К. Тейлор - Крушение

• Название: Крушение
• Автор: К. Тейлор
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85146-1

Отвечают ли дети за грехи родителей? Увы, нередко именно так и случается. Когда Шарлотта пытается покончить с собой под колесами автобуса, ее мать Сьюзан погружается в паранойю. День и ночь она мучительно старается понять, почему ее девочка захотела уйти из жизни и кто в этом виноват. Ей кажется, что даже самые близкие люди что-то скрывают. Сьюзан начинает расследование и постепенно понимает: причина трагедии ближе, чем ей кажется, и искать ее надо в собственном прошлом, потому что все тайное рано или поздно становится явным.

---

Я холодею с головы до пят.

В голове все как будто отключается, словно кто-то нажал на рубильник, и я превращаюсь в неподвижную статую, напоминая себе вешалку, возле которой стою. Стараюсь дышать неглубоко, прислушиваюсь, жду. Понятно, что я должна отмереть и что-то сделать. Например, вынуть руки из карманов одежды Брайана. И затолкать обратно их содержимое, которое я еще не успела изучить, – спрятать свидетельство того, какая я недоверчивая жена, ужасная женщина, способная подозревать супруга в страшном.

Но я не могла пошевелиться.

Сердце бьется на разрыв, кажется, что каждый его удар эхом разносится по комнате, и меня словно отбрасывает на двадцать лет в прошлое. Мне двадцать три, я живу на севере Лондона, но именно в этот конкретный момент я прячусь в гардеробе. Мой рюкзак забит вещами, я держу его в левой руке, а в правой у меня зажата связка ключей, которую я украла у кое-кого из кармана. Если я задержу дыхание, то он меня не услышит. И он не узнает, что я собираюсь…

Ощущение дежавю покидает меня.

– Брайан? – спрашиваю я уже спокойно. – Брайан, это ты?

Я хмурюсь, пытаясь успокоиться, но сердце ритмично скачет в груди, а дом снова затих, словно и не было никакого шума в кухне.

– Брайан?

Ну вот я и вернулась в настоящее. Я наконец вынула руки из карманов мужниной толстовки.

Ковер в холле согревает ноги и проседает под тяжестью моих медленных шагов, а я крадусь, затихая почти каждые две секунды, чтобы прислушаться, не донесется ли снова из кухни какой-нибудь звук. Я инстинктивно прикрываю рот, чувствую, как от пальцев все еще пахнет дезинфицирующим гелем, – я не так давно мыла ванную. Снова замираю и пытаюсь унять дыхание. Но получается дышать только маленькими порциями, горло обжигает, видимо, приближается паническая атака. Но я уже не боюсь того, что мой муж вернется за забытым портфелем или ключами. Я боюсь совсем другого…

– Милли! Ах это ты!

Меня практически сбивает с ног огромный золотистый ретривер. Собака скачет по холлу и бросается на меня, ставит передние лапы на мою грудь, лижет щеку. В другой раз я бы непременно наказала ее за такое поведение, но сейчас я настолько потрясена, что просто обнимаю ее за большущую теплую голову и прижимаю к себе.

– Ну и как ты сюда пробралась, проказница?

Милли словно улыбается мне, слюна капает с ее роскошных усов, шерсть вся мокрая. Кажется, я поняла, как она смогла пробраться в дом.

Я почти уверена в своих подозрениях, когда подхожу к кухне (Милли плетется рядом со мной), а дверь на крыльцо открыта.

– Милли, ты должна лежать на своей подстилке, пока мамочка не придет за тобой, – говорю я довольно строго, указывая ретриверу на половик и кучу разных тряпок, в которых собака спит. Милли явно понимает, о чем я говорю, то поднимая, то опуская уши и зажимая хвост между лап.

– Что, наш рассеянный папочка оставил дверь открытой, когда уходил на работу, да?

Вот уж ни разу о себе не могла подумать, что превращусь в тот тип женщин, которые себя и своих мужей зовут «мамочками» и «папочками», разговаривая с домашними питомцами. Но Милли такой же полноправный член семьи, как и Шарлотта. Она вроде сестры, которую мы уже никогда не родим нашей дочке. И не случайно Брайан зовет Шарлотту «чудо-ребенком». И теперь понятно, это не только по той причине, что наша дочка пережила при рождении бактериальную инфекцию.

…выгоняю Милли обратно на крыльцо. Сердце чуть не разрывается, когда собака смотрит на меня умоляющим взглядом, у нее такие огромные карие глаза…

На часах восемь. Мы в это время должны прогуливаться по парку позади дома, но мне надо завершить начатое. Нужно вернуться в гардероб.

