Татьяна Устинова - Развод и девичья фамилия

• Название: Развод и девичья фамилия
• Автор: Татьяна Устинова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00304-5

Прошло больше года, как Кира разошлась с мужем Сергеем. Пятнадцать лет назад, когда их любовь горела, как подожженный бикфордов шнур, немыслимо было представить, что эти двое могут развестись. Их сын Тим до сих пор не смирился и мечтает их помирить. И вот случай представился, ужасный случай! На лестничной клетке перед квартирой Киры кто-то застрелил ее шефа, главного редактора журнала “Старая площадь”. Кира была его замом. Шеф шел к ней поговорить о чем-то секретном и важном… Милиция, похоже, заподозрила в убийстве Киру, а ее сын вызвал на подмогу отца. Сергей примчался немедленно. И он обязательно сделает все, чтобы уберечь от беды пусть и бывшую, но все еще любимую жену…

---

Или он ревновал, только она не замечала?..

– Я боюсь, – вдруг призналась ему Кира. – ужасно боюсь, что они решат, что это… я. Даже думать об этом боюсь.

Он бросил свою майку, которую переодевал уже в третий раз – она опять свалилась за креслице, – подошел и обнял Киру. Он всегда ее так обнимал – двумя руками за голову, так что щекой она оказывалась прижатой к его плечу, и мир вокруг суживался до его плеча и рук, которые держали ее голову.

– Разберемся, – сказал он негромко, – хотя, конечно, все не слишком хорошо. Но… разберемся.

Это было самое странное утро за последние несколько лет.

Они даже не поссорились, когда Тим заявил, что в школу не пойдет, раз уж все равно опоздал, и Сергей произнес что-то назидательное и очень отцовское, содержащее выражения “балду гонять” и “репу чесать”, а Тим в ответ рубанул “ясным перцем”. Ему было очень весело. Маминого начальника он жалел, конечно, но для него происшедшее было приключением, кроме того, хитроумный и тонкий план по примирению родителей и поселению их на одной территории работал даже слишком хорошо, и Тим страшно озаботился тем, чтобы нигде ничего не заело и не сбилось.

Кира стояла уже в дверях, когда прибыла Валентина.

В замке завозился ключ, Кира вздрогнула и уронила портфель, в котором копалась. Портфель грохнул всеми своими внутренностями и повалился набок.

– Доброе утро! – провозгласила Валентина насморочным голосом. В нем была непередаваемая театральная печаль. Когда-то Валентина занималась в художественной самодеятельности и блистала в роли панночки по повести Николая Васильевича Гоголя. – Какое несчастье, какое страшное, ужасающее несчастье!.. Такой милый, милый молодой человек, и такая ужасная, кошмарная смерть! Вот оно, наше время!.. Жить страшно!

На последних словах она сильно вздрогнула, повела очами и слегка прикрыла их лиловыми веками. Кире хотелось, чтобы она поскорее захлопнула за собой дверь, не демонстрировала бы соседям свою вселенскую скорбь!..

– Доброе утро, Валентина. – Кира проворно подняла с пола портфель и снова стала в нем копаться. Да где же этот чертов телефон!..

– Такое утро не может быть добрым! – строго поправила ее Валентина. – Боже мой! Бедный мальчик!..

– Да.

– Как несправедливо и расточительно обходится жизнь с самыми лучшими!..

– Да. Тима, ты не знаешь, где мой телефон?!

– Я знаю, – сказал Сергей, – ты его вчера сунула в банку с кофе. Держи. Здрасти, Валентина.

Та ахнула и зажала рот рукой, как будто средь бела дня увидела привидение.

“Единственное в мире привидение с мотором!” – вспомнилось Кире.

– Сергей Константинович, – воскликнула Валентина полушепотом, – вы ли это?

– А это вы, Валентина? – таким же полушепотом осведомился Сергей. – Я позвоню тебе, – сказал он Кире, – если приедет милиция и ситуация… выйдет из-под контроля, звони мне на мобильный. Обязательно. Ты поняла?

– Поняла, – согласилась Кира. Необыкновенное утро кончилось, и что там будет дальше, она даже представить себе не могла.

Все-таки хорошо, что Тим его вызвал и он остался ночевать. Если бы она оказалась одна этой ночью, утром ее можно было бы смело везти в психбольницу.

– Сергей Константинович, вы пришли, чтобы поддержать нас в трудную минуту? – пафосно вопросила Валентина. – Ах, как все мы беззащитны перед лицом смерти! Она находит нас в самом расцвете сил и…

– Замолчите, – приказала Кира, – немедленно замолчите!

Та испуганно умолкла.

