Ольга Коренева - Белая ласточка

• Название: Белая ласточка
• Автор: Ольга Коренева
• Жанр: Современная проза

О молодых людях, старшеклассниках и первокурсниках вузов, которые только что стали или становятся взрослыми, делают свои первые самостоятельные шаги в сложную взрослую жизнь, рассказывается в «Белой ласточке», первой книге начинающей писательницы, выпускницы Литературного института имени Горького, Ольги Астаховой.

Юным героям Астаховой свойственны высота нравственных и моральных оценок и требований к себе, к окружающему миру, требований, в которых молодежь по-особому резка и бескомпромиссна.

---

— Тоже мне, незаменимый! — ворчала тогда Зинаида, ведь ей сразу же прибавлялось работы в отделе. — Посмотрели бы, как он незаменим у себя дома! Ботинки небось не почистит сам. Все мать за него делает. Жа-а-них! — издевательски тянула она на деревенский лад. — Попробуй ожени такого! Все на матери едет, на старой, интеллигентной женщине, одинокой... Эх, плохо нам, одиноким... — вздыхала уже заодно об участи обеих: своей и «интеллигентной, одинокой» матери Виктора. — Ему бы надо помогать ей, а не ей — ему. Он ведь здесь Карпов, а там — тюфяк, пустое место...

— А ты откуда знаешь? — опросила Раиса, Юлькина наперсница из секретариата.

— Знаю, — отрезала Зинаида. — Я с его матерью на концертах встречаюсь.

Раиса часто и подолгу торчала у них в отделе; «часы большого трепа», или «дохлый штиль», так определял это шеф у себя в кабинете. В часы большого трепа Света полностью углублялась в работу — просто, чтоб не обалдеть от скуки и не дать затянуть себя в бабские разговоры: готовила на малом «аппратце» данные для Виктора, делала всю разноску — за себя и за других, — помогала Юльке в секретариате. Собственно, за эту безотказную работящность все Светку и любили; но она-то делала все это лишь из внутреннего упрямства, со зла на пустяковую болтовню или на такое вот куриное клохтанье почти всех женщин на всех этажах министерства... Так бывало часто. А что ждет ее в отделе сегодня?

Два квартала, три трамвайные остановки уже миновала. Опоздать, пожалуй, все же придется, но не намного. Ладно, можно перевести дух . Светка на минуту задержалась около газетного киоска, купила «Известия», «Комсомолку», пошла дальше. Видела бы ее сейчас мама, сельская учительница, там, в Айнуре! Пожалуй, и не узнала бы свою застенчивую, в длинном и, добротном, как халат, платье дочку — в этой уверенной, стильной московской девице, в модных сапожках, с косметикой на веках и — главное — со смелостью, радостью в душе. Еще бы! Четыре институтских года за плечами, в отделе ее ценят... а сейчас она увидит Виктора. И — вот что главное-то! — Виктор будет ей рад! Да, рад, что бы там ни твердила о нем эта противная Зинаида.

Света пошла быстрее. Надо спешить! Вдруг сзади кто-то стал подсвистывать, чьи-то шаги... Оглянулась — двое парней, пересмеиваясь, идут почти вплотную за Светкой: нарочно, балуясь, чуть не наступая ей на пятки. Света — быстрее, и они быстрее; она — тише, и они потише... «Ну вы! Осторожнее там!» — так осадила бы их Юлька; и Света чуть было не крикнула им по-Юлькиному. Но сама лишь чуть улыбнулась, досадливо пожала плечиком. Мельком заметила: парнишки-то совсем зеленые, бог с ними! Из соседнего профтехучилища, наверное...

— Девушка, а опаздывать на работу не того... Ай-яй-яй, слышь, девушка!.. Не хорошо-о...

Голос шутника звучал малость неуверенно. .:.

«Цыц, сорняк», — чуть не срезала его по-Юлькиному Света, но сказала мягко:

— А сами-то?

— А нам можно! — оба обрадованно и дружно заржали.

— Какие остроумные, — сказала Света. — Психи.

И припустилась бегом. Времени оставалось в обрез.

Вот и министерство наконец-то... Четверть десятого, не успела все-таки... Теперь лишь бы проскочить мимо поста общественного контроля...

У самого подъезда опять раздалось за спиной:

— Девушка, а можно с вами познакомиться?

«Вот увязался», — Света оглянулась наскоро: паренек был один, товарищ уже отстал. «Нашел время, ну и дурак!.. Только бы на контроль не нарваться!» Дернула дверь на себя, вбежала, нащупывая в кармане пропуск

— Ваш пропуск, девушка?

«Вот черт, влипла! Может, назад, пока не поздно?.. Да ладно...»

— Молодой человек! Стойте, стойте, вы куда?

— Да он не наш, — голос старухи вахтерши. Взмахнув вязаньем, она выскочила из-за конторки.

На пол, звякнув, упала спица.

— Эй, постой! Ты куда, парень?

Тот рванул мимо нее.

Пользуясь суматохой, Света проскочила к лифту. На всякий случай не стала у него задерживаться, махнула сразу на второй этаж. Там, переведя дух, спокойно подождала лифта.

Когда лифт подошел, в кабине уже торчал тот самый паренек. Ничуть не смущаясь, он ухмылялся. Был, видимо, доволен.

— Ага, заяц?

— А чего?.. Вы на восьмом, значит, работаете?

