Мишель Ричмонд - Год тумана

• Название: Год тумана
• Автор: Мишель Ричмонд
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056609-9, 978-5-403-01813-5

В одно мгновение жизнь фотографа Эбби Мейсон превратилась в мучительный кошмар. Секунда — и ее шестилетняя падчерица Эмма, которую она уже успела полюбить, как родную дочь, исчезла в укрывшем безлюдный пляж тумане. Отчаянные поиски не дают результатов. Полиция неофициально советует Эбби и впавшему в депрессию отцу Эммы готовиться к худшему — ведь каждый день в стране бесследно пропадает столько детей…

Но Эбби не намерена сдаваться.

День за днем она продолжает поиски Эммы.

И однажды — за тысячи километров от Сан-Франциско — Эбби нападает на след, который может привести к девочке…

---

По улице проезжает автобус. Звонит церковный колокол. Расстояние между нами растет с каждой минутой.

— Я так по ней скучаю, — говорит Джейк. — Иногда мне просто не хочется вставать. Две недели назад машинально купил жвачку, которую Эмма всегда требовала от меня после похода в магазин. Представляешь, уже стоял у кассы, девушка начала проносить покупки через сканер, и тут до меня дошло. Никак не мог прийти в себя, не мог достать деньги или хотя бы выйти из очереди. Позади уже столпились люди, кассирша вызвала менеджера, он пришел и спросил, не нужно ли проводить до машины. Чувствовал себя ненормальным. — Джейк стискивает мою руку. — У нас впереди еще много ужасных дней, но жизнь не остановилась.

— И хорошо, пусть продолжается. Я хочу найти Эмму.

— Прошло почти шесть месяцев. Почти шесть.

Джейк неровно дышит. Люблю его — как никогда, но вдруг приходит жуткая мысль: возможно, Эмму я люблю больше. Желание видеть ее, держать в руках буквально опустошает изнутри; в душе не осталось ничего, кроме холодной черной бездны. В течение последних шести месяцев Эмма не покидала меня ни на минуту. Она приходила мне на ум, как только я просыпалась, ее лицо стояло перед глазами, когда засыпала, и жизнь подчинилась единственной цели — найти маленькую непоседу. Джейк, наоборот, с каждой неделей все больше и больше отдаляется, наши разговоры становятся реже, а моменты подлинной близости практически свелись к нулю.

Любить мужчину — одно, а любить ребенка — совершенно другое. Это всепоглощающее чувство. До Эммы я не верила людям, которые говорили, будто ребенок может пробудить в человеке сильнейшую любовь. Потом появилась Эмма, и теперь невозможно представить себе жизни без нее. Может быть, любовь — божественное провидение, указывающее тех людей, которые нуждаются в нас сильнее всего. Когда я только начала встречаться с Джейком, воспринимала Эмму как часть его жизни. Теперь малышка переместилась с периферии в центр.

Втроем строили планы. Поездка в Париж, когда ей исполнится десять лет. В Прагу, когда стукнет двенадцать. А в шестнадцать, когда получит водительские права, — путешествие на машине по всей Америке. Представляю Эмму, которая стоит в Лувре перед «Джокондой» и гримасничает. Вот она же, но несколькими годами старше, в синих джинсах; мисс Болфаур сидит за рулем и напевает, в то время как Джейк отмечает путь на карте, а я сверяюсь со списком достопримечательностей. Лицо Эммы размыто, точно снимок, сделанный в движении, но в этих образах достаточно жизненной силы, чтобы в них поверить.

Джейк встает и начинает бродить по комнате.

— Я закажу мессу. — Он прикусывает губу. Подходит к окну, отодвигает занавеску и смотрит на улицу. На мгновение комната озаряется мягким желтым светом.

— Какую мессу?

— Заупокойную. — Он откашливается и задвигает занавеску. В комнате опять наступает полумрак. — Я хочу с ней попрощаться.

— Нет. Дай мне еще немного времени.

— Зачем?

— Продолжу поиски.

— Остановись. Пожалуйста. Ты все только усугубляешь.

Болфаур по-прежнему стоит у окна, спиной ко мне, пока я поднимаюсь в спальню Эммы. Ложусь на постель и смотрю в потолок. Из комнаты начинает выветриваться запах Эммы. Интересно, заметил ли это Джейк? А через год, возможно, здесь вообще не будет пахнуть ничем особенным.

Кладу голову на подушку и вдруг замечаю несколько волосков. Волосы Эммы. Беру их и натягиваю между пальцами. Это что-то вневременное. Кладу их себе на лоб и молюсь о том, чтобы с Эммой установилась телепатическая связь.

Мы часто сидели на этой кровати вместе, и я украшала ее волосы бусинами. Потом косички расплетались, и бусины валялись по всему дому. Дом принадлежал Эмме, и повсюду были приметы этого — цветные карандаши на кухонном столе, сандалии возле задней двери, коробка с кукольными платьями под столиком в гостиной. Утром наша маленькая капля ртути часто просыпалась раньше всех, и топот ее ножек на лестнице был первым, что я слышала на заре нового дня.

