Марджори Иток - Рассвет на закате

• Название: Рассвет на закате
• Автор: Марджори Иток
• Издательство: ИКФ «МиМ-Экспресс»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7562-0057-6

Главная героиня романа оказалась в отчаянной жизненной ситуации. Нестерпимая душевная боль, горечь утрат делают существование Элинор Райт тяжелым и безрадостным. Но случайная встреча меняет все в ее жизни. Именно любовь помогла героине найти внутренние силы, найти себя…

---

Элинор окликнула Бена:

— Я вернусь примерно через час. Если приедет племянник, займитесь им.

Бен кивнул, тряпкой вытирая со своих старых рук едко пахнущий лак.

— Я привез свою одежду и могу переодеться здесь. Я останусь.

Она тронула свою машину, с которой осыпались листья, выехала из проулка и заметила, что там и сям на улицах люди спокойно сгребают листья в янтарные кучи. Ребятишки, собравшись в толпу, смеялись и молотили по собственной куче листьев, которые прилипали к их курточкам и вязаным ярким шапочкам.

«В следующую субботу, — подумала она, — надо будет убрать наш двор». И тут же осознала, что слово «наш двор» к следующей субботе, вероятно, потеряет свой смысл.

Когда Элинор приблизилась к старому викторианскому дому, который, несмотря на свои изящные башенки, смотрелся тяжеловатым рядом с похожими на башни сикоморами, ее сердце гулко застучало.

А что если там уже сидит племянник? И распоряжается всем, как это и должно быть.

Но у пострадавшего от непогоды гаража и на гравиевой дорожке не было видно ни одной машины. Однако записка, кажется, исчезла. Хотя, наверное, ее просто сдуло ветром. Настойчивые порывы осеннего ветра ледяными дуновениями заливали высокую веранду.

Она остановилась у резного деревянного навеса подъездных ворот, ускорила шаги и вошла через маленькую боковую дверь. Заглянув в гостиную с узкими окнами, отделанную серым и зеленым, она осторожно позвала: «Эй?»

Бельгийские кружевные занавески взметнулись от сквозняка, когда она открыла дверь. Больше ничего.

Телевизор молчал. Никакого багажа в холле не стояло, никакой одежды не висело на спинке высокого стула, обитого камчатной тканью. Почта лежит на столе, где она оставила ее.

Виновато, но с облегчением подумав, что ей не придется один на один столкнуться с незнакомцем, она взяла почту и стала подниматься наверх, просматривая ее. Естественно, прислали счета. Заметки об аукционе. Еще две записки от дилеров о продаже ферм. Запрос о каталоге мебели Белтера с предложением о продаже оригинала за пять тысяч долларов. Ух ты! Несомненно, пять тысяч долларов лежат на каком-нибудь старом чердаке никому не нужные и покрываются пылью.

Подумав, что она хотела бы узнать подробнее о местонахождении этого старого чердака, Элинор кинула почту на стол в своей спальне, разделась, закрутилась в толстый махровый халат и сбросила постельное белье в шахту бывшего грузового лифта, который они с Джулией приспособили для спуска белья вниз. На секунду она закрыла глаза и представила белую кучу на подвальном полу, но решила заняться ей завтра.

В подобных домах ванная комната была не больше передней. Даже держа душ над водостоком, Элинор закапала пол. Но она привыкла к подобным процедурам. Втиснувшись между раковиной и туалетом, она обернула мокрую голову полотенцем, спряталась от холода в халат и вернулась в свою комнату. Держа в руке фен, она пришла к выводу, что ей необходимо подстричься. Она пожала плечами, включила фен и напомнила себе о том, что надо проверить термостат. Дом казался необычайно холодным.

Но когда взглянула за окно, она поняла. Небо над верхушками деревьев было глубокого розового цвета — яркий закат, — и несколько заблудших дождевых капель уже стекало по старому оконному стеклу. Отлично. Именно этого для проведения семинара и не хватало. Стараясь отогнать мысли об одиноком, осыпанном цветами могильном холме на кладбище, который все больше пропитывался влагой, она приказала себе поторопиться. Вероятно, гости уже собираются. Антиквары всегда приезжают раньше времени — такая у них привычка. Синдром ранней пташки.

Элинор сунула ноги в те же темные лакированные туфли и втиснулась в голубое шелковое платье. Платье, которое она надевала на прощальную церемонию, вероятно, больше ей подходило, но она даже смотреть не хотела в его сторону. Голубое же стало ей тесновато, особенно в области бюста, и оно молчаливо подсказывало ей, что порцию масла на утреннем рогалике следует уменьшить. Хорошая идея. К счастью, на платье нет пуговиц. Только молния сбоку.

Она воспользовалась тональным кремом, чтобы скрыть синяки под глазами, но они все равно были видны. Ну и что? Она измотана, она перенесла душевную травму. И никто не ожидает от нее, что она будет выглядеть, как Ширли Темпл[18].

