Сергей Мосияш - Скопин-Шуйский. Похищение престола

• Название: Скопин-Шуйский. Похищение престола
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-006972-3

Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.

---

— Все.

— Вы свободны, господа. И вы правы. Я рассчитаюсь с армией, чего бы это мне ни стоило.

Офицеры вышли, поднялся за ними и генерал Горн.

— Вы ничего бы не хотели добавить, Эверт Карлович? — спросил Скопин.

— Я б только хотел просить у вас извинения, Михаил Васильевич, за столь хамское поведение моих офицеров.

— Благодарю вас, генерал.

Горн вышел, Делагарди остался и, кажется, не собирался уходить. Наконец Скопин не выдержал:

— Яков Понтусович, наверное, у вас что-то есть ко мне? Так говорите.

— Мне так не хотелось вас огорчать, Михаил Васильевич.

— Благодарю вас за ваше нехотенье.

— Но придется.

— Валяйте, Яков Понтусович, уж заодно.

— Вы должны, Михаил Васильевич, немедленно исполнить договоренность с нашим королем.

— Вы имеете в виду Корелию?

— Да, Михаил Васильевич. Ваша несостоятельность перед моими балбесами ничто по сравнению с несостоятельностью перед королем. Если его величество объявит об этом, мы будем вынуждены оставить вас. Более того, я не могу ручаться за своих, что они не наймутся к польскому королю и не станут воевать против вас.

— Неужели это возможно, Яков?

— Где корысть застит глаза, Михаил Васильевич, там все возможно.

— Неужли вы, Яков, пойдете против меня?

— Я нет, конечно, но они смогут. Поэтому я умоляю вас, Михаил Васильевич, собирайте скорее деньги, рассчитывайтесь с ними, и тогда уж я заставлю их лбами пробивать дорогу на Москву.

После всего случившегося Скопин направился вдоль Волги в Калязин, написав в пути письмо царю, в котором оправдывался в своей медлительности:

«…в деньгах столь великая нужда, государь, что и сказать не умею. Отправил именем твоим требования по монастырям, когда-то они еще будут. Подвигнуть шведов к ратному труду токмо этим и можно, даже уже от рухляди нос воротят, серебряного звона алкают.

Не война — торговля. Король шведский тоже в великом нетерпении, не успел одарить нас союзом, как уже и отдара требует. Придется уступить ему Корелу, деваться некуда, государь.

Днями пошлю туда дьяка Семена Сыдавного, Бориса Собакина да Федора Чулкова, пусть отдают, а заоднемя может договорятся еще войска нанять. Уступать-то Корелу с запросом велю.

Денег, государь, у тебя просить не смею, знаю: в казне пусто. Но если пришлешь людей, не откажусь».

В Москву с письмом государю поскакал Елизарий Безобразов.

Уже из Калязина отправил Скопин письмо Делагарди, в котором просил прислать к нему офицера Христерна Зомме, в воинском деле весьма искусного, дабы мог он обучать русских крестьян доброму бою и владению холодным оружием и огненным.

Яков Делагарди не смог отказать своему другу князю Скопину-Шуйскому в этакой безделице — прислал Христерна Зомме с полным набором оружия: от копий до пищалей, с запасом пороха и свинца.

А денег все еще не было, и шведы не двигались.

10. Король в поход собрался

Александр Гонсевский, воротившись из Москвы и представ перед королем Сигизмундом, убеждал его:

— Ваше величество, власть Шуйского в Москве висит на волоске, стоит вам ступить на Русскую землю, как все бояре примут вашу сторону.

— Но отчего тушинцы никак не могут порвать этот «волосок»?

— Оттого, что в Тушине самозванец, которого москвичи иначе не называют как Вором. И менять даже ненавистного Шуйского на Вора не хотят. Они хотят видеть на престоле вашего сына Владислава.

— Ага. Чтоб поступить с ним как с Лжедмитрием. Так я что? Враг своему сыну?

— Ах, ваше величество, Лжедмитрий оказался слишком легкомысленным и открыто попирал русские обычая даже на свадьбе. Мало того, потакал иезуитам и католикам, а русские очень болезненно воспринимают неуважение к их вере — православию. Если вы решитесь идти на Русь, то главное, что должны пообещать русским, — свободное отправление их религиозных обрядов. И тогда успех вам будет обеспечен.

— Вы так думаете, пан Гонсевский? Лишь в этом дело?

— Я убежден в этом, ваше величество.

— Хорошо. Я подумаю, пан Александр. Благодарю вас за вашу верную службу там в Москве.

— Я исполнял свой долг, ваше величество.

— Вот видите, вы исполнили, а Олесницкий? Он в Тушине и служит этому Вору.

— Уверяю вас, ваше величество, он попал туда не по своей воле. Он возвращался с Мнишеками, а их захватил Зборовский и пленил заодно Николая Олесницкого.

