Ярослав Питерский - Ленин жЫв

• Название: Ленин жЫв
• Автор: Ярослав Питерский
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-8-0749-9153-0

Все давно знают – Ленин мёртв и лежит в мавзолее на Красной Площади. Но так ли это? Может быть, это самая большая тайна XX века и, может, даже XXI веков? Умер ли Ленин?! Ведь не зря многие годы в СССР твердили как заклинание: «Ленин жив, Ленин будет жить!» Что это? Может, это девиз к открытию тайны?

Главный герой романа «Ленин жЫв!» фотограф Кирилл Лучинский попадает в недалекое будущее. Виной всему странный бальзам, который заставил его заснуть. В недалеком будущем Кирилла ждёт самое страшное испытание, как уверяют его врачи, – его организм не стареет. Он первый бессмертный человек! И тут, в будущем, это главная национальная идея государства – добиться вечной жизни! Ведь правитель России бессменно управляет страной уже 80 лет! В этом самом будущем Кирилл узнает, что опыты над бессмертием в секретных «кремлевских клиниках» велись уже давно, и главным успешным объектом исследования стал не кто иной, а Владимир Ильич Ленин, который жив! И с которым и встречается в одной из секретных больниц главный герой. И только после этого Кириллу открывается и страшная побочная правда бессмертия, от которой, как оказывается, «жить не хочется!». Бессмертие стало наказанием. Но каким и почему?

---

Девушка отпустила его руку и, привстав, потянулась к нижней полочке возле прикроватного столика. Достав оттуда стакан с какой-то жёлтой жидкостью, она поднесла его к губам Кирилла. Тот напрягся и, приподняв голову, сделал несколько глотков. Жидкость была немного сладкой на вкус, при этом какой-то необычный привкус остался во рту. Кирилл благодарно кивнул головой и откинулся на подушку. Девушка поставила стакан на место и вновь взяла Кирилла за запястье.

– Вам нужно ещё поспать. Ещё как можно больше поспать. Вы слишком слабы.

– Господи?! Где я? В токсикологическом отделении? Чем я отравился? Я отравился? – Кирилл внимательно посмотрел на медичку, та вздохнула и тихо ответила:

– Нет, Вы не отравились. Нет. Вы не в токсикологическом отделении. Вы в другом месте.

– В другом?! Где?! Я ведь выпил этот чёртов бальзам! Я траванулся! Куда меня отвезли? Я хочу позвонить, сделать звонок, это возможно?

Девушка как-то недобро посмотрела на Лучинского, но затем улыбнулась и ласково ответила:

– Вы можете потом позвонить. Потом. А сейчас… сейчас Вам нужен покой. Просто покой. Поспите ещё часов восемь-девять. И там поговорим…

– Как восемь-девять?! Вам что, трудно дать мне возможность позвонить?! Моя родня уже, наверное, ищет меня! Да и на работе переполох… Господи, я не пошёл на работу, мне конец!

– Успокойтесь, все предупреждены. Все знают, что вы тут находитесь, не надо ни о чём беспокоиться, – настоятельно и, как показалось Кириллу, даже в форме приказа, сказала красотка.

Лучинский внимательно посмотрел на неё. И тут… У девушки в руках блеснул шприц. Ещё мгновение – и в предплечье воткнулась иголка. Инъекцию красотка поставила быстро и умело. Кирилл хотел что-то возразить, но пелена заволокла его взор, и он отключился.

XI

– ЛАВРЕНТИЙ! Ты хоть знаешь, что сегодня произошло?! – Толстый человек в генеральском мундире лениво ходил из угла в угол кабинета.

Он был возбуждён, но двигаться быстрее из-за огромного веса своего тела попросту не мог. Толстая красная шея напряглась и вся покрылась капельками пота. Сикора видел это, и его немного подташнивало, когда он представлял, как пахнет этот самый генеральский пот…

– Лаврентий! Да ты не понимаешь, что произошло! – генерал подпрыгнул и, тяжело дыша, впился взглядом в майора.

Сикора немного поёжился и, ухмыльнувшись, втянул голову в плечи, слабеньким голоском прожужжал:

– Я всё понимаю. Всё понимаю, товарищ генерал…

– Да не всё ты понимаешь! Это же история! Это наш счастливый билет! Это окно в бессмертие! Дурак ты, Лаврентий! Дурак!

– Никак нет, товарищ генерал, не дурак!

– А если не дурак, что не рад-то ты? А? Вот, смотрю, нос повесил? Что не так? Ты-то в списке, в списке будешь! Дурак! Ты в списке! И я в списке, и мы оба в списке! А это значит…

– А это значит, нам повезло… – подхватил Сикора.

Генерал крякнул и, растянувшись в улыбке, пробормотал:

– Не только повезло, а совсем повезло! Мы теперь жить так будем…

Сикора ничего не ответил, он лишь тяжело вздохнул и вновь покосился на потную генеральскую шею. Мутная капля лениво стекла на воротник рубашки. Сикору вновь затошнило.

– Ты, Лаврентий, главное, сейчас не обосрись! Главное, не обосрись! Ты его уже допрашивал? Ты его видел?

– Нет пока…

– Что?!!! – толстая генеральская туша надвинулась на майора.

Вновь стало страшно и противно, Сикора почувствовал, как воняет генеральский пот. Он задержал дыхание, пытаясь сглотнуть липкую слюну, которая заполнила полость рта.

– Идиот! Ты от него чтоб вообще не отходил! Каждое его движение под твоим контролем должно быть! И чтоб вообще никто с ним не общался без тебя! Принеси туда раскладушку, горшок и зубную щётку и ночуй с ним! Ночуй! Чтоб ни вздоха он не сделал без тебя! Я тебя лично размажу, если что!!!

