Евгения Мальчуженко - Крупа и Фантик

• Название: Крупа и Фантик
• Автор: Евгения Мальчуженко
• Издательство: Новый Мир 2005, 9
• Жанр: Проза
• Год: 2005

---

Чуть не забыла! К картонке со схемой был подколот лист писчей бумаги без текста, но с названием: «Декрет о материнстве». Интересно, кто же это из его пассий ожидает прибавления в семействе? Уж не Инеска ли (не помню, в четвертый или в пятый раз) решила испытать радости материнства??!!. Тоже мне радость — еще один лысый родится. Мало одного, гы?

В ожидании В. И. и октябрьских событий ЦК и революционно тебя твоя Крупа.

P.S. Про детей ты абсолютно права. С тех пор как мы вернулись в Питер, я несколько раз замечала, как он подолгу рассматривал какого-нибудь грязного мальчонку. Выражение лица его при этом бывало наибрезгливейшее. Впрочем, если ему удастся когда-нибудь преодолеть внутреннее отвращение, то дети к нему, конечно, потянутся. Потому что (я тебе этого, кажется, не писала) у В. И. всегда карманы набиты слипшимися леденцами!!! Такая гадость, гы!

Н. К.

Крупочка, дорогая, я только коротенькую записочку сейчас напишу — мне удалось узнать кое-что о «сожителе» твоего В. И. Представь себе, это — Зиночка Радомысльский[91]! Чуть не прибавила — «с Лео Каменевым[92]», но на этот раз известные всем «неразлучники» разделились.

В Москве поговаривают, что причина приезда Зиночки в одноместный шалаш только одна. Но она вполне оправдывает столь эпатажный, с точки зрения светских приличий, поступок Зиночки. Дело в том, что они с Лео все лето (да и сейчас, в сентябре) пытались отговорить В. И. от октябрьского демарша. Будем надеяться на лучшее, но, зная упрямство В. И., которое Феликс и Мишель в один голос называют почему-то целеустремленностью, думаю, что ничего изменить в его намерениях не удастся. Хотя, конечно, время пока есть.

Меня давно уже поражало, как быстро распространяется молва. Совсем недавно мы с тобой в письмах затронули тему неожиданно возникшей любви В. И. к детям, а в Москве кое-кто уже уловил это последнее веяние. Кое-кто — это мадам Клара и юная Розочка. Они реорганизовали наше заведение в соответствии с задачами текущего момента. Уплотнили работниц (Серж и Стефанио очень смешно называют их «дэушки»), а в освободившиеся номера поселили народившихся за время «работы» детей. Во всех «детских» комнатах повесили портреты В. И. в кепке с пуговкой и учат детей (даже самых крошечных) хором говорить: «Дедушка Ленин очень доообрый». Если ни один не сбивается, все получают горсть отвратительных леденцов, а если стройности в хоровой декламации не хватает, то им не дают ужинать. Жестокость, конечно, по отношению к несчастным малюткам, но очень стройнит, ха. А вчера бедных крошек заставили еще и маршировать, приговаривая дурацкий стишок. Выглядело это примерно так. Одна из «дэушек» (временная мадам) выкрикивает: «Кто шагает дружно в ряд?» А мелкота должна отвечать: «Ленинских внучат отряд!» Представляешь, Крупочка, ведь если В. И. всем им дедушка, то ты им — бабушка, ха.

Все. Пиши почаще, теперь каждый день какие-нибудь энергичные новости появляются. Я помню, что ты ненавидишь слово «деловитость». Точно так же я отношусь к слову «боевитость». И это правильно — или боевой, или никакой. Не понимаю я полумер. Тем не менее многие нынче говорят о «боевитом настрое» революционного пролетариата. Чудовищно звучит для тех, кто понимает толк в музыке и русском языке.

ЦКЦКЦКЦК ФК.

Ах, мой хорошо осведомленный Фантик! Что бы я без тебя делала? Наверняка бы ничего не поняла… А произошло вот что. Брела я как-то по Невскому, а навстречу, вижу, идет безумно одинокий Лео Каменев. Я, разумеется, спросила его, где Зиночка — они ведь всегда парой ходят. А он махнул рукой как-то неопределенно, вроде в направлении дома компании Зингера[93], а может быть, в сторону недалекой от того места Невы. Охо-хо, говорит он, Надин, дорогая, и тебе тоже одиноко, но (тут он погладил меня по мизинчику, гы) когда-нибудь все выяснится.

Если бы не твое письмо, полученное накануне, то эта встреча только бы добавила тумана к тому мраку, в котором я пребываю со времени исчезновения В. И.

А вчера он наконец-то вернулся — румяный, довольный и с грузом маринованных миног. Ничего, правда, не объяснил — ни откуда рыбешка, ни с кем ловил, ни тем более, кто деликатес изготовил. Впрочем, я не очень-то и настаивала. Спасибо и на том, что мне не пришлось этих отвратительных змеюк чистить. Велико влияние семьи Ульяновых — рыбу еще ем, но чистить уже противно.