Вот и содержимое карманов Брайана. Лежит разбросанное у подножия вешалки. Стоило захватить подушку из гостиной, чтобы не вставать коленями на пол (колени хрустят, словно угадывая ход моих мыслей). Вот мои сокровища, пора изучить их:

– носовой платок, в уголке вышит гольфист, платок не использовали, он аккуратно сложен квадратиком (эту вещь ему подарили на Рождество – кто-то из детей);

– три использованные бумажные салфетки;

– бечевка – такую Брайан использовал, чтобы подвязывать томаты, растущие на его небольшом загородном участке;

– мятый билет в кино. Сердце мое начинает дико биться, как только я беру в руки этот комочек. Но когда рассматриваю название фильма и дату сеанса, пульс выравнивается. На эту комедию мы ходили вместе. И мне она не понравилась – показалась грубой, дешевой и непродуманной. Но Брайан хохотал до икоты;

– чек за бензин на 40 фунтов;

– какая-то мятная, судя по запаху, конфета, покрытая пылью;

– пригоршня мелочи.

Вот и все. Ничего странного, ничего такого, что навело бы меня хоть на какую-то догадку. Просто обычная ерунда, которую муж таскает в карманах.

Кромкой ладони я собираю все это в кучку, распределяю обратно по карманам в том же порядке, который был. Вообще-то Брайан не очень внимательный и вряд ли обратит внимание, что что-то лежит не в том кармане, но лучше не рисковать.

Возможно, мои подозрения излишни и нет никаких улик.

И Шарлотта не пожала мою руку, когда я спросила, связан ли ее большой секрет с отцом. Не знаю, что бы я думала, если бы она пожала мои пальцы, ведь даже задать тот вопрос было очень непросто. Я следовала своему подозрению и думала, что муж снова меня обманывает.

Шесть лет назад Брайан оступился и едва не разрушил не только наш брак, но и карьеру. Он закрутил роман с двадцатитрехлетней практиканткой, которая пришла к ним в парламент. Когда я узнала, то пришла в ярость – кричала, буквально орала. Два месяца я отказывалась жить с Брайаном под одной крышей, но в итоге… простила его. Почему? Во-первых, потому что его измена случилась как раз после одного из моих так называемых приступов. Во-вторых, потому что семья для меня важнее всего на свете. И в-третьих, потому что Брайан – очень хороший человек, хоть и не без греха.

Хороший человек… звучит не очень убедительно в качестве причины для прощения. Возможно и так. Но в любом случае жить после измены с Брайаном все равно лучше, чем жить с каким-нибудь ужасным человеком, а уж я-то знаю, о чем говорю…

Летом 1993 года мы оба жили в Афинах. Я работала учителем, а он был вдовым бизнесменом на пороге заключения выгодной сделки. Когда Брайан впервые со мной поздоровался – в милой таверне на берегу реки под названием Кифиссос, – я его просто не заметила. Потом я села за столик. И тут уж он не позволил мне его и дальше игнорировать. Он прислал мне напиток с официантом – в знак особого внимания. В записке, сопровождавшей напиток, были забавные слова: «Привет одному англичанину от другого!».

Когда я посмотрела на него, он уже выходил из таверны.

Я не могла удержаться от улыбки.

После этого он проявлял крайнюю настойчивость: постоянно здоровался, интересовался, что я такое читаю. И в конце концов мы подружились. Мне понадобилось много времени, чтобы ослабить защиту и впустить этого человека в свой мир. Прошел почти год со дня нашего знакомства, и я сказала себе, что люблю Брайана.

Стоял теплый очаровательный вечер, мы бродили вдоль речного берега, смотрели, как в воде отражаются огни близкого города, как вдруг Брайан начал рассказывать мне про Тессу, его жену, которую он потерял в неравной борьбе с раком. Он рассказал, в каком потрясении находился, когда видел, как быстро развивается болезнь, – а потом какая ярость охватила его после ее смерти. Он оставил сына с бабушкой, разбил собственную машину клюшкой для крикета, потому что не понимал, как ему справиться с чудовищной яростью. Его глаза наполнились слезами, когда он рассказывал мне о своем сыне Оливере, о том, как скучал по нему, оставленному у бабушки и дедушки в Англии (иначе Брайан не смог бы уехать по делам в Грецию). Он не пытался вытереть слезы, и я провела пальцами по его лицу, смахивая горькую влагу, а потом я взяла его за руку. И не отпускала часа три.

…я вошла в кабинет Брайана и выдвинула ящик его стола, теперь по-настоящему чувствуя, что зашла слишком далеко. Я обычно стираю вещи мужа, глажу их, некоторые из них покупаю сама, но вот его кабинет… все, что связано с его карьерой, отделено от семьи, мы не имеем туда доступа. Брайан – член парламента, и когда я говорю об этом вслух, то наполняюсь гордостью. Но это не всегда было так. Семнадцать лет назад я была ошеломлена, когда слышала, как Брайан ругает «сволочных тори», «классовых врагов» и их «разваливающуюся службу здравоохранения». Брайану было мало тихо ныть в стороне, видя существующие социальные проблемы. Когда он вернулся в Англию из Греции, все еще исполненный радости от нашего импровизированного босоногого бракосочетания на пляже Родоса, то был настроен крайне решительно. Мы поселились в Брайтоне, и он начал новый бизнес, – поначалу работал как проклятый, но когда дело стало приносить ощутимый доход, подался в парламент. У него были не очень большие познания в экономике, но я верила в него и знала, что он своего добьется. И Брайан добился.