Амур Гавайский - Сказки о рае

• Название: Сказки о рае
• Автор: Амур Гавайский
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-8-0749-9179-0

В невероятную, волшебную канву этих мастерски написанных историй вплетены и злободневные реалии, и фантастические грезы героев, судьбы которых не могут не волновать читателя. Обычные, зачастую совсем незначительные, обитатели коммуналок бывшего СССР и нью-йоркских офисов волей автора попадают в удивительные миры и пространства, в поисках себя, своего я, общечеловеческих ценностей, выходя из всех передряг обновленными и наполненными новым светом. В завораживающем калейдоскопе событий хватает и смешного, и трогательного, и по-настоящему жуткого, оставляя простор и для собственного воображения.

---

Амур Гавайский Сказки о рае (Фэнтези с Человеческим Лицом)

Земляничные поляны Сказка первая

Let me take you down,
Cause I'm going to Strawberry Fields.
Nothing is real
And nothing to get hung about.
Strawberry Fields forever.

Lennon – McCartney

Саше стало плохо прямо на работе, он вдруг начал задыхаться в своём тесном корпоративном кубике, каких, наверное, сотни тысяч в нью-йоркском мидтауне. Потом заболела, заныла, левая рука и зарябило в глазах; боль растеклась по плечу, груди и всей левой части тела, даже нога занемела.

«Во, блин, как скрутило, – подумал Саша – нужно немного полежать, и всё пройдёт, это я перебрал вчера». Он отодвинул казённый кейборд и прилёг на правую руку.

Прошло несколько минут, но необычная боль не утихала, мало того – он не мог уже поднять головы, которая при этом продолжала работать. Саша понял, что у него – сердечный приступ…

– Алекс, что с тобой, – недовольно окликнула Сашу его непосредственная начальница мисс Ровнер, зашедшая в его кубик с какими-то бумагами, – тебе плохо?

Через минуту все соседние кубики ожили, оттуда повыскакивали Сашины сотрудники, а его самого уложили на пол и почему-то облили тёплой водой. Саша не мог открыть глаз, говорить он тоже не мог, но, вот интересно, – вполне чётко видел всё, что с ним происходит.

Он смотрел на себя, лежащего на полу, откуда-то с потолка, и ему было ясно, что он умирает, а может быть, уже умер. Причём умирать оказалось очень интересно, появилась какая-то странная способность чувствовать людей, достаточно было зафиксировать взгляд на человеке, и весь его внутренний мир словно становился частью собственного внутреннего пространства. Саша с любопытством рассматривал своих сотрудников, удивляясь, как мало он о них раньше знал. Впрочем, картинка с ним самим и его коллегами стала бледнеть и растворилась бы вообще, но внимание Саши привлёк один из его сотрудников, с которым он даже не был знаком. Это был невысокого роста худощавый индус, очень смуглый и испуганный. Он находился в своём кубике довольно далеко от происходящего и смотрел прямо на Сашу, то есть на потолок. Саша понял, что индус то ли молится, то ли прощается с ним. Саша смотрел на индуса и поражался, как гармонично и прочно устроен его внутренний мир, общаться с индусом таким образом было огромным удовольствием.

Но связь эта быстро прервалась, обе створки внешней двери офиса шумно отворились, и в тесное помещение протиснулась больничная каталка, напоминавшая скорее гроб или небольшой танк – так много на ней находилось всяких приборов, каких-то ящиков, блестящих железяк, отовсюду торчали и кудрявились провода.

Каталку толкал высокий поджарый мулат-санитар. Саша стал смотреть на него и подивился, сколько физической силы было в этом человеке. Он был наголо выбрит, только тонкая полоска едва заметной бороды обрамляла его вытянутое козлиное лицо. Одет он был в широкий, без воротника, синий халат с короткими рукавами, из которых выпирали до отвращения жилистые руки. Саша понял, что санитар – очень злой и дикий по природе человек, и при этом – весьма амбициозный и эксцентричный.

Позади него плёлся другой санитар, бледный очкарик-ирландец, на которого даже смотреть было скучно – до того он был вялый. Где-то там за дверью был ещё и третий, видимо – врач. Саша его не видел, только чувствовал, что тот говорит о нём с кем-то по телефону.

Чёрный санитар быстро подошёл к Сашиному телу и склонился над ним. Каким-то странным движением он содрал рубашку с его груди и схватил Сашу за горло двумя пальцами. В это время вялый ирландец распутывал какие-то провода с каталки.