— Это неважно! Прошмыгнул и рад?

Света старалась быть строгой. Как-никак она старше этого мальчишки, ему на вид лет семнадцать...

— Устроил гонку.

— Кто кого... — согласился парень. — Бег с препятствиями... Спорт!

— Ну вот что, спортсмен. Приехали!

Лифт остановился. Света вышла. За ней выбрался, нескладно затоптался на коридорном коврике и парень.

— Я к себе на работу, а ты мигом вниз — и давай отсюда!

Отчеканила, и сама пожалела, что так резко. И, стараясь смягчить, добавила:

— Давай спеши, у тебя занятия...

— А меня зовут Слава, — заулыбался тот еще шире, протянул Светке ладонь.

— Очень приятно!

Света повернулась, пошла по коридору. Парень затопал следом, потом все же отстал.

— А я опоздал уже... Чего, думаю.

— Давай, давай на занятия, Слава! — уже около двери бросила Света.

— Ну, я пошел... значит... — издали оповестил Слава. — Зайду еще.

Дверь, распахнувшись навстречу, чуть не шибанула Светку в лоб. Выскочила, прыская в кулак, Юлька... Увидела Светку, даже заметила — рысьим оком — удаляющегося нескладного паренька и привычно затараторила:

— Как, проскочила?.. Ну, смело влетай, птичка. Сегодня все опоздали. А бугор-с в яме-с.

«Бугор в яме» — на дикарском министерском жаргоне это—«шеф в кабинете». Работа идет. В общем, бояться нечего.

Они задержались у двери, поболтали чуть.

— А это что за Матросов? — тарахтела Юлька, ткнув вслед пареньку. Тот свернул на лестницу и уже топал вниз. — «Ну, я пошел», говорит, как в фильме... Тоже боец! Герой!.. Штурмом брал неприступный дот! Ха-ха-ха! — залилась Юлька смехом. — Ну, Светка! Ну ты даешь!

— Тсс! Юлька! — засмеялась и Света. — Какой я тебе дот? Да еще неприступный... Так просто, поклонник.

— Ой, не могу! — закатывалась Юлька. — Поклонник с утра пораньше. Ой, девочки, держите меня!.. К — — К Светке, с утра... пете... петеуш... петеушник в ватнике... поклонни-ик...

Смешливая Юлька прямо корчилась от хохота. Даже Светке стало смешно, хоть и понимала, что ничего смешного тут нет.

Шеф, Василий Ефимович, вместе с Виктором вышли из кабинета и очутились против хохочущих девушек.

— В чем дело? — удивился шеф. — Я что-то расслышал — какой-то «петушок»...

Он строго посмотрел на всех. Шеф иной раз умел, особенно с утра, чтоб нагнать «рабочего духу», смотреть строго.

— Какие такие петушки?!

— Петеушник, Василий Ефимович, — не реагируя на строгость шефа, еще пуще закатилась Юлька. — Петеушник, а не «петушок»! В атаку пошел... Как Матросов... — хохотала она. — Это Светкин поклонник.

— А, поклонник, — ответил шеф. И добавил уже деловито: —Раз поклонник, дело другое! Пошли, Векшин.

И они проследовали мимо, продолжая деловой разговор.

Весь этот день Светке было втайне неловко за «поклонника». Что подумает Виктор, в самом-то деле? Проклятая Юлька!

Света переобулась: сапожки поставила в узкий стенной шкаф, надела туфли. Села за стол и, придвинув пачку новых телеграмм и сообщений, приступила к разборке...

Вернулся Виктор. Прошел в особую часть помещения — вроде смежной комнаты, только без двери — к своему обширному столу, где «ошуюю и одесную» стояли «аппаратцы» и новые, уже совсем непонятные для Светы, аппараты и приборы... Полностью уйдя в работу, сидя к нему спиной, все равно она каждый миг его видела, чувствовала, понимала каждое движение: что он делает, с кем, о чем говорит по телефону. Вот он — видела она спиной, собой, особым чувством, — в черном свитере, туго облегающем плотноватое, но стройное тело, высокий, светловолосый, с прической волнистой, даже слишком уж ухоженно-волнистой, с белесыми, пушистыми и длинными ресницами под темными, в соболью ниточку, бровями — такой уж от природы, красивый какой-то севернорусской, и скорее даже не русской, а литовской, что ли, красотой, тридцатилетний, холостой (Зинаидино: «жа-а-них», «такого ожени попробуй»), берегущий себя мужчина, может быть, склонный в будущем к полноте и уж, без сомнения, склонный к спокойной жизни... Вот он, умеющий быть с ней, Светой, в их вечерние послекиношные часы до удивления мягким и добрым, вдумчиво-ласковым, по-братски сердечным и милым... Но... только ли с ней? И были — да нет, конечно же, были, — много ли было у него таких увлечений до нее?.. А о том, что у нее — до него — не было никого, что он — ее первый, Виктор знает. Он-то в этом не сомневается.

В черном, глухом, до лица, свитере он движется от телефона к своим «аппаратцам» легко и уверенно, с бесшумной повадкой ленивого барса. Крупный, слегка упитанный барс в черной шкуре. У них в Узбекистане, говорят, водились в горах снежные барсы. Черных не было. Это первый в природе и в ее девчоночьей жизни черный барс. Барс, говорят, легко может съесть человека?