Она надела нитку жемчуга, единственную настоящую драгоценность, принадлежавшую ей, а люди, которых она увидит сегодня, умеют оценить такую вещь. Сумочка. Ключи от магазина. Дождевик.

Элинор прошла полпути вниз по лестнице, когда застыла на месте.

В дверь позвонили.

«Проклятье, — выругалась она сквозь зубы. — Это он. И я должна открыть. Моя машина стоит прямо у двери».

Каблучки Элинор застучали по полу в прихожей, и на лице появилась натянутая улыбка, ее рука легла на латунную ручку двери, повернула ее… И столкнулась лицом к лицу с Энтони Мондейном, который уже нацелил указательный палец, чтобы снова нажать на звонок.

Она отступила назад, задохнувшись от изумления, и сказала:

— О! Слава Богу, это всего лишь вы.

Он приподнял одну бровь:

— Выражение «всего лишь» показывает, что вы не испытываете сильного энтузиазма, — сказал он, — и по выражению ваших глаз, любовь моя, я вижу, что вы чувствуете, скорее, облегчение, чем страсть. А кого еще вы ожидали увидеть? — Затем выражение его лица быстро изменилось. Отвечая на собственный вопрос, он сказал: — Ах, его? Племянника. Бедная детка! Если бы вы могли видеть себя в этот момент. Вас словно к гильотине приговорили. Неужели его приезд так сильно вас тревожит?

Он вошел внутрь, захлопнул ногой тяжелую дверь и обнял ее, прежде чем она успела отпрянуть. Его губы касались мягких блестящих волос, а выразительный голос нежно шептал ей на ухо:

— Не надо, Элли. Он не съест вас заживо — я не позволю!

На какую-то секунду у нее возникло жгучее желание остаться здесь, согреться в его объятиях, прижаться к его сшитому на заказ пиджаку, и пусть ее приласкают и утешат, как это делала когда-то давно ее мать, которая что-то нашептывала ей на ухо. Она смутно припоминала это. Но едва ли руки Энтони походили на материнские, а тишина пустого дома служила напоминанием, что такие вещи легко могут выйти из-под контроля, стоит только пустить их на самотек.

Взяв себя в руки, она отступила прочь, засмеялась и постаралась воздвигнуть незримую стену между собой и этим мужественным, холеным и сильным, страстным человеком, который пробудил в ней такой чувственный отклик вчерашним вечером.

— Да, он пугает меня, — ответила она, — он и вас бы испугал, будь вы на моем месте.

Элинор почувствовала, что Тони не понравился такой ее ход. В его глазах промелькнула маленькая, но яркая и опасная красная искорка, которую она замечала и раньше, когда он гневался. А точнее говоря, когда он сдерживал гнев.

Но если искорка и промелькнула, то она тотчас же исчезла. И его ответ был произнесен небрежным тоном:

— Но я не позволил бы ему уничтожить себя, и я не позволю сделать это с вами. Разорвать вас на кусочки. Мы все на вашей стороне.

— Я знаю, — сказала она благодарным тоном. — И я ценю то, что знаю. Думаю, что боюсь его, потому что ничего о нем не известно. И я не могу побороть страх. Ну ладно. Нам лучше ехать.

— Я знаю. Поэтому я и приехал за вами. Бен не дает поставщикам передышки; кажется он думает, что они накидают моллюсков в миски для ополаскивания рук, если сама Элинор не присмотрит за ними. Вы будете закрывать дом?

Элинор как раз захлопнула за собой дверь, но после этих слов остановилась и с удивлением посмотрела на него:

— Нет, а зачем? У нас ведь здесь ничего нет. И я даже не знаю, где ключ.

— Господи милосердный! Он, безусловно, хранит малых детей, идиотов и жителей маленьких городов. Если бы вы были в Сент-Луисе, дитя мое, то не успели бы завернуть за угол, как бравые молодчики уже погрузили бы все, что можно унести, в свой фургон, включая Истмена Джонсона[19], что над камином. Если, конечно, это не репродукция. Они берут и репродукции.

Он спустился следом за ней по осевшим ступенькам, открыл дверцу своей машины, полюбовался обтянутыми нейлоновыми чулками икрами, которые мелькнули, когда она садилась на пассажирское сиденье.

Разглаживая подол своего пальто, она легкомысленно ответила:

— У Джулии не водилось репродукций. Она говаривала, что единственной копией, которая имеется в магазине, является вставная челюсть Бена.

«О, огромное спасибо!» — сказал он про себя, но оставил эти слова в тайне. Машина выехала на улицу прежде, чем он продолжил эту тему:

— Вы хотите сказать, что у Джулии не было ни подделок под Фаберже[20], ни псевдо-Пикассо?

— Она особенно не жаловала Фаберже и вообще безделушки. И, несмотря на то, что она любила Пикассо, — как и я — никто из нас не мог позволить себе иметь его.