Валентина была домработницей. Она работала у Киры уже много лет и, сколько Кира помнила ее, всегда выглядела одинаково – в лиловом берете, с лиловыми веками и губами и в неизменном клетчатом пальтишке. Она была “романтической натурой” – в первый день весны непременно приносила букетик “подснежников” – несколько чахлых бледнолицых былинок, которые наглые продавцы выдавали за весенние цветы, – и подсовывала их всем под нос и требовала, чтобы вдыхали “ароматы грядущей весны”. Все послушно вдыхали. Затем следовала ветка цветущей яблони, затем кисточка сирени, затем астры, с декламацией: “Я пью за военные астры, за то, чем корили меня…” Когда она провозглашала: “За рыжую спесь англичанок”, то всегда поворачивалась к Кире и подмигивала ей, словно подтверждая, что она-то, Валентина, отлично осведомлена о том, кто здесь “рыжая спесивая англичанка”, хотя Кира никогда не была рыжей, да и на англичанку тянула с трудом. Когда Кира и Сергей развелись, Валентина “до ужаса” переживала, проливала слезы над Тимом и успокоилась, только “решив для себя”, что Сергей – злодей и тиран и “бедной малютке” Кире ничего не оставалось, как бросить его и “начать новую жизнь”.

Как себя вести, когда “злодей и тиран” обнаружился с утра в квартире “бедной малютки”, она не знала и на всякий случай испугалась.

При всем этом она была чистюлей, искренне любила Тима, в первом классе даже помогала ему учить уроки и рисовать северного оленя в тетрадь по природоведению, пекла потрясающие пироги и куличи на Пасху, носила их святить, возвращалась просветленная и торжественная, накрывала стол с окороком, крошечными пирожками, крашеными яйцами и букетиком гиацинтов посередине и объявляла “пасхальный завтрак”, а до этого самого завтрака откусить от кулича позволялось только Тиму, и вообще жила исключительно интересами семьи – семьи Сергея и Киры, когда та еще у них была. Своей личной семьи у Валентины никогда не было.

– Валентина, Тим сегодня в школу не пошел, потому что мы все проспали. Проследите, чтобы он позвонил Илье и узнал у него уроки. Сергей Константинович пока остается здесь.

– Он будет обедать? – немедленно спросила домработница, которая даже в трагическом пафосе не забывала о своих обязанностях.

– Я не знаю, вы с ним это потом решите. Если будут вопросы, звоните мне на работу. – Тут ей пришло в голову, что с работы ёе могут увезти в милицию. – Или на мобильный телефон.

– Мам, пока, – протрубил Тим, – я уроки узнаю, не переживай!

Кира, уже в ботинках и короткой курточке, вбежала к нему в комнату – он загружал компьютер, ясное дело! – быстро поцеловала и перекрестила.

– Не смей сидеть весь день в пижаме! – напоследок сказала она, и каблучки истерической дробью простучали по полу.

Все. Ушла.

Сергею вдруг стало обидно, что она оставила его одного. То есть, конечно, с ним остался его сын и экзальтированная домработница, которую он побаивался, но Кира ушла, и он теперь один.

Так было всю жизнь – она уходила, а он страдал, даже если все было наоборот, даже если он уезжал в командировки и на конференции, все равно ждал, скучал, томился именно он.

А она? Он даже и не знал толком.

Мысль о том, что она попала в переделку, доставляла ему почти удовольствие. Костика жаль, конечно, но Сергей слишком мало его знал, чтобы печалиться по-настоящему. А не по-настоящему все это напоминало передачу “Криминальный дневник”, чувство он испытывал соответствующее – осторожно-зрительское.

Кому могло прийти в голову, что его жена – его бывшая жена! – способна выстрелить из пистолета в сердце своему начальнику, а потом спокойно вернуться домой к Тиму и ужину?! Кира, которая, несмотря на всю внешнюю холодность и уравновешенность, жалела всех бездомных собак и плакала над фильмами с плохим концом!

Марью Семеновну, “героиню дня”, он нашел очень быстро. Она сидела в своей стеклянной будочке на первом этаже и, не моргая, смотрела, как отрываются пузырьки от витой пружины кипятильника. Марья Семеновна еще “не сменилась с ночи, а сердце с вчера прям надвое раскалывается”, она объяснила Сергею.

– А вы что, Сергей Константинович, – спросила она, скорбно сморкаясь в гигантский носовой платок, – как вчера приехали, так и не уезжали?

Взгляд, которым она прошлась по Сергею поверх платка, был остреньким, кое-где даже колющим.

“Да, – подумал Сергей. – Не Марья Семеновна, а рентген”.

Вчера, когда он приехал, она была почти в обмороке, сидела на ступеньках и обмахивалась газетой, а ее дрожащий от застарелого алкоголизма и возбуждения супруг держал перед ней кружку с кипятком. В том, что там именно кипяток, Сергей был совершенно уверен – от кружки шел пар.

– Так и не уезжал, Марья Семеновна, – признался он почти весело – ее тигриная наблюдательность давала надежду на то, что она сможет ему помочь: – Это ведь вы нашли… его, да?

Марья Семеновна вынырнула из платка и взялась за сердце.

– Я, – призналась она и повела мясистым, в прожилках, носом, – я, Сергей Константинович! Господи, да что ж это делается, когда среди бела дня…

– Почему среди дня, – быстро, пока ее причитания не зашли слишком далеко, спросил Сергей, – ведь был уже вечер!

– Да ведь такая жизнь, Сергей Константинович, что никогда покоя нет, ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером! Из дому страшно выйти! Да и выходить не надо, вот в подъезде-то и прикончили! Совсем ведь молодой, и такой видный мужчина! Знакомый Кирочкин, да, Сергей Константинович? Я ж его несколько раз видела, он приезжал, еще когда вы жили! Да, Сергей Константинович?