Сара Билстон - Постельный режим

• Название: Постельный режим
• Автор: Сара Билстон
• Издательство: Фантом Пресс: Эксмо
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-86471-446-1

Представьте, что вы вертитесь как белка в колесе, не зная ни сна ни отдыха (вряд ли для этого потребуется так уж сильно напрягать фантазию), но в один прекрасный день вам объявляют, что отныне вам противопоказано носиться туда-сюда, участвовать в совещаниях, ругаться с клиентами и упоенно шуршать деловыми бумагами. Бал закончен и пора в постель — на целых три месяца. И посмейте только высунуть нос из-под одеяла! Именно это случилось с героиней романа «Постельный режим»: отъявленной карьеристке и законченной трудоголичке запретили любую деятельность, кроме как пластом лежать в постели. И огромный доселе мир съежился для нее до размеров кровати. Но, как выяснилось, тут-то самая свистопляска только и начинается. Даже постельный режим для деятельной особы не помеха, ей ничего не стоит перевернуть весь мир вверх тормашками.

«Постельный режим» написан в лучших традициях таких писательниц, как Софи Кинселла и Элисон Пирсон, — весело, остроумно и очень обаятельно.

---

49

Пятница, 13.00

У меня живот весь в розоватых растяжках. Только за последние сутки их стало на дюжину больше. Глядя на исполосованную кожу, я разрываюсь между ужасом и облегчением; в конце концов, растяжки — это внешний признак развития ребенка. Он точно в порядке, если растет с такой скоростью.

Утром после завтрака приходила в гости Лара. Поначалу я закатила глаза и тяжко вздохнула, когда услышала за дверью ее голос: «Кью, можно войти?», — но затем что-то в этом голосе меня насторожило.

Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы первые подозрения подтвердились: она узнала про измену Марка. Вокруг рта залегли горькие складки, которых раньше не было.

— У меня беда, Кью. — Лара неуверенно остановилась посреди гостиной. — Не знаю, что и делать…

— Присядь, — сказала я.

Как была, в пальто, модном длинном пальто с поясом, она рухнула в кожаное кресло. Сидела сгорбившись, не вынимая рук из карманов, глядя в пол.

Лара самовлюбленная зануда, но мне стало ее жаль. Вид у нее был — краше в гроб кладут. Обычно она стягивает волосы высоко на макушке задорным хвостом, сегодня же большая их часть выбилась из серебряной застежки, немытые, неухоженные космы уныло свисали вдоль щек. Кожа казалась дряблой и старой, как у недоспавшей, уже не юной женщины. Ногти обкусаны, колготки сморщены и перекручены. Лара словно рассыпалась на части.

Все это я разглядела, пока она молчала, — бледный призрак прежней Лары. Наконец она с трудом сглотнула и прошептала, обращаясь к ковровой дорожке:

— Марк вчера вечером сказал, что уходит к другой.

Я не сразу нашлась с ответом и вдруг поняла: да плевать ей на то, что я скажу и скажу ли что-нибудь вообще. Она вся ушла в свое горе.

Лара устало провела рукой по глазам.

— Как оказалось, их связь тянется уже почти год, и теперь он… он хочет уйти к ней, к этой девице, насовсем. А я… Боже, ты, наверное, не понимаешь, зачем я все это тебе рассказываю. Но я подумала… может быть, ты или Том… может, вы поговорите с ним, попробуете убедить, чтоб он остался, чтоб не бросал меня?.. — В воздухе повис вопросительный знак.

Господи помилуй, подумала я.

— Лара, у меня ж нет никакого влияния на Марка. Но если надо, я с ним поговорю. И Тома попрошу, только… только не знаю, захочет ли он, — запнувшись, закончила я.

Она печально кивнула.

— Я особо ни на что и не надеюсь, но я должна испробовать все возможности. До единой. Марк сказал, что переночует в гостинице. Ручаюсь, он был у нее. — Лара произнесла это так, словно у нее пытками вырвали унизительное признание, принудили обнажить раны и выставить передо мной напоказ. — Дети задают вопросы, я говорю: папа в командировке. Не представляю, как им сказать, что он не вернется. — Ее голос, рассыпавшись звенящими осколками, оборвался.

Я молча смотрела, как она плачет. А что еще мне было делать?

Наконец, всхлипнув в последний раз, она торопливо утерлась рукавом и встала.

— Прости, Кью. Тебе, конечно, только этого и не хватало. — Она слабо улыбнулась. — Ты хорошая подруга. Мы, девчонки, друг за дружку горой, верно?

Я в ответ притворно улыбнулась. На душе было паршиво. Разумеется, я не стала сообщать, что у меня уже есть одна подруга — любовница ее мужа. И что я нечаянно воссоединила этих двоих — тоже не сказала. Как я могла?