Саша не мог уже видеть своего тела – слишком уж много всего скучилось вокруг, зато он увидел две странные штуки в руках у чёрного санитара. Внешне они напоминали резиновые вантузы – таким вантузом Саша прочищал засорявшиеся время от времени унитазы в своём доме. Вместо палок, правда, в них были воткнуты провода, ведущие к ящикам с каталки. Бритый верзила, стоя над Сашиным телом на коленях, высоко над головой поднял свои клизмы – в этот момент он напоминал какого-то африканского шамана, – а потом вдруг со всей силы вдарил ими прямо Саше в грудь, да так, что Саша завыл от боли, ощутив себя на долю секунды на мокром холодном полу кубика. Затем он опрокинулся в какую-то кромешную тьму…

Темнота не была полной – прежде всего потому, что где-то совсем рядом были слышны голоса. Разобрать, о чём говорят, было трудно: обрывки слов перекрывали звуки по-дилетантски повизгивающей гитары. Сашины глаза постепенно привыкали к этой темноте, и он стал смутно различать окружающие его предметы. Первым проявился старенький велосипед, висящий на стенке. Саша тут же его узнал и вспомнил. «Ёлы-палы, так это же моя “Ласточка”!» – Саша обрадовался несказáнно. Потом вокруг Саши стал проявляться кишкообразный коридор его квартиры на Лиговке, из которой он уехал в Нью-Йорк двенадцать, что ли, лет назад.

Саша вполне отдавал себе отчёт в том, что только минуту назад он умирал на полу, и, видимо, всё-таки умер.

«Так вот оно, как тут устроено», – подумал Саша и пошёл по своему коридору туда, в самый конец, где, по идее, располагалась довольно большая, по питерским понятиям, кухня. Когда-то кухня была коммунальная, но Сашина мама умудрилась выжить из этой квартиры обоих соседей, на что ушло примерно двадцать лет жизни.

Саша устроил там нечто вроде студии в начале восьмидесятых, и половина питерской тусовки перебывала на его кухне, заваленной самопальными динамиками и ворованными из клубов усилителями. Сейчас там горел свет, и именно оттуда доносились голоса и звуки гитары.

«Неужели они всё ещё там, – радостно думал Саша, – и Лёха, и Димон, и Тимур, и Васёк, и все остальные, неужели?..»

Саша прошёл, наконец, весь свой коридор и широко распахнул дверь.

На кухне-студии мало что изменилось: всё те же фанерные динамики, пыльные провода кучи и кучки ламповой аппаратуры, напоминавшие склад трепанированных черепов.

В кухне никого не было. Саша так и застыл в дверях, боясь осмотреться.

Вдруг его кто-то окликнул: «Саша…»

Он повернулся и увидел, что на его любимом месте, зажатом между замызганной плитой, на которой вечно сгорали чайники, и тёплой, тысячу раз крашеной, типичной совковской батареей, на стуле сидит Джон в Сашиных домашних тапочках.

Он выглядел именно так, как появился однажды по телику на каком-то интервью: поношенная то ли куртка, то ли рубашка цвета хаки, длинные волосы на прямой пробор, серьёзный британский нос и круглые очки алхимика.

– Это ничего, что я тут хозяйничаю? – вежливо спросил Джон.

Дикий восторг переполнял Сашу до самых краёв.

– Так вот, значит, как тут всё устроено, ну конечно же, конечно…

Саша вдруг осознал, что самой заветной, по сути, единственной его мечтой, всегда было вот так вот оказаться с Джоном на этой кухне, только он боялся эту мечту разгласить, даже себе…

– Ты знаешь, Джон, я так счастлив, почти как в семьдесят шестом, когда я добыл ваш плакат, помнишь, там ещё четыре квадрата, и в них – ты, Джорж, Пол и Ринго. Я даже его с собой в Нью-Йорк взял… только он там у меня потерялся, – последнюю фразу Саша добавил с некоторой заминкой, ему почему-то стало стыдно.

– Саш, take it easy, – сказал Джон, встал и подошёл поздороваться с Сашей за руку. – Я не очень-то уверен, что тебе понравится моя компания, – Джон грустно улыбнулся.

Саша, как безумный, стал трясти худую руку Джона, он вдруг ощутил себя восторженным затурканным провинциалом.

В этот момент кухню здорово тряхануло, где-то даже упала на пол пустая бутылка.

– Вот видишь, – снова печально улыбнулся Джон.

– Не обращай внимания, это меня трясёт, – Саша всё не хотел выпускать руку Джона.

– Может, пивка? – предложил Джон.

Они подошли к столу, и Джон разлил по стаканам водянистое питерское пиво из алюминиевого трёхлитрового бидона, того самого, с которым Саша не раз, бывало, ходил за пивом до ближайшего ларька.

Не спеша выпили.

– Слышь, Джон, я когда зашёл, я слышал голоса, – кто это?

– Все наши: Виктор, Джордж и Джимми. Они, видимо, за сигаретами вышли, сейчас вернутся. Мы, вообще-то, тебя позже ждали… – Джон говорил как бы сразу на русском и английском, то есть Саша мог выбирать язык, именно так он всегда и хотел общаться.

– Джимми тоже здесь? – Саша даже вскочил со стула.

– Ну, конечно, где же ему ещё быть? – Джон засмеялся, – там внизу?

По-английски это звучало так: sure, where else can he be, down there?

– Знаешь, Джон, только ты, я прошу, не обижайся на меня, – Саша сделал паузу и выжидательно посмотрел на Джона, – Джимми не как автор, конечно, а как музыкант, как гитарист, я имею в виду, он… он круче тебя.