— Но вот вы же не попали в плен.

— Я выехал раньше, ваше величество. И Николаю говорил, что с Мнишеками ехать опасно, за Мариной наверняка будет погоня. Он сказал: обойдется. Но не обошлось. Но я думаю, ваше величество, его присутствие в Тушине вам может пригодиться.

— Каким образом?

— Если вы двинетесь на Русь, через Олесницкого вы можете отозвать всех поляков из Тушина под свои знамена.

— Вы, пожалуй, правы, пан Александр. Иметь своего резидента в Тушине тоже не плохо. Еще раз благодарю вас за интересный разговор, пан Гонсевский. — Король поднялся с кресла, и Гонсевский понял, что аудиенция окончена. И откланявшись, удалился.

Послу, вернувшемуся из Москвы и сообщавшему очень ценные сведения, король не захотел говорить твердо: да я готовлюсь идти на Русь, хотя и не отрицал такого решения. Это надо обсуждать уже с военным человеком. И поэтому, вызвав адъютанта, Сигизмунд приказал ему:

— Скачите к коронному гетману Жолкевскому, скажите ему, что я хочу его видеть завтра после обеда.

Адъютант знал о неприязненных отношениях короля с коронным гетманом, и, видимо, на лице его Сигизмунд прочел тень легкого удивления или сомнения, потому повторил с раздражением:

— Да, да, коронного гетмана Жолкевского Станислава Станиславича.

— Слушаюсь, — отвечал адъютант и, щелкнув каблуками, вышел, забыв повторить приказание короля.

«Всякая букашка сует нос в мои взаимоотношения с гетманом», — подумал Сигизмунд.

Они, увы, действительно недолюбливали друг друга, хотя делали, в сущности, одно дело, заботились о могуществе Речи Посполитой, о ее интересах. И когда в 1607 году вспыхнул рокош против короля, возглавляемый Зебржидовским Николаем, именно Жолкевский встал на сторону Сигизмунда и в кровавой битве под Гузовым наголову разгромил мятежников. А Зебржидовского доставил во дворец к королю в оковах.

— Вот, ваше величество, главный рокошанец, делайте с ним что хотите.

Сигизмунд, едва удерживаясь от желания дать своему заклятому врагу пощечину, молвил как можно спокойнее:

— Четвертовать мерзавца, — и удалился.

Но накануне казни главного рокошанца Жолкевский, придя к королю, попросил:

— Ваше величество, я прошу отменить казнь Зебржидовского.

И королю, скрипя сердце, пришлось удовлетворить просьбу коронного гетмана. Куда денешься — победитель. «Впредь не надо сообщать день и час казни, — решил для себя на будущее Сигизмунд. — Слишком много у врагов высоких доброжелателей».

Вечером король призвал в свой кабинет сына. Когда Владислав вошел и поздоровался, Сигизмунд, занятый бумагами, молча кивнул мальчику на шахматный столик. Тот прошел к столику, присел возле и стал расставлять фигуры. Сигизмунд, с нежностью глядя на белокурую голову старшего сына, думал: «Господи, какой из него царь. Да они там съедят его и не подавятся. Нет-нет, нельзя его отдавать на Москву. Вот если самому…»

Король, подписав наконец последнюю бумагу, прошел к шахматному столику.

— Ну что, сынок, сыграем?

— Сыграем, — привычно ответил мальчик, выставляя два кулачка с зажатыми в них пешками. — В какой руке?

— В левой.

Владислав разжал кулачок, в левой была черная пешка.

— Ну что ж, начинай, — сказал Сигизмунд.

Мальчик сделал ход королевской пешкой, освобождая путь королеве. Черные зеркально повторили этот ход. Сигизмунд никак не мог полностью отдаться игре, хотя за прошлое поражение ему хотелось взять реванш. Мысли все время возвращались к Москве: «Шуйский призвал на помощь шведов, значит, дела его совсем плохи. Но ведь он же знает, что шведы — заклятые враги Речи Посполитой. Выходит, он лезет в ссору со мной. Для меня это прекрасный повод объявить ему войну и отобрать наконец Смоленск, а Москва сейчас, как никогда, ослаблена смутой».

— Папа, я беру твоего коня, — сказал Владислав.

— Хы, — взглянул на доску Сигизмунд. — Это я зевнул.

— Не зевай, — посоветовал сын.

«Ты гляди, 14 лет, а играет совсем неплохо. Но все равно в цари рано ему. Что же делать? Случись что со мной, короны ему не видать. В Польше король выбирается, дурацкий закон. Тогда если его сделать царем, если сделать царем… Тогда он очень просто может занять польский престол, заставит ясновельможных силой проголосовать за него. Будет сильным — выберут».