17.00

Я размышляла о Ларе, Марке и Бри, когда позвонила взбудораженная мама — она купила билет на самолет. («Через Интернет, дорогая. Потрясающе! Можно купить все что угодно! И гораздо дешевле, чем в городе, представляешь?») Она также обновила свой гардероб. (Либо считает, что в Америке одежда не продается, либо полагает, что мы требуем от приезжих верха изящества. Трудно сказать, что именно.) И еще накупила чертову уйму путеводителей, поскольку намерена «осматривать достопримечательности». («Я специально завела… где же он, ага, здесь… блокнотик с разноцветными закладками и под голубой записала все места, куда хочу сходить. Послушай, дорогая, и скажи, я ничего не пропустила? Эмпайрстейт-билдинг-ЦентральныйПарк-Крайслербилдинг-МузейИскусств-ВсемирныйТорговыйЦентр-Метрополитен-НьюйоркскаяОбщественнаяБиблиотека-ПлощадьТаймСквер-Сохо-ВестВиллидж-Вестсайд-Гарлем-Бруклин-Бронкс…»)

— А еще, дорогая, — захлебываясь, продолжала она, — когда ты уже будешь на ногах, может, съездим куда-нибудь подальше? Я всегда мечтала побывать в Мэне. Как думаешь, мы сможем поехать в Мэн?

Я сглотнула. Не хотелось остужать этот нежданный энтузиазм, но — Мэн?

— Мам, это очень далеко, — слабо возразила я. — Туда шесть-семь часов езды, не знаю, как это понравится малышу…

— Ты считаешь, так далеко? — Но озадаченность тут же сменилась уверенностью: — Нет, вряд ли. Думаю, ты ошибаешься, думаю, гораздо ближе.

— Но, мам, правда…

— Я совершенно уверена — Мэн гораздо ближе, — решительно отрезала она. (Подумаешь, Мэн, надо будет, она этот штат просто придвинет.) Двух часов вполне хватит. Словом, вписываем Мэн, а там посмотрим. И если останется еще денек, сгоняем на побережье и устроим пикник, у меня в путеводителе описывается одно чудное местечко…

Словом, можно с большой долей уверенности предположить, что мама ждет не дождется своей поездки, хотя и тревоги не вполне отпустили ее. Она приобрела пару эластичных чулок против возможного тромбоза при перелете и маску — вдруг у соседа по самолету окажется грипп («А как же, дорогая! Ведь это может быть не английский грипп! — заметила она с нотками возмущения в голосе. — Несчастные китайцы болеют совсем другим гриппом. А есть еще и птичий… Береженого, как говорится…»). Для ценностей (обручальное колечко из мексиканского серебра и часы — допотопный дешевенький «Таймекс» на матерчатом ремешке) у нее имеется специальный пояс. И наконец (о-о, это блеск!), на случай захвата лайнера террористами мама отправится в полет, вооружившись перцовым аэрозолем.

— Он еще и туманный рожок, и фонарик, — важно доложила она, — и радио. Очень практично.

50

Полночь

— Нам нужно поговорить, — сказал Том.

Я сидела на табуретке у раковины и чистила зубы. Это было пару часов назад.

Я вздохнула:

— Говори.

И подумала: вот и дождалась. Пришло время. После возвращения из Тусона и Балтимора Том дневал и ночевал в конторе, а заскакивая домой, обращался со мной до того учтиво, что скулы сводило. Я не умею с ним разговаривать, когда он такой. Не знаю даже, с чего начать. Он словно зашторенное окно, запертый склеп, запечатанное письмо.

Том оперся плечом на зеркало умывальника, скрестил ноги, сложил руки на груди, уставился в пространство. Дышал часто и прерывисто.

— Помнишь, Кью, в больнице ты просила меня уйти из «Кримпсона»? Перед моим отъездом у нас была еще одна дурацкая ссора. Я много думал о том, что ты говорила, и… я не готов сделать это. Уйти не готов. Партнерство у «Кримпсона» — важнее для меня ничего нет. И, осознав это… — Он смолк. Прошла целая вечность. — Осознав это, я понял, что…

— Нет, — сказал кто-то.

По подбородку у меня текли мятные пузыри. Значит, это я сказала.

Я отложила щетку и сдернула с кольца в стене пушистое зеленое полотенце. Вытерла рот. В ушах странно шумело, словно распарывали надвое тяжелый занавес.

Том, оказывается, продолжал говорить, я лишь сейчас это заметила. Слов я не слышала, но видела в овальном зеркале на противоположной стене, как шевелятся его губы.

— Я не понимаю, что ты говоришь, — сказала я. — Не слышу. Тебе придется повторить все сначала, потому что, если ты собираешься меня бросить, мне нужно это знать.

Он обернулся и взглянул на меня, в глазах стояли слезы. У него глаза такого же цвета, как мыло в мыльнице, плитка на стене, дверца душевой кабинки. Цвет морской волны, сине-зеленый, мой любимый цвет.

— Бросить тебя? Господи, я… Кью, я вовсе не это имел в виду, по крайней мере… Ох, я сам ничего не знаю. Но какая-нибудь второсортная работа в третьестепенной фирме — не для меня. А это единственная возможность меньше работать и чаще бывать дома. Тебя, может, это и устроит, но меня — точно нет. У «Кримпсона» я занимаюсь важными вопросами с солидными клиентами. Не хочу я всю жизнь, из месяца в месяц, возиться с одними и теми же мелкими проблемами. Не хочу и не могу, прости, Кью. И что нам теперь делать?

— Не знаю, — устало промямлила я. Медленно поднялась. Затем — потому что не придумала ничего другого — повернулась к нему спиной и забралась в постель, как зверек в свою норку.

Том стоял в дверях ванной и смотрел на меня с тревогой и отчаянием. Я натянула на голову одеяло и в горячей, душной темноте закрыла глаза.