми листочками с какими-то надписями.

Типтоп поднимается. Заметив кофеварку с кофе, он вдруг ощущает желание выпить кофе, цепляет указательным пальцем самую чистую из стоящих на столике кофейных чашек, пробирается к кофеварке, стоящей в паре шагов от него, и, сам того не замечая, проливает несколько капель кофейной жижи из болтающейся на пальце чашки. Этому кофе по меньшей мере четыре часа, сварен часов в девять утра, догадывается Типтоп, прихлебывая. Кофе горчит, но ему по фигу.