Ирина Котова - Королевская кровь. Книга третья

• Название: Королевская кровь. Книга третья
• Автор: Ирина Котова
• Жанр: Фэнтези

Не успевает судьба натягивать одни нити, поддерживающие мир Тура в равновесии, как другие истончаются и рвутся. Так всегда бывает, когда ошибки богов приходится исправлять людям. По всему континенту начинает массово восставать нежить, и государства объединяют усилия против общей проблемы. А сестры Рудлог продолжают свой путь. Королева Василина познает, что такое ответственность, ее сестра Марина, скорее, тяготеет к безответственности. Принцесса Полина готовится к свадьбе и, конечно, не может смирно ждать и не вляпываться в неприятности. Алинка учится и преодолевает себя. А далеко в Песках ведет свой отчаянный бой первая Рудлог, Ангелина, всем сердцем жаждущая вернуться домой.

---

Он выносит ее из ванны на руках, вытирает ее — Тася стоит розовая, теплая, смущенная, влажная; вытирается сам и за руку ведет ее к статуе богини.

— Жалко, — она стоит спиной и только вздрагивает, когда острое лезвие отрезает одну тяжелую косу, потом другую. Энтери не дает им упасть — аккуратно кладет перед статуей, кланяется своей великой матери.

— Жалко, — говорит она, сжимая кинжал, и дракон берет ее руку и помогает разрезать свою ладонь. Тася закусывает губу, ахает, а он капает кровью в жертвенную чашу и смотрит, как жена доливает масла в углубление, зажигает ароматические палочки, что-то шепчет богине тихо.

Рану он залечивает сразу, шагает к девушке, целует в затылок, вдыхая запах чистоты, и наконец-то спускается губами вниз по позвоночнику, по ее золотистому мягкому пушку, становясь на колени, и просто задыхается от этого — держит ее руками за бедра, целует в спину, лижет ямочки над ягодицами, прикусывает мягкую кожу, прижимается лбом и снова целует. Она поворачивается в его руках, гладит своего дракона по голове, а его губы уже на животе, он вжимается в него лицом, вдыхает судорожно.

— Тассся, Тасенька… только не бойся ничего.

— Я не боюсь, — говорит она хрипло — уж слишком смел его язык и руки.

— Не надо…

— Не боюсь, Энтери…

Широкая кровать, хрустящие простыни и мерцающий орнамент на теле дракона. Он весь дрожит и уже не может сдерживаться, жадно целует ее, шепчет ее имя, раздвигает ей бедра — тело под ним мягкое, глаза ее огромные, темные, утыкается губами в висок, придерживает и начинает движение. Замирает, слыша приглушенный жалобный стон, чувствуя, как сжимает она болезненно его плечи, как напрягаются ее бедра, и снова движется, шепчет «тихо, тихо», целует ее в уголок губ. И не может остановиться, внутри у нее влажно и горячо, и дыхание у нее рваное, прерывистое, и вся она теперь принадлежит ему — на всю ту вечность, которая у них есть.

Глава 9

— Пааап, скоро уже?

— Юля, не отвлекай отца!

— Скууучно!

Сержант в отставке Марис Лонжак скрипнул зубами и снова нырнул под капот своего старого минивена. Машина честно отслужила больше десяти лет, была перебрана руками отца семейства несколько раз и исправно возила большую семью бывшего военного по многочисленным семейным делам. Младших — в сад, старших в школу.

Этим вечером они возвращались в поселок из супермаркета, закупившись продуктами на месяц вперед, и старый конь не выдержал, видимо, аппетитов семьи — заглох посреди дороги. Прямо на пригорке у окружного кладбища. Солнце уже садилось, на эвакуатор у них денег не было — да и где в их глуши найти эвакуатор? Под ногами поскрипывал легкий снежок — на Севере зима приходила рано, потихоньку присыпая землю белым хрустким крошевом, а сержант копался в начинке своего «Пузыря» и матерился сквозь зубы. Тихо, чтобы дети не услышали.

Он уже отзвонился своему другу, единственному, у кого был внедорожник, способный потянуть его минивен, но Петер работал в егерстве за поселком и ждать его можно было минимум через час. Час в салоне с ноющими детьми он бы не выдержал, поэтому и осматривал двигатель, перебрасываясь репликами со старшим сыном, 16-летним Милошем и стараясь не слушать раздраженные окрики супруги, занудное подвывание Юльки, писк близнецов и периодический плач годовалой младшей дочери.

— Может, топливо некачественное залили? — со значительностью в голосе размышлял сын. — С пылью или водой?

— Может, — коротко отвечал Марис, на всякий случай измеряя уровень масла длинным щупом и аккуратно вытирая его.

В салоне заревели — видимо, близнецы ухитрились подраться, рявкнула супруга, открылись двери и семейство высыпалось на свежий воздух.

— Они меня сейчас с ума сведут, — тяжело сказала жена, поддерживая рукой сидящую в рюкзачке-переноске младшую. — Пойдем пройдемся, круг вокруг машины сделаем. Может на кладбище зайдем. Мы недалеко.