В первый же после приезда вечер В. И. назвал гостей (как бы на миног), среди которых выделялся своим аристократичным видом Айзек Бродский[94], подающий надежды художник.

Сначала он пристроился в сторонке и рисовал голову В. И. со всех сторон, чуть ли не вид сверху изобразил. А что там сверху видно — одна лысина, гы.

Часа через два в дверь постучали условным стуком, и ввалилась группа балтийских моряков во главе с бравым боцманом. Мне их не представили (воспитание нынче не в чести), но я все равно накрыла еще один столик на 12 кувертов. Присутствие балтийцев меня несколько сковывало — вдруг кто-нибудь раньше служил на Черном море…

Пока морячки пили и ели, В. И. о чем-то переговорил с Айзеком, и тот приволок из прихожей уже подготовленный грунтованный холст. Тут боцман дунул в дудку, матросы вскочили со своих мест, и началось настоящее светопреставление. Послушные заунывному ритмичному посвисту моряки стали принимать разные позы. В конце каждого перестроения В. И., хлопая в ладоши, выкрикивал:

Ни-ка-кого дове-рия
Вре-мен-ному прави-тельству.

(Все-таки, Фантик, от имени многое зависит. Вот назвали бы они свое правительство Постоянным, никто бы о перевороте и не думал, гы и еще раз гы.)

Меня совершенно заинтриговала «сценка», в которой часть моряков взгромоздилась на наш буфет, а трое заняли позицию на крышке концертного рояля, предварительно установив там же станковый пулемет. Я с ужасом следила за их перемещениями, совершенно, на мой взгляд, бессмысленными и чреватыми повреждением нежного инструмента. Через несколько минут, правда, до меня дошло, что Айзек масляными красками каких-то сумеречных тонов заполняет пространство холста. Только вместо нашего буфета изображена была им решетка ворот Зимнего дворца, а вместо лакированной крышки рояля — брусчатка Дворцовой площади.

Я очень тихо спросила В. И., к чему эти «живые картины». На что получила резкий ответ (скорее отповедь): «Октябрьский переворот, о котором так долго говорили большевики, должен найти отражение и в живописи. Потому что живопись — искусство». Важнейшим из всех искусств, конечно, говорит, является кино, но и живопись, говорит, тоже должна принадлежать народу. Чуть позже уже помягчевшим голосом добавил, что это монументальное полотно будет называться «Штурм Зимнего».

Так я узнала, что усилия Зиночки ни к чему не привели и есть события неотвратимые.

Замершая в ожидании будущих кошмаров твоя Крупа ЦК тебя.

P.S. Жаль, что Зиги Фрейд так далеко от Питера, уж он бы порекомендовал какой-нибудь подходящий случаю курс лечения, а так…

Кстати, сегодня стало известно, что «Штурм Зимнего» по эскизам Айзека будет рисовать другой художник когда-нибудь потом, чтобы жизнь успела внести свои коррективы: ведь не только матросы будут бегать по Дворцовой, но и солдаты тоже побегут, возможно, стреляя на ходу, гы.

Пока же художественного полотна нет, а рояль своим пулеметом исцарапали. НК.

ТЕЛЕГРАММА (Фантику от Крупы)

Уже тчк ЦКНК тчк

ТЕЛЕГРАММА (Крупе от Фантика)

Увы зпт слыхали тчк ЦКФК тчк

Ты прав, мой милый Фантик, УВЫ. К тому же пришлось съехать с конспиративной квартиры, где все уже стало привычным за последние месяцы. Теперь мы живем при революционном штабе, который расположился в Смольном институте благородных девиц. Ничего, кроме жеманства, в этом выборе я не вижу. Почему не в Таврическом, например? И помещения приличные, и дух государственности витает. А в Смольном… — одни дортуары и классные комнаты. Около кабинета В. И. теперь постоянно стоит какой-то мужик с огнестрельным оружием. Я, когда мимо прохожу, вся вздрагиваю, а Володя говорит, что не надо бояться человека с ружьем. А зачем он тогда там стоит?

Но именно в последние дни я поняла, что одна черта характера В. И. мне все-таки по душе — его брезгливость. Он приказал в наших жилых комнатах и в кабинете всю мебель укрыть чехлами из сурового полотна. Это безумно гигиенично, но выглядят помещения весьма уныло. Прибавь к этому промозглую осень, питерские дожди, бесконечные заседания различных советов, и ты поймешь, что у меня на душе просто кошки скребут. Есть только одна хорошая для нас с тобой новость. Поговаривают (хотя В. И. со мной эту тему не обсуждает), что большевистское правительство собирается перебраться в Москву. Там под защитой Кремлевской стены они будут чувствовать себя в большей безопасности. Я молчу, но втайне надеюсь, что в Кремле, где мы будем жить, квартира окажется просторней и мне удастся хоть чуть-чуть удалиться от Маняшки, которая теперь просто ходит за мной по пятам.