– Эх, товарищ генерал, и так всё под контролем. Он ещё и разговаривать-то толком не может. А в открытую вот так его опекать – тоже ничего хорошего…

– Болван! Я тебе сказал, значит, делай! Делай – и в списке останешься, а иначе…

– А что иначе?

– А иначе долой! Желающих тьма, без тебя поезд уйдёт! Ты хочешь выйти из государственного списка?

– Нет, но…

– Что ещё но?! – взревел генерал. – И так на полном пансионе живёшь! Я не каждому синюю карту-то выделяю…

– Мне бы, мне бы жену в список-то пристроить ещё, – жалобно вздохнул Сикора.

– Что?!!! – обомлел генерал. – Да как ты смеешь вообще это говорить? У тебя жена кто?!

– Учитель…

– А хрена ль ты тогда просишь?! Кто в список попадает?! А?! Кадровый резерв!

Сикора вновь тяжело вздохнул и не ответил. Генерал покачал головой и более миролюбивым тоном добавил:

– Лаврентий! Ты потом себе молодушку найдёшь, дурак, молодушку, да не одну! Дурак, там потом бабы на выбор будут. Лаврентий, не валяй дурака, ничего тут не сделаешь, время есть время, оно безжалостно, но мы его приучим!

Сикора про себя считал, сколько раз этот «боров» назвал его «дураком». Ему вдруг стало обидно, но вида, естественно, он не показал, лишь корчил задумчивую серьёзную гримасу и кивал головой. Но когда генерал начал говорить про «молодушку», Сикора всё-таки не выдержал:

– Да не хочу я молодушку! Я свою жену хочу, вы-то вон свою берёте…

– Что?!!! – как бегемот, зарычал генерал. – Ты, сука, что тут болтаешь?! Совсем охренел! А ну, пошёл на рабочее место своё! И чтоб ни волоска с этого человека не упало, и ни слова не выскочило из его рта! И готовить спецоперацию! Готовить спецоперацию по перевозке в Москву! Лично ответишь, если что не так пойдёт! Пошёл вон, болван!

Сикора вскочил со стула и ринулся к выходу, он умудрился обернуться и посмотреть на генерала, нет, не на него самого, а на его красную бегемотную шею с мутной каплей. Сикору вновь затошнило, и он, как-то неестественно крякнув, вылетел в приёмную.

XII

– ЛИЗА! Все очень серьёзно! Уже переполох поднялся! До Москвы дошло! Скорее всего, от нас его скоро заберут! Тут, главное, не облажаться! Поняла? Главное, не облажаться. Не дать ему говорить вслух, чтобы потом его не записали и на расшифровку не отправили. Он что-то тебе уже говорил? Он что-то сказал? – взволнованно бормотал Щупп.

Он говорил, словно был в бреду, быстро и как-то отрывисто. Временами прерываясь, смотрел по сторонам сквера. Лиза, в свою очередь, смотрела на шефа и слегка улыбалась. Ей было смешно смотреть на человека, который был её начальником и который боялся окружающих, как школьник-двоечник завуча.

Они сидели в дальнем углу сквера, разбитого при медицинском центре, в резной деревянной беседке. Плотные кусты скрывали их от случайных прохожих или гуляющих пациентов. Вообще, этот сквер многие называли «местом свободы». Здесь можно было говорить совершенно спокойно, не боясь, что разговор будет записан сотрудниками ФМБ. И дело было вовсе не в том, что подслушивающих устройств тут не было. Их было ровно столько, сколько по всей территории топорыжкинского центра. Просто тут по какому-то загадочному стечению обстоятельств аппаратура не реагировала на человеческую речь. Сквер был словно заколдован от прослушек и прочей шпионской ерунды. Сначала об этом мало кто знал, но в дальнейшем всё-таки информация утекла из охранного ведомства, и народ тут же начал использовать это сквер как место для самых сокровенных переговоров, разговоров и признаний.

Вот и Щупп с Палкиной не раз тут вели беседы, которые не предназначались для ушей сотрудников четвёртого отделения.

Лиза была спокойна.

Она понимала, что два взволнованных человека сейчас будет просто перебор. И ничего хорошего для них с главврачом от паники и суеты не предвидится. Девушка взяла Щуппа за руку и ласково сказала:

– Да успокойтесь, он ничего ещё не сказал…

– Но пытался?

– Но пытался. Он уверяет, что отравился. Он говорит, что отравился каким-то препаратом, а точнее, бальзамом. Он думает, что находится в токсикологии. Он не знает ещё о времени.

– Так, – мрачно выдохнул Щупп. – Придётся ему как-то аккуратно об этом говорить. Придётся. Ой, боюсь я за неадекватность. А вдруг он всё помнит?!

– Что именно?

– Ну, всё, всё помнит, что с ним было, и вообще историю помнит. Что с обществом и со страной было. Не дай бог, помнит всё! Ой, беды не оберёшься! Ой, боюсь я! – запричитал Щупп.

– Да как же он не помнит? Он же нормальный человек из двадцатого века, не то что мы, – хмыкнула Палкина.

– Ты это, Лиза, брось, брось… сейчас речь не об этом! – отмахнулся Михаил Альфредович.

– Да? А я об этом. Я тоже хочу всё помнить! Тоже хочу всё знать и не бояться этого! Я тоже хочу быть нормальным человеком! – прикрикнула Палкина.

Щупп внимательно посмотрел на помощницу и, грустно покачав головой, добавил: