Наталья Нестерова - Стоянка запрещена (сборник)

• Название: Стоянка запрещена (сборник)
• Автор: Наталья Нестерова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-094437-8

Все начитанные барышни знают, что любовь – это «солнечный удар», но для некоторых судьба готовит «укус змеи». Да-да, самой настоящей змеи, натуральной гадюки! Зайдешь иной раз в престижный ночной магазин, чтобы побаловать себя деликатесом, тут-то сюрпризы и начнутся! Никогда не знаешь, где потеряешь, а где, как говорится, найдешь…

---

– Не целуемся, – замахали руками и захлюпали носами.

Я отправила их обратно в постель. Они лежали на большой кровати, по сторонам которой находились тумбочки, заваленные книгами, журналами, лекарствами, кружками с питьём. Было что-то щемяще-трогательное в их совместном хворании. Как зримое исполнение обещания, данного в ЗАГСе при регистрации брака или в церкви при венчании – быть вместе в радости и в горести, в болезни и во здравии.

Мама никогда не отличалась любовью к домоводству, а тут и вовсе запустила квартиру. Гора грязной посуды в мойке, кругом пыль и беспорядок. Еда отсутствует, даже бульончик не сварен. Мама убеждена, что во время болезни надо голодать, только много пить. Впрочем, когда человек здоров, по маминому мнению, ему тоже следует обходиться минимальной биологической нормой. Мамина норма – это третья часть моего рациона. Со спины маму и папу можно принять за подростков, меня – за пятидесятилетнюю тётку.

В холодильнике я обнаружила курицу и набор замороженных овощей. Поставила варить супчик и принялась за уборку. Кухня, ванная, туалет, большая комната… Переселила родителей на диван, закрыв дверь в спальню, проветрила комнату, сменила постельное бельё, вымыла пол. Родители смиренно два с половиной часа терпели уборку, хотя считали её необязательной, лучше бы дочь пообщалась с ними, поговорила. И стоит ли перемывать всю груду грязной посуды, если нужны всего-то одна-две тарелки.

Однако суп ели с большим аппетитом и пили чай с тортом, который я купила по дороге. Мы обсуждали сегодняшнюю передачу, родители стараются не пропускать моих эфиров.

– Бранная лексика, – одобрил папа выбор темы, – смелый ход и оправданный. Всё равно ведь сквернословят, так пусть хоть культурно. Ты знаешь, что древнерусский глагол «блядити» имел невинное значение «ошибаться, заблуждаться»?

– Я-то знаю, – кивнула я, посмотрев на маму. – А также значение «лгать и пустословить».

– Виктор! Ася! Попрошу вас!

У мамы стойкая непереносимость матерных выражений. Потому что мама всю жизнь имела дело с малышами, а в их устах нецензурщина свидетельствовала о перекосах воспитания.

Маму волновала девочка Настя, разговор с которой неожиданно возник в финале передачи.

– Не только подростков, – говорила мама, – но и дошколят глубоко травмирует, когда родители расходятся. Приводят ребёнка в группу, а он как взбесившийся, ничего не слышит, никого не слушается. Наказываю – сажаю в сторонке на стульчик: «Ты отвратительно себя ведёшь и не будешь участвовать в наших занятиях». И через минуту у мальчика взрыв рыданий: «Меня папа бросил, и вы не берёте!» Или другая реакция – девочка-веселушка вдруг приходит вялая, заторможенная, точно сонная, хотя не больна. Начинаю с ней говорить, оказывается, родители расстались, и глупышка думает, будто из-за того, что она плохо себя вела.

Мамины воспоминания – все из периода работы воспитательницей. Став директором детского сада, мама больше занимается административной работой и, похоже, тоскует по прежним временам. Нынче в садики, как тридцать лет назад, опять не попасть. Записываются в очередь, когда ребёнок только на свет появился. Мама могла бы на взятках озолотиться. Она пользуется дефицитом, чего таить. Но не в личных целях. Берёт вне очереди ребёнка, чей родитель благоустроит прогулочную площадку, или ограду поправит, или ковровое покрытие заменит, или старые матрасы на кроватках поменяет. Мамин садик бюджетный, государственный – мечта родительская. Частные дошкольные заведения, которые стали появляться не так давно, сравнения не выдерживают. Мамины выпускники в школу, в первый класс приходят, умея читать, писать, правильно держать ручку, имея навыки общения и гигиены. Учителя сразу определяют – ребёнок из детсада номер восемь – и радостно переводят дух.

Помню, я пришла к маме на работу, она в кабинете трясла перед лицом молоденькой воспитательницы книжкой. Как потом выяснилось, трясла программой – и в детсаду есть программы развития.

– В три с половиной года они должны самостоятельно раздеваться и одеваться! Мыть после прогулки руки: подойти к раковине, расстегнуть манжет, засучить рукав, взять мыло, проделать вращательные движения с мылом…

– Анна Владиславовна, – чуть не плакала девушка, – зато они у меня геометрические фигуры с опережением… и задания на мелкую моторику… А раздеваться-одеваться мы с няней не успеваем, группа большая…

– Не успеваете, потому что работаете без методики, как бабушки стародавние. Читай! Тут всё написано. В игровой форме, для всей группы: «Подошли к раковине…»

Я никогда не ходила в детский садик, потому что у меня была бабушка, которая раздевала-одевала меня, кормила и лелеяла, которая посвятила мне жизнь.

