Жан Флори - Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

• Название: Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91852-069-7

Герой новой книги известного историка-медиевиста Жана Флори Боэмунд Антиохийский входил в число предводителей Первого крестового похода и был одним из самых прославленных крестоносцев той эпохи. Сама его бурная жизнь, полная взлетов и падений, может стать иллюстрацией эпохи крестовых походов и истории западноевропейского рыцарства. Старший сын нормандского рыцаря Роберта Гвискарда, прошедшего путь от простого рыцаря до владыки Южной Италии, Боэмунд ответил на призыв папы Урбана II отправиться отвоевывать Святую землю. Вместе с крестоносным воинством он участвовал во всех крупных баталиях Первого крестового похода: сражался с турками-сельджуками в битве при Дорилее, осаждал ключевой стратегический пункт в Северной Сирии, Антиохию. Благодаря своей отваге, дипломатическим талантам и ловкости он стал правителем первого христианского государства на Ближнем Востоке — Антиохийского княжества. Жан Флори не случайно написал биографию Боэмунда — в этом опытном военачальнике и блистательном рыцаре, как в зеркале, отражались все достоинства и пороки крестоносного воинства: истовое благочестие и жажда наживы, беспримерная отвага и свирепая жестокость. На примере Боэмунда Жан Флори показывает изнанку крестоносной эпопеи: распри и подковерную борьбу за власть и влияние в лагере крестоносцев, тайные переговоры с византийцами и мусульманами, подготовку военных операций и сражений. Биография Боэмунда Антиохийского, созданная Жаном Флори, — это не только захватывающая эпопея, но и неизвестная история Первого крестового похода.

---

Эти слухи не обязательно исходили от норманнов Антиохии во главе с Танкредом (Боэмунд был тогда в заточении), но, вероятно, последние стали их активно раздувать. Альберт Ахенский, упоминая об этой молве, не разделяет ее: по его мнению, ничто не позволяет обвинить Алексея в подобном преступлении, поскольку он, напротив, пытался убедить крестоносцев не следовать по выбранному ими пути. Балдуин I тем не менее отправил в Константинополь архиепископа и епископа. Алексей благосклонно принял послов и просьбу короля, подкрепив свою невиновность клятвой, и решил направить в Рим одного из них, епископа Манассию, чтобы тот в присутствии папы снял обвинения в измене, выдвинутые против императора.

На этот раз Альберт Ахенский менее благосклонен к Алексею. Согласно хронисту, в Константинополе Манассия оказал сопротивление императору, стремившемуся «избавить» епископа от его преданности «галлам». Алексей, без сомнения, полагал, что сможет рассчитывать на Манассию, чтобы защитить свое дело перед понтификом, который, по словам Альберта Ахенского, принял епископа в Беневенто. Там, в церкви, Манассия, напротив, обвинил Алексея и так убедительно заверил папу в вероломстве императора, что получил от него письма, призванные очернить Алексея в глазах князей Франции[698].

Несмотря на аргументы Джона Роу, у нас нет приемлемых доводов для того, чтобы отбросить свидетельство Альберта Ахенского, который к тому же, как мы видели, не верил слухам об измене басилевса, упорно ходившим на Востоке[699]. Конечно, мог Алексей рассчитывать на нескольких союзников в Италии[700], но что стоили их заверения против слова Боэмунда, «поборника Христова», подтвердившего эти слухи? Согласно Бартольфу из Нанжи, Боэмунд и Даимберт пожаловались папе на «обиды», чинимые их общими врагами; Боэмунд обвинял басилевса в том, что тот сделал все, чтобы помешать паломникам отправиться в Иерусалим. Жалобы возымели успех — взволнованный этими сообщениями, Пасхалий II восстановил в правах Даимберта. «И отправил он Боэмунда в лежащую за Альпами Галлию и в западные земли, чтобы обрести там поддержку против императора; он назначил его знаменосцем Христова воинства, вручив ему хоругвь святого Петра, и отпустил его с миром»[701].

Та легкость, с какой распространялись слухи — в том числе их распускал и сам Боэмунд, — свидетельствует и о силе убеждения норманна, и о том, как быстро восприняли их на Западе — настолько они соответствовали царившим там представлениям.

Каковы бы ни были истинные побуждения Пасхалия II, Боэмунд в сопровождении папского легата Бруно де Сеньи отправился во Францию проповедовать крестовый поход. Авторитет его вырос вдвойне — ведь теперь он выступал как истинный герой крестового похода, надлежащим образом уполномоченный властью понтифика и снабженный хоругвью святого Петра.

Согласно Ордерику Виталию, Боэмунд прибыл во Францию в феврале или марте 1106 года. Еще до своего прибытия в эту страну он отправил послание королю Англии Генриху I, предупредив о своем скором приезде и попросив принять его при дворе. Слегка встревоженный тем, что своим призывом к крестовому походу Боэмунд уведет из его королевства слишком много рыцарей, король ответил, что князю антиохийскому не стоит отправляться в путь зимой. Он предложил встретиться ближе к Пасхе, но в Нормандии, где он будет в это время находиться[702]. Сначала Боэмунд посетил монастырь Сен-Леонар-де-Нобла в Верхней Вьенне, чтобы выполнить данный им обет. Он посвятил святому серебряные оковы, которые Ричард де Принципат, возможно, уже принес от его имени монахам этого места[703]. Там же, или же в монастыре Сен-Марсьяль в Лиможе[704], была составлена одна из по меньшей мере трех версий «чуда святого Леонарда», свершенного ради освобождения Боэмунда.

Этот текст заслуживает нашего особого внимания[705], поскольку этот miraculum, впоследствии переписанный саксонским епископом Валераном (ум. в 1111 г.) и включенный в сборник чудес святого Леонарда, покровителя узников и, в частности, воинов, был составлен на основе устного рассказа Боэмунда, который любил рассказывать о своих приключениях публично.

Почитание святого Леонарда возросло в момент социального и идеологического подъема рыцарства, на заре XII века[706]. Текст постоянно превозносит ремесло рыцаря, в частности, его миссию служения Богу, нашедшую свой выход в том числе и в крестовом походе. А кто, как не Боэмунд, представлял собой идеал этого «божьего рыцарства»? «Итинерарий паломника», идущего в Сант-Яго-де-Компостелла», составленный спустя тридцать лет, не преминул сделать из него тип христианского героя, попавшего в руки врагов Бога и освобожденного благодаря вмешательству святого Леонарда, как можно видеть по множеству цепей и оков, преподнесенных по обету рыцарями, которых вызволил этот святой[707].

Повествование открывает рассказ о пленении Боэмунда. Норманн был схвачен неожиданно, вследствие своей доверчивости: из всех битв он неизменно выходил победителем, а потому не поостерегся, пустившись на помощь Гавриилу из Мелитены, который называл себя «королем», утверждая, что хочет стать христианином. В рассказе этому псевдокоролю уготована роль предателя: в то время как Боэмунд выступил против Данишмендида, он был атакован в ущелье языческими силами, численно превосходившими его войска. Тогда Боэмунд обратился к своим доблестным рыцарям с настоящим призывом к священной войне — задолго до выступления Бернарда Клервосского в Везеле, в 1146 году:

«Не число дает победу, а Бог. Если войну ведут за него, Бог всемогущ — тем, кто воюет за его дело, нечего бояться. Если мы живем, то живем для Бога; если мы умираем, то умираем ради Него. Я поступил бы лучше, сказав, что смерть ради владыки небесного означает жизнь, ибо те, кто умер ради Христа, продолжают жить — и они будут наслаждаться вечным блаженством»[708].

К тому же, добавил Боэмунд (ссылаясь, бесспорно, на сражение в Антиохии и вмешательство небесных легионов, описанных норманнским Анонимом), на помощь им явится святой архангел Михаил с легионами ангелов, как он уже делал это ранее, сражаясь на стороне крестоносцев против «персидского короля», врага Бога. Тех же, кто погибнет, святой Михаил приведет в рай. Здесь, как и в «Деяниях», причем гораздо четче, чем на Клермонском соборе, заявлена доктрина, лежащая в основе и священной войны, и джихада: те, кто умрут в битве, добудут себе мученический венец[709].

Затем Боэмунд выстроил свои войска в боевом порядке. Но язычников было неисчислимо больше. «Что делать столь малым числом против множества тысяч? Что может один против тысячи?»[710] На христиан обрушился ливень стрел; воинов-христиан перебили, а Боэмунда увели в плен.

В Антиохии Танкред (в тексте — двоюродный брат Боэмунда, обладающий всеми достоинствами) приложил все силы к тому, чтобы вызволить норманнского предводителя[711]. В этом литературная версия, как мы знаем, расходится с действительностью: она явно отражает желание Боэмунда возвысить того, кто управлял его княжеством, защищал Антиохию от врагов и, следовательно, должен был прийти на выручку.

Своим спасением Боэмунд, однако, был обязан отнюдь не Танкреду. Первым благим вмешательством в его судьбу была помощь женщины-сарацинки. В данном тексте это не дочь, а жена Данишмендида: будучи христианкой, но скрывая это от всех, она снабдила Боэмунда и его соратников тем, что было им необходимо из еды и одежды, и подкупила стражников, чтобы они не обращались с пленниками грубо.

Второе вмешательство — заступничество родичей и друзей Боэмунда, которые, в частности, «герцог Рожер», мобилизовали ради него свои силы в Апулии и Калабрии. Речь, без сомнения, идет о Рожере Борсе, единокровном брате Боэмунда, которого тот приобщил таким образом к своей судьбе. За помощью сторонники Боэмунда обратились к… молитвам, подаяниям, дарам: это была опосредованная помощь, добивающаяся через Церковь божественного вмешательства.

Тотчас же после этого произошло третье вмешательство, на сей раз небесного порядка. Ибо «после Бога Боэмунд уповал главным образом на святого Леонарда…», как и весь мир, добавляет текст[712]. Далее следует похвальное слово святому и перечисляются его добродетели: он приходит на помощь любому узнику; всякий, кто доверится ему, никогда не усомнится в своем спасении; помолимся же ему, чтобы он пришел на помощь христианам, плененным неверными. Так каждый день молились монахи Сен-Леонар-де-Нобла, часто приходя босыми к гробнице святого и простираясь перед ней[713].

Их заступничество оказалось действенным: прежде всего оно коснулось Ричарда де Принципата, товарища Боэмунда по плену, — того, кто даже опередил Боэмунда в его паломническом странствии и преподнес монахам серебряные оковы, о которых мы уже упоминали. Святой, явившись Ричарду, объявил о скором освобождении Боэмунда: пусть он как можно скорее известит его об этом. Ричард подчинился. Там, в темнице, Боэмунд явил свою веру долгой молитвой с сильным идеологическим подтекстом, к которому мы еще вернемся, поскольку в нем, возможно, заключена суть послания, которое Боэмунд старался донести до монахов, собиравших его речи.