Снизу доносятся тяжелые шаги. По длинному коридору, через кухню и столовую, в прихожую. Входная дверь открывается. Возможно, Джейк решил прогуляться. Дверь захлопывается, но слышно, что он по-прежнему дома. Ему нечего делать и некуда идти.

Глава 50

Пациенты с травмами мозга часто помнят свое детство в ярчайших подробностях, но не в силах припомнить события более поздних лет. Они говорят о людях, которых не видели десятилетиями, как будто расстались с ними всего лишь несколько часов назад. Помнят подарки на день рождения в пять лет, но не могут читать даже самые простые книжки.

Каждый день просеиваю воспоминания, как золотоискатель — песок. Помнится слишком многое — моменты детства, сейчас не имеющие никакого значения, имена и лица, места, оставшиеся далеко в прошлом. Единственное, что я ищу, — след, который приведет к Эмме, но он погребен под грудами воспоминаний. Каждое из них сбивает с пути, это наносной мусор, плавающий по волнам памяти. Меня посещают яркие воспоминания, полные звуков и движений, иногда даже запахов. Нет никакого проку от столь бесполезной информации, но от нее никуда не деться и она требует к себе внимания.

Залив Шорес, Алабама. Мне девять лет, мы на пляже всей семьей. Помню мужчину и женщину, лежащих рядом с нами на ярко-желтых полотенцах. Пьют чай со льдом из пластмассовых стаканчиков и читают. Они примерно ровесники моих родителей, но тем не менее от них так и пышет юношеским задором, несвойственным моим отцу и матери. На мужчине плавки, на женщине — черное бикини. На папе — длинные шорты защитного цвета, мама одета в легкую юбку до щиколоток и рубашку. У парочки есть ребенок — мальчик моих лет, который смотрит на меня и ухмыляется. Очень загорелый, светловолосый, на носу — белое пятнышко солнцезащитного крема.

В то время как мы сидим в тени двух зонтиков, на гигантском покрывале, под защитой маленьких вентиляторов, эти счастливцы лежат на солнце. У женщины массивная грудь — шоколадно-коричневая ложбинка ее лишь подчеркивает, а золотистая застежка бикини оттеняет. Пока моя мать разгадывает кроссворд, отец слушает радио, а Аннабель спит, я наблюдаю за нашими соседями сквозь солнечные очки и мечтаю прикоснуться к этой невероятной груди.

Сорванец зачерпывает песок совком и высыпает на спину отцу.

— Эй, — говорит тот, не отрываясь от книги.

Мальчик повторяет то же самое, на этот раз с матерью.

— Лучше пойди и построй замок, — советует она. Белобрысый дуется несколько секунд, а потом хватает ведерко и лопатку и бежит к кромке прибоя. Некоторое время усердно строит замок, потом оставляет его и начинает шлепать по воде. День жаркий и безоблачный, солнце яркое, волны невысокие, но по всему пляжу расставлены деревянные доски, на которых написано «Сильное течение! Купаться опасно!».

Сосед по пляжу то забегает в воду, то выскакивает из нее. Хочу к нему присоединиться, но родители ни за что не позволят. «Для плавания существуют бассейны», — часто повторяет отец. Несколько минут я с завистью наблюдаю за мальчишкой. Малолетний позер то и дело оборачивается взглянуть, не смотрит ли кто-нибудь на него. Машу ему рукой. Он улыбается, а потом плюхается на песок и изображает какой-то диковинный танец, болтая ногами в воздухе. Вскоре мне становится скучно, и я перестаю обращать на него внимание.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем наша соседка села и посмотрела в сторону воды.

— Том.

Мужчина перелистнул страницу.

— Что?

— Я не вижу Чарли.

Она встала и пошла к воде. Мужчина захлопнул книжку и последовал за ней. Потом оба перешли на бег и начали кричать: «Чарли!»

Папа встал и бросился к ним. Аннабель проснулась и спросила:

— Что случилось?

Атмосфера на пляже изменилась мгновенно. Паника охватила всех, и уже через несколько минут все взрослые выкрикивали «Чарли». Женщины крепко прижимали к себе собственных детей, тогда как мужчины сбрасывали рубашки и сандалии и лезли в воду. В том, как всеобщая апатия перерастала в хаос, было что-то волнующее, отчасти даже похожее на цирк.

Появилась береговая охрана. Лодки, до тех пор лежавшие на берегу, стали прочесывать купальную зону. Вскоре приплыл патрульный катер с включенными сиренами. Имя Чарли выкрикивали в мегафон. Время как будто помчалось быстрее.

Когда мы собирали свои полотенца, собираясь уходить, женщина в черном бикини сидела у воды и плакала. Волосы спутанными прядями свешивались на лицо. Мужчина молча стоял на коленях рядом и весь дрожал. Между ними на песке лежало синеватое тельце. Глаза мальчика были раскрыты, губы слегка разомкнуты. Вокруг лодыжки обвилась водоросль. Белобрысый казался мне таким прекрасным в своей неподвижности. Даже теперь я ждала, что сейчас он очнется и начнет болтать ногами в воздухе, подмигивать и смеяться, как будто все это шутка.