– Мам, – спросила я, принимаясь за мытьё посуды, – а можно среди дошколят увидеть неординарную личность, будущего гения?

Папа хотел что-то сказать, но мама заткнула его жестом, который точь-в-точь повторял жест Кости – резкий выброс ладони: «Молчи!»

– Во-первых, – маму тема волновала, – нельзя! Запрещено! Вредно, бесчеловечно и опасно ставить штамп на ребёнке. У него впереди ещё столько перерождений, этапов гормональной и социальной перестройки, что выдавать прогнозы… могут только… идиоты.

– А во-вторых? – усмехнулся папа, который любовно смотрел на жену, но не отказывал себе в удовольствии подразнить её.

– Что «во-вторых»? – не поняла мама.

– Если ты сказала «во-первых», подразумевается «во-вторых».

– Да, во-вторых, конечно, есть потрясающие дети, – противоречила себе мама. – Это бриллианты! Только представьте: читаю «Мойдодыра», в конце, помните: «Надо, надо умываться…» На всех детей и всегда стихи Чуковского действовали положительно в гигиеническом смысле. И вдруг один мальчик мне заявляет: «Я теперь не буду умываться!» «Почему, Костя?» – спрашиваю. – «Потому что я тоже хочу увидеть Мойдодыра». И остальные дети загалдели: «Не будем умываться!..»

Мы с папой рассмеялись.

– Жаль, что ты не знаешь, Аннушка, как складывается судьба твоих воспитанников, – сказал папа.

– Того мальчика звали Костя? – повернулась и замерла я с мыльной губкой в одной руке и тарелкой в другой. – А фамилия?

– Аверин. Костя Аверин.

Тарелка выскользнула из моих рук, упала на пол и со звоном разбилась.

– Я его прекрасно знаю!

Мама и папа напряглись. Они ведь с тех пор, как, вступив в редкий политический союз с бабушкой, отвадили меня от Прохиндея, мечтают, что я наконец приведу хорошего жениха. А жениха всё нет – ни хорошего, ни плохого. Девушка на выданье без ухажёров вызывает сочувствие. Если эта девушка – ваша родная дочь, то сочувствие перерастает в тревогу.

– Костя Аверин, – собираю осколки, – звукорежиссёр, действительно гениальная личность и мой добрый ангел.

– Нюра! – Папа слегка толкает маму локтем в бок.

Когда у папы и мамы возникает общий вопрос, а папа затрудняется с формулировкой, он призывает маму на помощь.

– Тебя с Костей… вас с Авериным… – мама не может подобрать слов, – что-то связывает?

– Ещё как связывает! – посмеиваясь, развязываю лямки фартука за спиной, вешаю фартук на крючок.

Мама и папа замерли, даже насморк перестал беспокоить.

– Нас с Костей связывает настоящая дружба. Я и не знала, что такая бывает. Дружба – состояние души, нисколько не ниже любви.

Мама с папой обмениваются взглядами. В беспорочную дружбу мужчины и женщины они не верят.

– Всё, пока! – прощаюсь я. – Завтра приду, обед приготовлю и постираю шторы, серые уже.

Закрыв дверь, я хорошо представляю, что папа сейчас скажет маме: «Кого волнуют грязные шторы? Так и засидится в девках». И услышит в ответ: «Плоды воспитания твоей мамочки». Ласковое словосочетание «твоя мамочка» и в бабушкином, и в мамином исполнении несёт презрительную окраску.

Я иду по улице, еду в троллейбусе и прокручиваю варианты, один забавнее другого, как напомнить Косте про «Мойдодыра». Я часто мысленно разговариваю с Костей, скучаю без него, жду встреч. Но наши отношения никогда не перерастут в нечто большее, чем дружба. Не могут перерасти по причине внешнего несоответствия. Костя невысок, размера сорок четвёртого – сорок шестого. «До старости щенок», как он сам себя назвал. У меня пятидесятый размер и рост метр семьдесят пять – этакая Брунгильда, женщина-воин. Кстати, не задать ли в передаче вопрос: «Чем отличается Брунгильда от Валькирии?» Нет, сложно. Не всякий взрослый читал «Песнь о Нибелунгах» и знает, что Брунгильда и есть валькирия.

Только не говорите, что разница в весовых категориях не препятствие настоящему чувству! Много вы видели пар, когда мужчина на полголовы короче женщины? И на тридцать килограммов худее? То-то же! Если такие и возникают, то самым деликатным будет замечание: они друг другу не подходят. Мужчину будут подозревать в комплексе блохи, любящей скакать по медведям. А про женщину подумают, что не нашла себе по масти, на замухрышке споткнулась. «Подходят – не подходят» – оценка обязательная и суровая. Биологический принцип отбора, закрепившийся в традиции. Даже по цвету кожи и расе люди плохо смешиваются. В Америке рабство отменили в девятнадцатом веке, но браки между чёрными и белыми не стали нормой, потомки китайских эмигрантов по-прежнему женятся на китаянках, а турчанки выходят замуж за турков. Причем принцип внешней сочетаемости остается: женщина всегда мельче и хрупче мужчины.