Вокруг были поля, припорошенные белым, чуть дальше начинался хвойный лес. Было еще светло и местность с холма просматривалась как на ладони.

— Не потеряемся, — мягко сказала жена, увидев его размышления.

Сержант кивнул, и она, взяв за руки близнецов, медленно пошагала по парковочной площадке в сторону кладбища, расположившегося в метрах тридцати от дороги. Юлька недовольно плелась следом.

Кладбище это было местной достопримечательностью, так как первые захоронения тут начались чуть ли не шесть веков назад. На Севере говорили, что нет ни одной семьи, чей родственник не был бы похоронен на Тренском холме, и местные власти ухаживали за ним, организовали парковку, продажи ритуальных принадлежностей и цветов — магазинчик стоял прямо у входа, правда, работал он до пяти и сейчас был закрыт. У изгороди высадили зеленые ели и восстановили маленький старый храм — почти комнатушечка по размеру, но с куполом и положенными статуэтками богов, внутри кладбища поставили скамейки, дорожки выложили узорчатой плиткой, окружили вечнозелеными кустарниками. Невысокие шестиугольные надгробные стелы с памятниками на них регулярно реставрировались, здесь же работали и археологи, и биографы родовитых семейств, проводились экскурсии для обучающихся искусствоведов и школьников — детям доставляло огромное удовольствие искать свои фамилии и похороненных дальних родственников.

Получился почти семейный парк памяти, и днем народу тут обычно было много. Хоронили здесь уже редко и где-то на окраине, так что воспринимали Тренские могилы скорее как музей. Был и сторож — мужик сейчас курил у крыльца своего домика, перебросился парой слов с женой и продолжал меланхолично выпускать дым.

Через минут двадцать раздался дружный рев близнецов, и злой, испачкавшийся в масле и грязи сержант увидел жену, тянущую за собой извивающихся детей — видимо, опять что-то не поделили. Рев становился ближе, сторож, поморщившись, ушел в свою будку, супруга остановилась, дернула пытающихся упасть на землю четырехлеток, в сердцах надавала им по задницам, отчего рев стал еще громче. Юлька, паразитка, даже не пыталась помочь матери — шла впереди с выражением брезгливости на лице.

Они уже вышли за ограду — Марис вытирал руки, поглядывал на дорогу — не едет ли друг от поселка, на кладбищенской центральной дороге показалось еще несколько фигур, видимо, поздние посетители.

Что-то его царапнуло, и он нахмурился. Сын спешил к матери, помочь с братьями, а сержант закрывал капот и все хмурился.

Если это посетители, то где их автомобиль? Не пешком же они сюда пришли? Ближайшее поселение километрах в десяти отсюда.

Мимо проехал легковой автомобиль, водитель притормозил, сдал назад.

— Чем помочь могу, земляк?

— Не потянешь, — с разочарованием пробурчал сержант, — спасибо большое.

— Могу семью довезти, — предложил добродушный водитель. — Куда надо-то?

— В Перелесок, — ответил Марис с благодарностью. Ждать Петера без воплей детей будет куда проще. Младшие поместятся, а они с сыном подождут.

— Довезу, — решил остановившийся, и они оба поглядели на медленно идущую семью сержанта. Дети бились в истерике, мать их успокаивала, малышка в рюкзаке присоединилась к плачу.

— Тяжело тебе, — посочувствовал водитель. Лонжак только скрипнул зубами.

Фигуры за спинами его семьи становились ближе, ускорялись. Мелкие какие-то. Корявые.

Твою ж мать!

— Беги, дура! — заорал он так, что водила дернулся, — Беги, Машка!!! Милош, хватай младших, беги к машине!!!

Жена — дура баба! — непонимающе застыла на месте, а сын, выйдет-таки из него толк! — не стал раздумывать, ускорился — до матери оставалось метров десять.

— Ты чего это? — испуганно спросил водитель легковушки.

— Окно задрай, — рявкнул сержант, — нежить прет!

Он метнулся к багажнику, открыл его, вытянул охотничий карабин, магазины к нему, зарядил и побежал навстречу семье. Сын уже домчался до матери, схватил братьев на руки — здоров бычок, что-то крикнул — сержант не расслышал.

— Бегите! — снова заорал он. — Нежить!

Расслышали. Юлька обернулась, завизжала и припустила к машине. Жена тяжело трусила следом, младшие орали, дочка плакала. Из будки на крики выглянул сторож — корявые фигуры уже шустро ковыляли снаружи — дверь захлопнулась с грохотом.

Теперь он уже четко видел их. Стернихи, восставшие кости человеческие, обросшие неживой плотью. Он в свое время пару раз принимал участие в зачистке вдруг проснувшихся захоронений и четко знал, что поднимаются сначала единицы, но, если не остановить — все кладбище может восстать такими тварями. Размером с крупную обезьяну, с заплывшими бельмами глазами, безносые, черные и жирно блестящие, как пиявки, с вытянутой вперед зубастой широкой пастью, делящей башку на две половинки — легко может голову оторвать, и длинными передними конечностями, заканчивающимися когтями-иглами — пришпилит такими к земле и сосет ими кровь.